винтовка, проще выстрелить себе в ногу, а не резаться ножом.

Йон прислушивался к разговору до тех пор, пока гулкий звук шагов врачей не заглушил их голоса. Услышанное заставило его испытать новый приступ безотчетного страха. В конце концов, он слышал не весь разговор… И тем не менее его не покидала уверенность, что речь шла о первом взводе роты «Ц» второго батальона 503-й пехотной бригады, которым командовал лейтенант Эрик Скалассон.

Существует только один способ выяснить это, понял Йон. Встреченные им медики упоминали раненого санитара, а в своих письмах в Форт-Сэм лейтенант Скалассон дал такое подробное описание именно этого человека, что Йон не сомневался — в случае необходимости, он мог бы узнать его в самой густой толпе нью-йоркской подземки.

Круто повернувшись на каблуках, Йон почти бегом бросился обратно по коридору. Занятый своими мыслями, он едва отвечал на приветствия встречавшихся ему коллег.

Но вот и нужная палата… Встав на пороге, Йон окинул быстрым взглядом ряды коек, на которых лежали раненые. Он сразу заметил того, кого искал. Это был молодой негр с исхудалым, измученным лицом и короткими курчавыми волосами. На его левой щеке виднелся давно заживший глубокий шрам зигзагообразной формы.

Йону очень хотелось со всех ног броситься к койке, на которой лежал капрал медицинской службы Коби Джексон, но он пошел по проходу быстрым, легким шагом, каким обычно ходят сиделки и медсестры. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он достиг койки Джексона и опустился на колени у ее изголовья.

— Джексон! — шепотом позвал он.

Раненый даже не пошевелился.

На мгновение Йон растерялся, подумав, что он, возможно, все же обознался. «Можно узнать его имя по личному жетону или из карточки раненого», — устало подумал он.

Машинально нащупав в нагрудном кармане свой жетон, Йон почувствовал под пальцами длинный, хорошо знакомый предмет. Это был меч викингов, с которым он по-прежнему не расставался. Йон почувствовал, как от этого прикосновения к нему возвращается уверенность.

— Кобра! — позвал он, произнеся дружеское прозвище, которое, как он знал из писем Эрика, санитару дали его товарищи.

Глаза раненого мгновенно открылись. Как и писал Эрик, они действительно были угольно-черными и очень большими. Джексон дружелюбно взглянул на Йона, но тут же смутился.

— Кто ты такой? — спросил он хрипло.

— Меня зовут Йон. Йон Скелл.

Взгляд Джексона снова стал открытым и приветливым.

— Йон Волк? — Он внимательно посмотрел на Йона. — Вот здорово! У меня такое чувство, будто я тебя давно знаю. Бешеный Ворон говорил, ты отличный парень. Он называл тебя «упрямцем с мечом».

— С мечом?.. — Йон вспомнил те времена, когда они с Эриком скупали все книги по технике кен-до[5] и фехтовали во дворе на длинных палках. В колледже они записались в фехтовальную школу и вскоре превзошли своих соучеников, хотя из них двоих более искусным фехтовальщиком был все-таки Эрик.

— Ладно, — сказал Йон. — Эрик фехтует лучше меня, к тому же он освоил и огнестрельное оружие. Я, например, обязательно промахнусь, даже если буду стрелять с двадцати шагов в стадо коров, а Эрик… Кстати, почему его прозвали Бешеным Вороном? Похоже на название школьной футбольной команды.

Коби Джексон повернулся на бок, чтобы лучше видеть лицо Йона.

— Кличку Ворон он придумал себе сам. Говорил, что такое имя делает его мудрее. Ну а Бешеным его прозвали ребята. Это ему очень идет.

— Я нисколько не удивлен. — Йон рассмеялся. — Ты извини, что я прямо так сразу к делу, но я слышал, что в ваших краях происходит кое-что странное. Может, хоть ты мне объяснишь…

Джексон прищурился, и его дружелюбная улыбка сразу исчезла.

— Ты, часом, не этот… не психолог? — спросил он.

— Капрал медслужбы, такой же, как и ты. — Йон похлопал рукой по нашивке с желтым орлом на оливково-зеленом фоне.

