балуй!

Снова взявшись за миниатюрный молоток, он еще раз простучал все отверстия, из которых только что выкрутил винты. В течение этих нескольких минут мистер Моултри потерял еще несколько фунтов, потому что его штаны внезапно сделались мокрыми насквозь. Отложив молоток, мистер Лайтфут снова крепко взялся за «хвост» бомбы.

Медленно, с упрямым и мучительным скри-и-и-ик, хвостовая часть бомбы стала поворачиваться. Откручивать бомбе «хвост» было крайне тяжело, и потому мистер Лайтфут время от времени был вынужден делать передышку, чтобы размять затекшие пальцы. Размяв кисти, он снова ухватывался за оперение бомбы с упорством бобра, перегрызающего непомерный ствол твердого как камень дерева. В конце концов терпение победило. Сняв «хвост», мистер Лайтфут обнажил электронную начинку бомбы, где разноцветные провода переплетались с не меньшей густотой, чем лианы в джунглях, а черные пластиковые цилиндры напоминали хитиновые спинки тараканов.

— Ого! — протянул мистер Лайтфут, пораженный устройством бомбы до глубины души. — Вот это красотища!

— Он убьет меня, — простонал мистер Моултри. — Убьет до смерти!

Звук часового механизма сделался оглушительно громким. С помощью тонкого металлического щупа мистер Лайтфут изучил маленькую красную коробочку, из которой доносилось тиканье. Отложив щуп, монтер проделал то же самое собственным пальцем, тихонько насвистывая и, видимо, получая от процесса глубочайшее наслаждение. Наконец палец убрался из чрева бомбы.

— Ага, — снова проговорил мистер Лайтфут. — Потихоньку нагреваемся.

Мистер Моултри уже бормотал что-то совершенно неразборчивое, из его опухших глаз безостановочно катились слезы.

Ловкие пальцы мистера Лайтфута снова принялись за дело, прослеживая проводки от мест их подключения. Над бомбой, точнее, над красным ящичком, дрожа, поднималось легкое марево. Закончив осмотр, мистер Лайтфут в задумчивости почесал подбородок.

— Знаете, — проговорил он. — Есть одна проблема… Мистер Моултри трепетал, балансируя на грани сознания.

— Видите ли. — Мистер Лайтфут продолжал в задумчивости потирать подбородок. — Всю жизнь я чинил вещи. Я никогда не ломал их.

Медленно вдохнув, он так же медленно выпустил воздух из легких.

— А здесь, сдается мне, без маленькой поломки никак не обойтись.

Глядя на начинку бомбы, он согласно кивнул.

— Господи, — прошептал он. — Рука не поднимается разбивать такую красоту.

Говоря это, он выбирал другой молоток, на этот раз раза в три потяжелее первого.

— Но делать нечего.

Коротко взмахнув молотком, он с силой опустил его на самый центр красной коробочки, пластик которой с коротким треском вмиг раскололся от края до края. Мистер Моултри до крови прикусил язык. Сняв красные пластиковые половинки, мистер Лайтфут рассмотрел компактный механизм с разноцветными же проводками, открывшийся внутри коробочки. — Одна тайна внутри другой, — пробормотал он. После чего порылся внутри своего чемоданчика и вытащил маленькие кусачки для тонкой проволоки, совершенно новенькие кусачки, еще с магазинной биркой, на которой значилась цена: «99 центов».

— Ну ладно, — сказал он бомбе и вздохнул. — А ты смотри не рыгни мне в лицо.

— О Господи, о Иисус в небесах, о райские врата, откройтесь мне, ибо я иду к вам, — торопливо забормотал мистер Моултри.

— Когда доберетесь дотуда, скажите святому Петру, что старого монтера ему осталось недолго ждать.

Сказав это, мистер Лайтфут потянулся кусачками к паре проводков — одному черному, другому белому, — скрестившихся над самым сердцем механизма.

