(Если когда-нибудь я вновь почувствую тягу к общению и вы окажетесь рядом, у вас будет шанс раскрутить меня на двухчасовую пылкую речь; для этого надо поинтересоваться модными в пору моей молодости течениями популярной культуры.)

Вы спросите, почему тумстоунская история не забылась лет за тридцать-сорок? Да есть в ней нечто этакое, притягательное. Потому-то и всплывает она снова и снова, немыслимо перевранная всякий раз в угоду предрассудкам очередного поколения.

Помню даже популярный голофильм из одного особенно циничного киносезона, так в нем Клэнтоны представлены безоружными добрыми поселенцами, мечтающими лишь о том, чтобы их оставили в покое, а Эрпы приканчивают миролюбивых бедолаг исключительно из желания продемонстрировать, на что способны записные корпоративные злодеи.

Ежели сорвать все покровы вымысла, мы обнаружим, что действительно 26 октября 1881 года имела место перестрелка между Эрпами и Клэнтонами, и местом этим был аризонский городок Тумстоун. Номинально — исполнение закона, а на самом деле… Немало злых языков потом утверждало, что просто две банды ненавидели друг дружку всеми потрохами и в конце концов устроили разборку с огнестрелом. Не случись она в тот день, произошла бы на следующий или чуть позже. Какая там снайперская стрельба — противники сошлись грудь в грудь и сожгли тридцать патронов примерно за столько же секунд. В общем, никакого безумства храбрых, ничего героического и романтического. Грязная и подлая бойня, свирепая уличная расправа, а не битва между силами закона и криминала.

Эпоха колонизации космоса уже отпраздновала свое первое столетие, и если Уайатт Эрп до сих пор не забыт, то лишь потому, что пережил тумстоунскую заваруху на несколько десятилетий, чтобы слоняться по Голливуду и рассказывать о своих подвигах кинематографическим деятелям. А уж те своего не упустят: любой исторический пустячок раздуют в легенду, и помогут им в том хитрые углы съемки да мужественные физиономии экранных секс-символов.

С тех пор история безбожно перевиралась каждым, кто видел в том выгоду для себя. И хотя сами изначальные факты были и остаются вполне доступными (а они поинтереснее сценариев кинолент, голофильмов и нудистских мюзиклов), бессмертной эту легенду делает ее пластичность. В один прекрасный день человечество решит задачку межзвездных путешествий (мне это известно доподлинно, и второстепенная цель моего рассказа — довести сей важный факт до вашего сведения), и как пить дать появятся вариации с Эрпами в скафандрах и бандой Клэнтонов-Маклори, принадлежащей к инопланетной расе, которой случится в ту пору заслужить нашу нелюбовь. И тогда уже никто не разглядит в сюжете исторической основы. Эрпа будут считать не более чем мифическим героем, вроде короля Артура или Робина Гуда. Впрочем, он и так уже на полпути к мифу.

И в этом путешествии он не одинок.

К тому времени, когда я попала в историю с Малькольмом Беллом, Луна успела заполниться людом под завязку. От полюса до полюса теснились курорты, города, заводы — просто яблоку негде упасть. Но все это благолепие распределилось неравномерно. Облюбованные туристами места — только на Светлой стороне, ведь с нее открывается вид на синий шарик: он знай себе сияет, хоть и побит изрядно, и шрамы легко различимы из обсерваторий Армстронга. Даже тем из нас, кто родился на Луне и чья нога ни разу не ступала на планету-мать, так и не оправившуюся от катастроф последних столетий, легче на душе от того, что она — колыбель предков и всегда висит в нашем небе.

Разумеется, мы не всегда настроены столь философично в отношении Земли; скажем так, она просто нравится нам — потому что красивая. По этой-то причине лунные жители и прозвали ее Люстрой. Но как бы мы ни относились к ней, факт остается фактом: именно ее присутствию обязана строительным бумом Светлая сторона Луны. Кого ни спроси, всяк ответит, что предпочитает жить на обращенной к Земле половине спутника.

Совсем другое дело — Темная сторона.

