Она была окончательно сбита с толку.

— Ты хранишь меня в архиве четыре года?

— Собственно говоря, — пробормотала Энн, искоса поглядывая на Кэти, — мы уже были здесь несколько раз.

— Не понимаю, — протянула Энн. — Ничего не помню…

Между ними поспешно вклинилась Кэти.

— Ничего, не волнуйся. Просто в последний раз они перезапустили тебя.

— Почему? — удивилась Энн. — Я никогда не перезапускаю симы. В жизни этого не делала.

— А я теперь делаю, сестричка, — бросила беременная Энн.

— Но почему?

— Чтобы сохранять тебя свеженькой.

Свеженькой? Свеженькой?! Ах да, это идея Бенджамена! Это он верит, что предназначение симов — быть статичными памятками особенных моментов жизни…

— Но, — начала она, утопая в тумане счастья, — но…

— Заткнись! — рявкнула беременная Энн.

— Тише, Энн, — прошипела Кэти, — оглядываясь на присутствующих. — Может, хочешь прилечь? Последние недели самые тяжелые…

— Прекрати! — взорвалась беременная Энн. — И нечего молоть чепуху! Беременность тут ни при чем.

Кэти осторожно взяла ее за руку и повернула к стене.

— Когда ты ела в последний раз? За обедом ты почти ни к чему не притронулась.

— Погодите! — вскрикнула Энн. Женщины остановились и повернулись к ней, но она не знала, что сказать. Все это так ново! И когда они снова зашагали к стене, не выдержала:

— Ты собираешься опять перезапустить меня?

Беременная Энн пожала плечами.

— Но ты не сделаешь этого, — настаивала Энн. — Разве не помнишь, что всегда говорят мои… наши сестры?

Беременная Энн прижала ладони ко лбу:

— Если немедленно не заткнешься, я тут же тебя сотру! Ты этого добиваешься? И не воображай, что белое платье тебя защитит! Или эта дурацкая улыбка на твоей физиономии! Считаешь себя чем-то необыкновенным? Слишком много о себе мнишь!

Рядом немедленно оказались Бенджамены. Настоящий Бенджамен обнял за плечи беременную Энн.

— Нам пора, Энн, — жизнерадостно объявил он. — Гости заскучали.

Он едва взглянул на жену, а когда все-таки поднял глаза, улыбка мгновенно соскользнула с лица, сменившись невыразимой грустью.

— Да, дорогой, — кивнула беременная Энн. — Ты, разумеется, прав. Я и забыла о гостях. Как глупо!

Она позволила ему повернуть себя к стене. Кэти облегченно вздохнула.

— Погодите! — повторила Энн, и они снова обернулись к ней. Что-то и впрямь было неладно: беременность, перезапуск симов, странное поведение настоящей Энн — она так и не смогла сформулировать нужный вопрос.

Бенджамен, ее Бенджамен, все еще залихватски ухмыляясь, встал рядом с ней:

— Не тревожься, Энн, они вернутся.

— О, знаю, — вздохнула она, — но разве ты не видишь? Мы не узнаем, когда они вернутся, потому что они перезапустят нас, лишив памяти, и все покажется новым, как в первый раз. И нам снова придется догадываться, что мы симы!

— Да, — кивнул он, — и что?

— Я не могу так жить!

— А ты и не живешь. Не забывай: мы симы.

Он подмигнул другой парочке.

— Спасибо, Бен, малыш, — растроганно кивнул настоящий Бенджамен. — Ну, если все улажено…

— Ничего не улажено! — перебила Энн. — Разве у меня не может быть собственного мнения?

Настоящий Бенджамен рассмеялся.

— А у холодильника может быть собственное мнение? Или у машины? Или у моих туфель?

Беременная Энн содрогнулась.

— Так вот кто я в твоем представлении? Пара туфель?

Ее Бенджамен весьма удачно изобразил удивление, смущение и гнев. Кэти оставила их, чтобы помочь отцу Энн проводить гостей из симулакра.

— Пообещай ей! — потребовала беременная Энн.

— Что именно? — осведомился настоящий Бенджамен, повышая голос.

— Обещай, что больше мы никогда их не перезапустим!

Бенджамен фыркнул и закатил глаза.

— Ладно, так и быть. Все, что угодно!

Когда смоделированные Энн и Бенджамен остались наконец в своей смоделированной гостиной, Энн буркнула:

— Ничего не скажешь, замечательный из тебя помощник!

— Согласен с тобой, — парировал Бенджамен.

— Теперь мы женаты, и тебе следует во всем соглашаться со мной.

Вообще-то она хотела сказать совсем другое: как любит его, как безоглядно счастлива… но свет померк, комната завертелась, и ее мысли рассеялись, словно вспугнутые голуби.