тугому боку, — только вчера кукарекала, крыльями била и несушек топтала. Так что без комплексов, отец. Жуй, глотай.

— Я не могу, — терпеливо объяснил Азотов. — Не лезет в меня курятина.

— Накати стопарь — как родная пойдет.

— Во время вахты…

— Какая вахта, отец? — весело перебил его Леонид. — У тебя впереди три часа халявы, а ты долдонишь о какой-то вахте. Ну, Вовка, ну, йопэрэсэтэ, к тебе раз в год приехал лучший друг, а ты строишь трезвенника и трудоголика. — Он подбоченился, откинулся на стуле и прокурорским тоном проговорил: — Признай, ведь не будет сейчас по расписанию поездов?

— По расписанию не будет, — сказал Азотов.

— Тогда какие проблемы? Мы ж без фанатизма, по сто пятьдесят врежем под бутербродик, и хорош. Э-э-э… постой-ка. — Леонид притворно нахмурился. — Я что-то недопонял… Тут что, и без расписания ходят?

— Гм, — сказал Азотов. — Гм.

— Кончай хмыкать. Ходят?

— Ну… как бы… да.

— Иди ты! — радостно удивился Леонид. — А кто? Контрабандисты?

— От нас до границы тыща верст, — усмехнулся Азотов и вдруг решился: — Несуществующий поезд, понял?!

— Иди ты! — снова сказал Леонид, теперь уже недоверчиво. — Несуществующий поезд, офигеть! Типа Летучий Голландец стальных магистралей? Отец, а может, ты уже вмазал? Или травкой балуешься? Я видел, какая у тебя тут конопля…

Азотов оперся щекой на кулак, вытянул губы и стал внимательно смотреть на друга.

Под столом шумно искался Жулик, давешняя муха билась об оконное стекло, «хохотушка» в кустах за домом заходилась в истерике «т-т-т-т-тат!». Через минуту Леониду стало неуютно, он покаянно улыбнулся и пробормотал:

— Слушай, отец, взгляд у тебя!.. Не Азотов, а прямо Азатотов какой-то. Демоническая личность. Ты, в общем, того… Ты не серчай на меня… Я понимаю: фольклор путевых обходчиков, станционных смотрителей и все такое…

— Фольклор? Да я этот поезд видел, — убежденно сказал Азотов. — Лёня, гадом буду, я его вот этими глазами видел. Первый раз в прошлом году, в такую же белую ночь. Жулик запросился на двор, я и вышел с ним. А по железке — гул. Идет состав, вне расписания идет. И не по своей нитке, сука. Я бегом к стрелке, даже выматериться забыл. Едва успел перевести, ты-дымс, пролетел! Смотрю — пассажирский. Короткий, всего десяток вагонов, и такой, знаешь… — Азотов подвигал пальцами, словно ловя в воздухе подходящее слово. Поймал и тут же запустил щелчком в сторону Леонида: — …Фильдеперсовый…

— А точнее? — не понял тот специфического термина.

— Форма у вагонов совершенно необычная и цвет серебряный. Я, конечно, удивился, но не особенно. Решил: какой-нибудь новый «фирменный», скорый. Пропустил я его, кулаком погрозил, стрелку назад переставил — и к телефону. Какого, дескать, рожна? А диспетчер на меня — примерно как ты сейчас. «Пьете там до белой горячки, уже поезда мерещатся…» Ну, я ему ответил добрым словом, трубку положил. Потом с мужиками пообщался. Многие его видели. Кто раз, кто два-три. А у меня он после того стал регулярно появляться. Как белые ночи и утреннее «окно», так держи ушки на макушке. Раз в квартал в четыре сорок две летит. И всегда по чужой.

— С ума сойти, — протянул Леонид. — Ну а еще какие-нибудь… фильдеперсовые чудеса на железке бывают?

— Да бывают кой-какие, — сказал Азотов. — Насухо и не поверишь.

— Так я разолью?

— По сотке, — подумав, согласился Азотов. — Но не более, старичок.

— Оте-ец… какие дела, само собой по сотке! Для разгона больше и не надо. Во-от. Ну как, под гусарский тост?