— Подождите, — вдруг прошептал мистер Моултри. — Подождите…

Рука мистера Лайтфута замерла.

— Я должен облегчить душу, — торопливо проговорил мистер Моултри, тараща глаза не хуже черного танцора на плакате. — Я должен исповедаться, потому что собираюсь попасть на небеса. Послушайте, что я скажу…

— Я слушаю, — отозвался мистер Лайтфут, рядом с которым громко тикала бомба.

— Джеральд и я… мы с ним… но придумал все это Джеральд, он же сделал большую часть дела… я с самого начала хотел от всего отказаться… но сейчас… сейчас машинка уже запущена и… она сработает в десять утра. В первый день Рождества. Слышишь меня? Там ящик, полный динамита, а в нем — часовой механизм. Мы заплатили Блэйлоку Большое Дуло… и он достал его для нас.

Мистер Моултри жадно сглотнул, видно, адское пламя уже начинало припекать ему нутро.

— Бомба заложена рядом с музеем гражданских прав. Мы… но все это была идея Джеральда, все с начала до самого конца, он все задумал сам, тогда, когда узнал, что Леди собирается строить этот музей. Послушайте меня, Лайтфут.

— Я слушаю вас, — спокойно и тихо отозвался негр.

— Я не знаю, где точно лежит бомба. Джеральд должен был спрятать ее где-то возле музея или Центра досуга и отдыха. Я понятия не имею, где находится бомба, но одно знаю точно — она уже там, Джеральд отнес ее туда и она взорвется завтра ровно в десять часов утра.

— Вот как? — спросил мистер Лайтфут.

— Именно так, все истинная правда! И пусть Бог теперь заберет меня на небо, потому что я очистил свою душу!

— Ага-ага!

Мистер Лайтфут протянул вперед руку. Подцепив черный проводок кусачками, он легко сжал залитые в пластик рукоятки, и «щелк» — черный проводок оказался перерезанным пополам. Но бомба продолжала тикать, ее не так-то просто оказалось унять.

— Вы слышите меня, Лайтфут? Этот ящик с динамитом спрятан там, возле музея!

Мистер Лайтфут подцепил кусачками-бокорезами белый проводок. На его скулах напряглись желваки, на лбу заблестел пот, напоминавший мелкую россыпь бриллиантовой пыли.

— Нет, — ответил он, — ее там нет.

— Чего нет ?

— Бомбы нет. Ее там нет. Возле музея. Больше нету. Бомбу нашли. Вот так. А теперь я перережу последний проводок. Рука Лайтфута задрожала.

— Может, я ошибся и первым нужно было перерезать белый провод. Теперь может всякое случиться.

— Господи, помилуй меня! — запричитал мистер Моултри. — Клянусь, всю жизнь свою я буду хопошим и послушным мальчиком, только не забирай меня раньше времени!

— Ну что ж, делать нечего, перерезаю! — сообщил Моултри мистер Лайтфут.

Мистер Моултри крепко зажмурил глаза. Кусачки тихо щелкнули.

Б-БА-А-А-А-БАХ!

Посреди оглушительного вихря огня и разрушения мистер Моултри пронзительно закричал.

Но когда его крик утих (после того, как утих взрыв), то вместо ангельских труб или дьявольского песнопения «Он был бойким и хорошим парнем» он услышал уже знакомое: «Ага».

Мистер Лайтфут улыбался до ушей. Все еще улыбаясь, он сдул синеватый дымок хлопушки, вившийся перед его лицом. Бомба была укрощена и лежала тихо и неподвижно, словно ручная. Мистер Лайтфут заговорил, и голос его был сиплым после того громкого крика, который он только что направил в самое ухо Моултри.

— Прошу у вас прощения, — улыбнулся он, — но случай был такой, что никак невозможно было удержаться.

Казалось, тело мистера Моултри начало спускаться, словно его проткнули булавкой и из него выходил воздух. Испустив шипящий звук, он тихо потерял сознание.