Доктор Лизандер гнал машину по улицам Зефира, шины «бьюика» отчаянно визжали на поворотах. Я стал было подниматься с пола машины, но доктор прикрикнул на меня:
— Не смей вставать! Даже двинуться не вздумай, гаденыш! — и с маху влепил мне оплеуху, от которой я свалился обратно на пол. Должно быть, мы пронеслись мимо «Лирика»; я попытался представить себе, сколько ада в состоянии вынести настоящий герой. Мы с ревом ворвались на мост с горгульями, и когда руль на мгновение вырвался из рук доктора Лизандера, ; машина вильнула в сторону и борт ее чиркнул по поручням моста, отчего в небо взлетели фонтаны щепы и искр и весь остов машины загудел и застонал от возмущения. Мгновенно снова овладев управлением, доктор Лизандер стиснул зубы и погнал к Десятому шоссе.
Я заметил, как колючий свет фар, вынырнувший из-за угла, уколол доктора Лизандера в глаза через зеркальце заднего вида. Он выкрикнул по-немецки какое-то ругательство, перекрыв рев и вой мотора, — и я понял, что пришлось услышать попугаю в ту страшную ночь. Я знал, чьи это фары появились в зеркале заднего вида «бьюика», кто дрожал у нас в зеркальце над ветровым стеклом. Я знал, кто преследовал нас, кто не отстанет от «бьюика» ни за что на свете, кто будет гнаться, не жалея мотора старого пикапа, вот-вот готового взорваться. Я знал.
Протянув руку, я схватил руль и рывком дернул его направо, заставив машину вильнуть на шоссе. «Бьюик» бросило с дороги на гравий на обочине, и колеса занесло. Доктор Лизандер наградил меня очередным великогерманским проклятием, заорав с такой силой, что у меня зазвенело где-то в основании черепа, и саданул кулаком по моим сжимавшим руль пальцам. Тем же самым кулаком он ударил меня прямо в лоб с такой силой, что из глаз у меня полетели пурпурные звездочки, и на том мои геройские выходки закончились.
— Оставите вы меня в покое! — заорал доктор Лизандер на фары пикапа, которые заполнили почти все зеркало заднего вида. — Почему никто из вас не может оставить меня в покое!
С трудом сражаясь с рулем и скоростью, он вел вилявший «бьюик» по крутым поворотам Десятого шоссе, стирая рифленые покрышки в порошок и всячески сопротивляясь гравитации и центробежной силе, которые старались стянуть машину с дороги. С головой, наполненной гудящим звоном, я вновь упрямо взобрался на сиденье, на что доктор Лизандер заорал:
— Ну-ка вниз, ты, маленький гаденыш! — и попытался схватить меня за отворот куртки. Но у него ничего не вышло, так как на такой дороге держать руль можно было только обеими руками.
Я оглянулся назад на отцовский пикап: его передний бампер отделяли от заднего бампера «бьюика» всего каких-нибудь двадцать футов. В такой последовательности мы заложили несколько вынимающих душу виражей; когда доктор Лизандер давал газ, пытаясь оторваться от отца, я хватался руками за кожу сиденья у себя по сторонам. Я услышал щелчок замка и опустил глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как рука доктора Лизандера забралась в разверстый зев перчаточного ящика, который он распахнул ударом кулака. Через несколько мгновений рука его появилась наружу, сжимая тупорылый револьвер 38-го калибра. Резко бросив руку назад, при этом едва не снеся мне голову, что и получилось бы, не успей я вовремя пригнуться, он выстрелил два раза, не целясь. Заднее стекло взорвалось тысячей осколков, водопадом осыпавшихся под колеса отцовского пикапа, словно куски битого льда. Я увидел, как пикап завилял, раз почти слетев с дороги, как его задние колеса опасно занесло, но отец сумел удержаться и выровнять машину. Тогда рука доктора Лизандера, сжимавшая револьвер, снова пронеслась над моей головой. Бросившись вперед, я схватился за его запястье, со всей силой придавив его к спинке сиденья. «Бьюик» начало бросать из стороны в сторону, потому что теперь доктору Лизандеру приходилось сражаться одновременно и со мной, и с дорогой. Мне удалось некоторое время продержаться, не отпуская его.