В ответ Джексон пробормотал что-то неразборчивое. Кажется, он не доверял Йону.

— Послушай… — Йон решил зайти с другого бока. — Я беспокоюсь за Эрика, и ты должен меня понять. Он много раз писал мне, что ты один из самых близких его друзей.

— Но не такой близкий, как ты. — Джексон слегка потеплел — очевидно, комплимент пришелся ему по душе. — Вот что, если ты действительно тот Йон, о котором я так много слышал от нашего Ворона, тогда тебе, конечно, нетрудно будет показать мне одну вещь…

— Какую вещь?.. — начал было Йон, но осекся. Малейшее проявление неосведомленности могло стоить ему доверия Джексона.

— Мы с Эриком вместе росли, — сказал он. — И у нас, сам понимаешь, была целая куча общих секретов. Ты хоть намекни, о чем идет речь.

Джексон, казалось, задумался.

— У Ворона есть одна вещь, с которой он не расстается. Он говорил мне, что у тебя есть точно такая же штука, хотя, по его словам, ты свою получил раньше. Он говорил, что ты наверняка продолжаешь носить ее с собой.

Йон мгновенно понял, что имелось в виду. Сунув руку в карман рубашки, он достал цепочку с личными жетонами. На ней красовался оловянный меч.

Коби Джексон удовлетворенно кивнул, и Йон убрал цепочку обратно.

— А теперь расскажи мне, что там у вас случилось. Обещаю, это останется между нами.

Джексон откинулся на подушку и некоторое время рассматривал потолок с таким видом, словно там был написан ответ на заданный ему вопрос. Наконец он заговорил.

— Мы отправились в ночную засаду, но сами попали под огонь. Это был сущий ад. Свинец и осколки так и визжали над головой. Шестерых наших скосило почти сразу, и я понял, что дело дрянь. Я тогда обрабатывал рану одному из разведчиков, — повернувшись, как учили, спиной к вьетконговцам, чтобы прикрыть раненого от огня, — когда парня, которого я перевязывал, убило.

Джексон ненадолго замолчал и принялся водить пальцем по одеялу, словно пытаясь представить траекторию полета пули. Йон подбодрил его дружелюбным кивком. Ему самому становилось не по себе каждый раз, когда он воображал себя в подобной ситуации. Когда в Форт-Сэме Йон проходил ускоренный курс индивидуальной боевой подготовки, его тоже учили прикрывать раненого своим телом от огня противника. Однако логика этого маневра продолжала ускользать от него. «В самом деле, — рассуждал Йон, — жизнь санитара более ценна, чем жизнь раненого. Медик способен оказать помощь десяткам бойцов, которые в ней нуждаются».

Джексон тем временем продолжал:

— Потом, когда я вспоминал тот случай, то все не мог понять, как могло получиться, что пуля, которая укокошила беднягу, не прошила сначала меня. Выстрел, кстати, был что надо — пуля попала ему прямо в шею, так что он почти не мучился. В общем, он упал мертвым, и я еще подумал, что могу им больше не заниматься. Потом… потом все звуки неожиданно пропали, и я понял, что меня, наверное, зацепило взрывной волной. Все наши парни лежали, уставившись вверх, словно высматривали вертолеты. Я по- прежнему ничего не слышал, но тоже поднял голову. А там, в небе, представь себе, летал кругами огромный человек, и в руке у него был большой сверкающий меч! Не успел я и глазом моргнуть, как он ринулся прямо на этих подонков-вьетконговцев!

Джексон замолчал. Внимательно вглядываясь в лицо Йона, он пытался прочесть чувства нового знакомого и понять, стоит ли продолжать рассказ. Йон сидел, как громом пораженный. Логика подсказывала ему единственный возможный ответ, но он не мог поверить, что Эрик нарушил свое обещание и осмелился в третий раз воспользоваться книгой викингов.

От новой мысли, что посетила Йона, у него пересохло во рту и защипало в глазах. «Ничего удивительного, что пуля, которая попала раненому пехотинцу в горло, не задела Джексона, — подумал он. — Ведь выстрел был сделан совсем с другой стороны. Эрик принес этого человека в жертву…»

Однако все существо Йона тотчас воспротивилось подобному предположению. «Нет, не может этого