В одиннадцать по полетному времени они совершили посадку в Пустыне Пума. На самом деле это была не пустыня, а равнина, покрытая пожелтевшими травами.
— Печальный пейзаж, — прокомментировал Лео Сесслер.
— Десять часов пятьдесят четыре минуты, — произнес за его спиной кто-то из экипажа. — Этой ночью я почти глаз не сомкнул.
— А кто из нас спал? — откликнулся другой.
Ложная пустыня простиралась перед ними, и ее края поднимались к горизонту, словно бортики большой суповой тарелки. Люди облачались в белые костюмы, натягивая прочные перчатки сложной конструкции и сапоги до бедер — снаряжение для высадки. Лео Сесслер нацепил на нос очки, а поверх очков — предписанные инструкцией защитные заслонки: нелепые меры предосторожности.
Саван насвистывал какую-то мелодию.
— Когда будете готовы, — скомандовал Капитан, который всегда одевался быстрее всех, — сбор в выходном шлюзе.
И открыл дверь рубки.
— Что бы вы предпочли, Саван: умереть или ослепнуть? — осведомился Сесслер.
— Что вы имеете в виду? — уже от двери спросил Капитан.
— Тут два солнца, — проинформировал Сесслер.
— Не бойтесь, — успокоил его Капитан. — Рейдт-младший знает толк в своем деле.
И закрыл дверь.
Рейдт-младший покраснел и нарочно уронил перчатку, чтобы, наклонившись, скрыть свое лицо от остальных.
— Лучше уж умереть, — сказал Саван.
Бонифаций Соломейский выгнул спину дугой и зашипел.
— В чем дело? — спросил сеньор Вантедур.
Внизу лаяли псы.
Теофилус получил сообщение о том, что снижение корабля проходит благополучно. В душе его зародилась надежда на то, что все будет хорошо, но она тут же исчезла, сменившись предчувствием опасности. Однако скорее по инерции, чем из любопытства он продолжал поддерживать связь с маэстро Астрономом. В результате удалось засечь место падения или посадки той «летающей штуки», о которой его предупреждали приборы. Хотя его не прельщала идея отправляться в путь не выспавшись, он потребовал, чтобы его соединили с маэстро Штурманом.
— И выключите музыку!
Клавесины умолкли на середине тринадцатой сонаты.
Всадник ворвался бешеным галопом в парадный двор. Сеньор Вантедур поднялся с кровати, набросил на плечи накидку и вышел на балкон. Человек внизу что-то кричал. Он прибыл с наблюдательных башен и указывал рукой куда-то на запад.
— Только после завтрака, — сказал сеньор Вантедур.
В доме не было никого, кто мог бы его услышать, за исключением Бонифация Саломейского, который молча согласился с хозяином.
Карита Дульче лизал влажные стенки своей колыбели, а голый Левануус, привязанный к дыбе, смотрел на палача, который ждал распоряжений.
Опершись на трость, человек в костюме зеленого бархата отошел от фиолетового пятна, мурлыча песенку. В руке он нес кубок. Солнце сверкало на хрустале и на жемчужных запонках сорочки. Он чувствовал покой в душе. Счастье было таким достижимым!
На землю спустились восемь человек: Капитан, Лео Сесслер, инженер Саван, второй радист и еще четыре члена экипажа. У всех было при себе легкое вооружение, но только Сесслер испытывал по этому поводу дискомфорт.
Саван задрал голову, чтобы взглянуть на небо, и сказал через маску голосом, искаженным динамиками:
— Рейдт-младший был прав. По крайней мере, одно из этих светил безобидно. Посмотрите-ка наверх, доктор.
— Нет уж, спасибо. Лучше я сделаю это потом, непроизвольно. Солнце всегда внушало мне некоторые опасения. А теперь представьте, как я себя чувствую, когда их целых два.
Они начали подниматься по пологому склону.
— Когда мы с этим разделаемся… — начал Капитан и тут же умолк.
По гребню ближайшего холма скакал мустанг, на фоне солнца его силуэт выделялся черным пятном. Все остановились, не проронив ни слова; один из членов экипажа вскинул винтовку. Заметив это, Сесслер сделал отрицательный жест. Конь продолжал скакать по кромке горизонта, словно красуясь перед людьми. Шкуру мустанга посеребрил утренний иней, но его наверняка согревала горячая кровь. Ноздри его насмешливо раздувались. Вскоре конь исчез, перевалив через гребень холма.
— О, нет, не может быть! — воскликнул Саван. — И все-таки это был конь!
— Вы его тоже видели? — спросил Капитан.
— Дикая лошадь, — сказал один из членов экипажа. — Хотя мы вроде бы не планировали встретить тут животных.
— Может быть, мы ошиблись и приземлились в каком-то другом месте?
— Не говорите глупости, Саван. Мы сели именно там, где и должны были сесть.
— «Проскакали кони к усыпальнице, освежая рот шалфеем сочным», — процитировал Лео Сесслер. — Только это не Земля и здесь не должно быть коней.
Капитан не приказал ему замолчать. Он лишь сказал:
— Вперед!
Маэстро Штурман сообщил, что все готово. Усевшись перед коммуникатором, Теофилус услышал: «Проскакали кони к усыпальнице, освежая рот шалфеем сочным… Только это не Земля и здесь не должно быть коней».
Потом донесся другой голос: «Вперед!»
Когда они дошли до края пустыни, желтое солнце успело накалить наружную сторону белых костюмов, но внутри них жара не чувствовалась.
Они задержались на краю сине-зеленого мира, покрытого тут и там фиолетовыми пятнами. Им показалось, что они находятся на Земле в первое утро новой эры с солнцами и лошадьми, дубовыми и кленовыми лесами, участками возделанной земли, подсолнухами и тропами.
Лео Сесслер уселся на землю. В горле его застрял странный комок, а внутренний голос декламировал стихи. Он попытался взять себя в руки. Лео подумал, что Капитан решит идти дальше, потому что Капитан есть Капитан.
Капитан развернул карту и повел речь, обращаясь к своим спутникам.
Вдали скакал мустанг.
Карита Дульче съежился, подтянув колени к подбородку.
Левануус умолял, чтобы его выпороли кнутом. Палачу было приказано подождать еще немного.
Правой рукой он вращал трость, а левой подносил к губам чашу. Виски проливалось на зеленый