Внезапно револьвер выстрелил прямо возле моего лица. Пуля, с хрустом пробив сиденье, вылетела наружу, сквозь дверь, с металлическим клане. От грохота близкого выстрела, удар которого потряс мое тело до самых костей, я едва не лишился сознания и, кажется, даже отпустил руку доктора, но точно сказать было нельзя, потому что в следующий миг доктор Лизандер вскользь ударил меня рукояткой револьвера в правое плечо. Боль, которая пронзила мое тело, была самой ужасной из всего, что мне доводилось испытывать; она переполнила меня до краев и вылилась изо рта криком. Не окажись на пути револьверной рукоятки тонкой прокладки в виде моей теплой куртки, удар наверняка сломал бы мне плечо. Кончилось тем, что, схватившись за правое плечо, я с криком упал на спину прямо на дверцу, ощущая, что моя правая рука онемела. Глядя вытаращенными глазами в окно, я словно в сновидении, подобном отрывкам из «Пришельцев с Марса», отметил, что «бьюик» почти добрался до черной глади озера Саксон. Решив поставить все точки над «i», доктор Лизандер нажал голой ступней на педаль тормоза и, когда пикап подлетел ближе. снова повернулся назад и вскинул пистолет. В свете фар его лицо казалось покрытым тонкой пленкой пота, зубы были крепко стиснуты, он смотрел глазами дикого, затравленного зверя. Доктор Лизандер выстрелил, и в ветровом стекле отцовского пикапа внезапно появилась дыра размером с кулак. Я отчетливо видел, как указательный палец доктора снова начал прижимать спусковой крючок. Всеми фибрами души своей души я хотел броситься на эту стискивавшую револьвер руку, но боль не давала мне возможности повернуться или даже пошевелиться.
Какая-то огромная темная масса внезапно выскочила из леса по другую сторону дороги, примерно в том месте, где в далекое мартовское утро я заметил стоявшую на опушке миссис Лизандер.
Существо бросилось на нас. Не успел доктор Лизандер понять, в чем дело, как борт «бьюика» с его стороны и низко пригнутую голову зверя разделяло всего несколько десятков футов.
Удар чудовища из Затерянного Мира, врезавшегося в нашу машину, и грохот выстрела слились в единый душераздирающий звук.
Удар воистину был сравним с тем, что должно будет происходить в дни конца света.
Сразу же после грома выстрела и страшного крика доктора Лизандера «бьюик», поднятый на два колеса с моей стороны, покрышки которых визжали, как раздавленные баньши, стал съезжать с дороги. Доктор Лизандер, чья дверь была сильно вдавлена внутрь, словно от удара дланью самого Бога, навалился на меня, при этом придавив меня и стиснув мои ребра так, что те затрещали. Я услышал, как нечто рычит и ворчит: трицератопс, оберегавший свою территорию, сталкивал динозавра-пришельца с Десятого шоссе. Лицо доктора Лизандера было прижато ко мне, его тело лежало на мне непомерным, раздавливающим меня грузом, и я чувствовал его страх, напоминавший запах зеленого лука. Потом он снова закричал, и я, наверное, тоже закричал, потому что мы поняли, что машина переворачивается и летит куда-то вниз.
С оглушительным всплеском мы свалились в озеро; этот удар тоже был ощутим.
Темная вода мгновенно залила коврик пола. Озеро Саксон с готовностью приняло нас в свои объятия. По мере того как клокотавшая вода лилась в салон через разбитые окна и щели в погнутых дверях, радиатор «бьюика» медленно задирался вверх. Окна с моей стороны и со стороны доктора Лизандера были разбиты напрочь, и холодной воде ничто не мешало проникать в кабину и заливать ее темными и густыми, как застывший от холода сироп, потоками. Доктор Лизандер по-прежнему лежал навалившись на меня, но револьвера в его руке больше не было. Его глаза остекленели, изо рта текла кровь: он, должно быть, прикусил язык или губу. Его левая рука, принявшая на себя основную тяжесть сокрушительного удара зверя из Затерянного Мира, была согнута под странным, необычным углом. Я увидел влажные острые кончики розовых костей в широком рукаве красной пижамы, прорвавшие кожу и высунувшиеся наружу.
Озеро все быстрее и быстрее рвалось в машину, вокруг вздымались и лопались здоровенные пузыри. Сквозь разбитое выстрелом заднее окно внутрь обрушился настоящий водопад. Я никак не мог сдвинуть с себя неподвижное тело доктора Лизандера. Теперь, когда «бьюик» медленно переворачивался, со стороны, может быть, напоминая странное неуклюжее бревно, вода начала заливать мою сторону кабины. Изо рта доктора Лизандера пошла кровавая пена, и я понял, что в результате столкновения борта машины с рогом трицератопса у него оказались сломанными несколько ребер.
— Кори! Кори!
Я взглянул вверх мимо доктора Лизандера на разбитое окно, что быстро поднималось надо мной.
Там был мой отец, его мокрые волосы плотно прилегали к голове, по лицу стекала ручьями вода, из рассеченной брови сочилась кровь. Голыми руками он принялся лихорадочно очищать оконный проем от осколков стекла. «Бьюик» содрогался и стонал. Вода наконец добралась до моих ног; ее ледяное прикосновение заставило меня вздрогнуть, а дока Лизандера — зашевелиться надо мной.
— Хватайся за мою руку! — крикнул отец, по пояс забираясь в разбитое окно и что есть сил пытаясь дотянуться до меня.