Оттуда не увидишь ничего, кроме далеких звезд и Солнца, причем выглядит оно отнюдь не мощным прожектором, а лишь зыбким маячком, едва озаряющим негостеприимный ландшафт. Вот где легче легкого почувствовать себя напрочь оторванным от человечества и его истории.

Потому-то здесь и селятся те, кто в подобном отчуждении никакой трагедии не усматривает.

К тому дню, когда в суровых этих дебрях объявилась я, там скопились чересчур вредные промышленные предприятия, а между ними рассеялись участки поселенцев с приставкой «не»: ненормальных, невезучих, неумелых и нелюдимых. Таких хлебом не корми, дай только уединение. Никто на их затворничество в дичайшем краю и не посягал, главным образом по причине достигнутого компромисса: раз эти психи сами не желают обременять общество своей персоной, так пусть себе торчат безвылазно в добровольном карантине.

Оно, конечно, человек — существо эгоистичное и совсем недалеко ушло от животного, и все же мы, обитатели Светлой стороны, нет-нет да вспомним участливо: каково им там, в потемках? Живы ли еще, здоровы ли?

В день, о котором идет речь, я договорилась, чтобы меня подвезли на скиммере и высадили с двухчасовым запасом кислорода, а возвратились за мной через пять часов, не раньше.

Оттуда было рукой подать до берлоги Белла. Выглядела она более чем непритязательно: длинный обшарпанный металлический ящик; в таком, наверное, и мне предстоит доживать свой век, когда состарюсь. Снаружи никаких прикрас, разве что стандартный десятизначный регистрационный номер и россыпь вмятин, накопленных в прошлом, когда хозяин сдуру поселился на подошве подверженного оползням холма. Системы рециркуляции и складские отсеки в задней части «ящика» занимали куда больше пространства, чем оставалось жильцу. Полным отсутствием запаркованных транспортных средств подтверждался предварительно выясненный мною факт: Белл соблаговолил посетить ближайший населенный пункт добрых тринадцать лет назад.

Для многих поселенцев Темной стороны это довольно типичное поведение. Но мне данное обстоятельство ни о чем не сказало, из чего вы можете сделать вывод: было мне тогда лет гораздо меньше, чем сейчас.

Творя рубчатыми подошвами миниатюрные лавины, я одолела полпути до воздушного шлюза — и тут включилась система охраны, а мой шлемофон заговорил чистейшим, без малейшего следа радиопомех, сухим голосом:

— …противозаконным. Повторяю, это частная территория, и ваше проникновение сюда является противозаконным. Немедленно удалитесь, иначе будут приняты меры защиты, способные повлечь за собой телесные повреждения и даже смерть. Владелец территории дорожит своим уединением и ни единой ночи не станет страдать бессонницей, переживая из-за вашего идиотизма, вполне возможно, наследственного. Пожалуйста, уходите. Повторяю, это частная территория, и ваше проникновение на нее является противозаконным. Немедленно удалитесь, иначе…

Я нажала кнопку передачи:

— Примите сигнал бедствия. У меня авария, кислород на исходе, до прибытия спасателей не продержусь. Срочно требуется приют. Прием.

Записанная угроза оборвалась на полуслове, шлемофон заговорил грубым голосом с явственным техасским акцентом:

— Вы мне, юная леди, лапшу на уши не вешайте! Своими глазами видел, как из скиммера высаживались. Специально сюда приперлись и теперь шантажируете, чтобы дверь открыл. Конец связи.

Наверное, я ухмыльнулась… против воли.

— Да, сэр. Я прибыла намеренно, в надежде с вами поговорить, но положение у меня действительно бедственное. Кислород кончается, и без вашей срочной помощи мне крышка. Прием.

— Ну и кой черт дернул совершить такую глупость? Прием.

— На самом деле, мистер Белл, это никакая не глупость. Я расспросила почти всех, кто вас знал, и прочитала все, что о вас написано. Вывод совершенно однозначен: погибнуть вы мне не дадите. Такая ситуация просто исключена. Но я поняла и другое: чтобы попасть к вам, необходимо оказаться в смертельной опасности. В общем, мне нужно с вами переговорить, и другого подхода я найти не смогла.

Потом добрых пять секунд длилась пауза, но несущая волна была под завязку заполнена возмущением