— Под него. Ура!

— Ура.

Водка пошла гладко, а за ней и бутерброд полетел голубем; впрямь, как родной.

— Несуществующий поезд — штука редкая, — сказал Азотов, проглотив последний кусок бутерброда. (Воодушевленный его ожившим аппетитом, Лёня тут же стал сооружать второй.) — К тому же бес его знает, то ли он материален, а то ли нет. Зато Мертвый Обходчик и Синяя Бригада — самая реальная реальность. Или вон «хохотушка». Слышишь, будто где-то баба смеется?

Леонид кивнул. Смех он слышал давно и начал уже подумывать, не выйти ли познакомиться с веселой женщиной.

— Вот. Между тем это не человек, не зверь и не птица, а тварь такая. Ростом с Жулика моего, и вид у нее… На ржавый семафор с ножками похожа. Ловить ее нельзя, потому что покалечиться при этом — легче легкого. Побежишь догонять — и обязательно за что-нибудь запнешься. Ладно, если просто ногу сломаешь, а вдруг башкой об рельс? Зато Мертвый Обходчик — другое дело. Он мужик правильный. Наш человек, хоть и скелет. Мелкий такой, метра полтора, субтильный. Форма у него — как у путейских при Иосифе Виссарионыче: фуражечка с кокардой, молоточек, котомочка брезентовая через плечо, фонарь… все дела. Бродит он вдоль линии, неисправности высматривает. Едва найдет, сейчас марш-марш к ближайшей станции или к переезду. Фонарем машет, молотком по рельсам долбит, зовет. Кто не сробеет с ним пойти, тот аварию предупредит. Кто сробеет…

— …Тот и станет во всех смыслах стрелочником, — хлопнул ладонью по столу Леонид. Видно было, что он не то чтобы верит в рассказы друга, но правила игры принимает и готов им следовать дальше. — А Синяя Бригада?

Азотов посмотрел на наручные часы, сверился с настенными и подмигнул:

— Это, Лёня, самое простое. Могу показать.

— Только сперва по сотке.

— Для храбрости?

— Обижаешь, отец! Для смазки. К бутерброду с курятиной.

Вторая сотка полетела совсем уж мягко. Азотов не сдержался, крякнул и сообщил:

— Хороша, злодейка.

— Ну а ты как хотел? — Леонид подпустил в голос шутливого пафоса. — Не сучок какой из Кабарды, а прославленного орденоносного завода «Кристалл» элитная водка «Путинка»! Ты, кстати, в курсе, почему ее так назвали?

— Что-нибудь по части рыбной ловли? — предположил Азотов. — В честь путины, страды промысловиков минтая и селедки иваси…

— А вот и хрен! — обрадовался Леонид. — В честь президента России, понял!

— Какого президента? — ошалел Азотов. — У нас же…

— Незримого, отец! — азартно перебил его Леонид. Он был буквально окрылен тем, что способен наконец-то поразить друга тайным знанием, и орал в полный голос: — Думаешь, фольклор только у станционных смотрителей, а у нас, сирых политтехнологов, один черный пиар? Ничего подобного! Слушай и запоминай. В ночь между старым и новым годом, когда над миром безраздельно властвует…

Они вышли на крыльцо. Справа вдоль рельсов, словно удирая от них, двигалось странное существо: изъеденная ржой металлическая коробка с десятком тонких суставчатых ножек. Спереди и сзади у коробки имелись круглые застекленные окошечки под длинными козырьками. Жулик погнался было за нею, но, сделав десяток шагов, споткнулся на совершенно ровном месте и красиво кувыркнулся через голову. Вскочил, сердито и обиженно затявкал. Коробка с ножками неуклюже подпрыгнула и скатилась под насыпь, в заросли кипрея. Через мгновение оттуда донесся короткий смешок. На этот раз прозвучал он почти что горестно: «Хо-хо-хэх!».

— Ничего себе! — выдохнул Леонид. — Поймаем?

Азотов покрутил пальцем у виска.

— Видел, как пес навернулся? Отставить ловить!