сосредоточились на цели – точнее, на том месте, где она была, поскольку поток пропал из вида, как только Бандар покинул вершину.

Оглушительный топот неисчислимых ног уже заглушал ворчание грома. Еще немного – и стадо раздавит несчастного копытами. Где же речка? Что если он отклонился от верного пути, что если мчится параллельно потоку, и надежда на избавление тщетна? Но не успел Гут об этом подумать, как почва с чавканьем обрушилась, и ноги сами заскользили вниз, в глубокую канаву, где ноонавт без усилий укрылся бы даже в человеческом обличье, выпрямившись во весь рост.

Передние копыта подняли кучу брызг. Бандар немедленно бросился по мелководью к противоположному берегу и, дрожа, прижался к нему. Прохладная глина остудила вздымающиеся бока. Гут надрывно дышал, но еле слышал себя сквозь усиливающийся грохот копыт.

Над головой пролетела крупная тень: это первое жвачное перемахнуло через речку. За ним еще одно, и еще, потом сразу пять силуэтов перескочили канаву в ритме барабанной дроби. И вот уже настигнутое бурей стадо накрыло собой узкий овражек. Вокруг совсем померкло, а впрочем, ученому и не хотелось ничего видеть. Ноонавт зажмурился, страстно надеясь про себя, что берег не обрушится, не погребет его под центнерами земли, дерна и мохнатыми тушами.

Топот не замолкал, однако почву держали переплетенные корни крепких степных трав. Со временем подземные толчки вроде бы ослабли, гром покатился дальше по равнине. Бандар приоткрыл глаза. Животные по-прежнему скакали над его головой, хотя уже не сплошной тучей; сквозь просветы между ними проглядывало небо, сменившее черный гнев на простую хмурую серость.

Еще несколько жвачных одолели канаву, следом пролетела пара, затем отставший одиночка, и наконец поток иссяк. Гут осторожно вышел из укрытия, гадая, как ему взобраться по чуть ли не отвесному скользкому берегу, чтобы продолжить путешествие. Оказалось, умчавшееся стадо оставило после себя лестницу: неподалеку высился труп животного, которое упало в узкое ущелье и сломало шею. Зверь лежал на боку. Бандар не сомневался, что сумеет вскарабкаться по ребрам и перепрыгнуть на восточную сторону.

Ученый приблизился к огромной туше, заранее высматривая удобную точку, чтобы начать восхождение, и потому не сразу обратил внимание на некоторые странности. Неожиданно его взгляд упал на хвост животного. На месте обычного, длинного и толстого отростка, увенчанного кисточкой из грубой шерсти, красовался куцый безволосый крючок. Грудную клетку и плечи зверя покрывала не плотная волосатая шкура, но чистая кожа. Гут обошел тушу кругом. Толстощекая морда в морщинах, невидящие глазки, тупое рыло… Вылитый свиночеловек – тот, который собирался раздробить ноонавту спину дубинкой.

«Что-то здесь неправильно», – нахмурился Бандар. Чуть поодаль в канаву свалился другой зверь. Тот сломал о камни хребет, но был еще жив и гортанно похрюкивал. Гут не мог не узнать этот звук: точно так же общались между собой заколдованные бедолаги на острове Нимфы. «Нет, что-то здесь совсем неправильно».

Ученый еще раз внимательно изучил труп. Свинья не свинья, хотя и очень похоже. Только вот эти рога… И крупный, зараза, как четыре самых откормленных кабана. Да и цвет неподходящий. Ни дать ни взять уродец, плод безумного генного эксперимента.

Ну, конечно! Области смешались, взаимно проникли друг в друга. В этом все дело. «Прелюбопытнейший вырисовывается доклад!» – ахнул про себя ноонавт. С другой стороны, его вина представлялась теперь гораздо более тяжкой, практически неизгладимой. Стоит кому-нибудь узнать о роли Бандара во всей этой истории… Мало того, что заклеймят как вандала, придется забыть о коллективном бессознательном и странствовать по его мирам, как простые смертные – в одних лишь мечтах.

Забравшись на холодную тушу, хряк перепрыгнул на восточный берег. Небосвод потихоньку расчищался, между сизыми клочьями туч уже проклюнулась ясная синева. Ученый в очередной раз вызвал карту Общего. Оказалось, ворота уже рядом: примерно в часе неспешной трусцы. По пути ноонавта раздирали противоречивые чувства. Радость от близкого избавления отравлял образ несчастных уродцев- идиоматов: мертвеца и умирающего, которых беглец бросил там, на дне беспросветной канавы.

Очень скоро встречный ветер ослаб и совсем затих. Бандар поднял голову и потянул пятачком свежий, омытый дождем воздух. Не терпелось, конечно, вернуть себе человеческий облик, а все-таки ему будет недоставать восхитительного, бесконечно разнообразного мира тонких ароматов, доступного свиньям.

И Гут не спеша бежал дальше, думая о том о сем, вдыхая запахи примятой ливнем травы и сладкое благоухание неказистых цветочков, которыми пестрела прерия. Ветер переменил направление, на мясистые окорока ощутимо повеяло свежестью, однако задумчивый хряк ничего не заметил. И вдруг холодный шквал ужалил его градом ударов.

Ученый остановился и посмотрел через плечо. Буря едва успела уйти на запад, но черные тучи двигались обратно, прямо на Бандара, перестраиваясь на лету. «Вот чудно», – удивился ноонавт.

Клубящийся пар пронзали яркие вспышки, окрашенные почему-то в синий и даже пурпурный цвета вместо слепящей актинической белизны.

Пару мгновений ученый ошарашенно глядел перед собой – и вдруг его затрясло, причем вовсе не от озноба. Редкая щетина на шее поднялась дыбом, ослабевшие ноги задрожали, а спину резко передернуло. Свиная челюсть отвисла до земли. Глазные яблоки чуть не вылезли из орбит при виде того, во что превращались грозные, хмурые тучи.

А те все больше и больше походили на великанскую, неслыханных размеров голову. Гут без труда узнал вытянутую морду с длинными рядами зубов, принюхивающийся нос, острые настороженные уши, расплывчатое подобие изогнутой шляпы, уходящей высоко к поднебесью, и страшные глаза, в которых сверкали молнии. Огромные хищные глаза пристально смотрели на Бандара.

Так значит, не только обломки домика и останки Поросят перебросило взрывом из Ситуации Класса Четыре через ворота. Пожиратель-Ураган перенесся следом, а главное – не забыл виновного.

Пронизывающий ветер и струи дождя погнали гигантскую голову прямо на хряка. Ноонавт пустился в бегство.