В одном-единственном Блэйлоки категорически отказались сознаться — что находилось в деревянном ящике, что под покровом ночи они продали Джеральду Гаррисону и Дику Моултри. Суду не удалось даже доказать, что ящик этот вообще существовал. Но я-то знал, что ящик был.

Семья шерифа Эмори уехала из города. Мистер Марчетте снял с себя полномочия шефа пожарной команды и нацепил на пиджак звезду шерифа. Как я понял, мистер Оуэн Каткоут получил от шерифа Марчетте официальное предложение принять полномочия в любое время. Но мистер Каткоут ответил шерифу, что Леденца Кида больше нет — он снова ушел бродить вдоль дальних рубежей Дикого Запада, туда, откуда пришел однажды, и что с сегодняшнего дня он снова стал старым добрым Оуэном.

После нашего с отцом счастливого возвращения мама некоторое время пребывала в полуобмороке, потрясенная картинами того, что могло с нами приключиться на поле сражения, но через день-другой пришла в себя. Уверен, что в глубине души она отчаянно хотела, чтобы отец всегда оставался с ней и со мной дома в безопасности, но с тех пор как он показал, что всегда и во всем принимает решения сам и оказывается прав, она стала уважать его еще больше. После того как всплыли моя проделка и все вранье, отец пригрозил, что не отпустит меня на Брендивайнскую ярмарку, когда та осенью приедет к нам в городок, но, к моему счастью, все ограничилось тем, что мне было ведено неделю мыть посуду. Я ни словом ему не возразил. В конце концов, за все хорошее приходится как-то платить.

Еще через несколько дней по всему городу появились афиши: «Скоро! Брендивайнская ярмарка». Джонни с ума сходил по индейским пони и акробатам-наездникам. Бен обожал кружащиеся карусели с мигающими гирляндами разноцветных огней и бесконечной музыкой. Я же души не чаял в «Пещере неожиданностей» или «Доме с привидениями», как он будет называться в этом году: там ездили в темноте на скрипящих тележках, вздрагивая от того, что кто-то незримый мягко проводит руками по твоему лицу и плечам и завывает над ухом. Дэви Рэй не мог ни о чем думать, кроме балагана с карликами и уродами. Я в жизни не встречал никого, кто питал бы такой неподдельный интерес к разного рода ярмарочным уродам. У меня от одного вида уродов мурашки по спине бежали, я едва мог на них смотреть, а Дэви был настоящим преданным поклонником всего уродливого. Выпади Дэви Рэю счастье наткнуться на урода с тремя руками, головой-тыквой и крокодиловой чешуей вместо кожи, через поры которой сочится кровь, — и все это одновременно, он наверняка запрыгал бы до потолка от радости и подвывал бы от удовольствия, таращась на такое чудо.

В ничем не примечательный вечер четверга, когда по всему Зефиру гасли огни, участок земли возле нашего бейсбольного поля, где четвертого июля устраивалось барбекю, был еще пустым. А в пятницу утром дети, которым посчастливилось по дороге в школу пройти мимо бейсбольного поля, стали свидетелями невиданных превращений, случившихся буквально за нескольких часов. Брендивайнская ярмарка возникла словно дивный остров среди моря сорной травы, засыпанной опилками. Туда-сюда сновали грузовики, рабочие натягивали шатры, быстро свинчивали каркас карусели, пока еще напоминавший скелет гигантского динозавра, повсюду возникали палатки для потрясающе вкусной ярмарочной снеди и разных забав, вроде тира и площадки для метания подков, где за пару долларов, которые приходилось выложить для того, чтобы получить право метнуть несколько подков, можно было легко выиграть куклу Кьюпай, не стоившую и десяти центов.

Перед школой я и мои друзья сделали несколько кругов на великах вокруг растущей ярмарки. Другие парни, слетевшиеся, как мотыльки на огонек фонаря, проделали то же самое.

— Вон «Дом с привидениями»! — крикнул я, указывая в сторону летучих мышей на стенах деревянного готического замка, которые поспешно сколачивала и свинчивала бригада рабочих.

— Смотрите, на этот раз они привезли с собой колесо Ферри! — Взгляд Джонни был устремлен на прицеп с лошадьми и индейцами, намалеванными на бортах.

— Смотрите сюда, это же знаменитый Гу-гу! — орал Дэви Рэй.

Оглянувшись, мы увидели то, что привело его в такой восторг: здоровенная, грубовато нарисованная на холсте картина, морщинистая рожа об одном вытаращенном глазе. «Уроды Востока!» — сообщала надпись под жуткой мордой. «Такое вам и не снилось!» — значилось дальше.

Сказать по правде, наша ярмарка была не из самых крупных. Ее с трудом можно было бы назвать даже относящейся к средним. Многие шатры и балаганы были залатаны, грузовики были старые и ржавые, машины и рабочие, казалось, устали после долгой дороги. Для ярмарки Зефир был едва ли не конечным пунктом осеннего турне. Но какое нам дело было до того, что яблочные леденцы, которыми нам полагалось угощаться, выгребались из самых остатков, что наездники на пони могли проделывать свои трюки не только с повязками на глазах, но даже во сне, что голоса зазывал были особенно визгливыми не от того, что им так уж хотелось заманить в свои балаганы посетителей, а от того, что их глотки не выдерживали многодневного крика. Мы видели перед собой ярмарку, сиявшую огнями и невыносимо манившую. Вот что мы видели перед собой.

— В этом году ярмарка будет что надо! — подвел итог Бен, когда мы наконец решили повернуть к школе.

— Да, это уж точно…

Позади меня разнесся трубный глас автомобильного гудка. Не успел я крутануть руль к обочине, как мимо нас пронесся здоровенный грузовик «Мак». Свернув на посыпанную опилками площадку ярмарки, «Мак» сочно захрустел шинами. Грузовик был старым и ржавым, будто собранным из нескольких еще более старых машин разного цвета, за собой он тянул прицеп без окон. До нас донеслись натужные скрипы рессор. На борту прицепа рукой какого-то доморощенного живописца были намалеваны перевитая лианами зелень джунглей и далекая гряда гор. Среди зелени тропического леса танцевали красные буквы, истекавшие струйками алой крови. Буквы складывались в загадочную надпись: «Из Затерянного Мира».

Старинный неуклюжий «Мак» прогрохотал к куче других трейлеров и грузовиков, чтобы подыскать себе место. Вслед за грузовиком стелился запах, от которого я вздрогнул. Это не был выхлопной дым, обильно стелившийся по земле из-под брюха «Мака». Это было что-то другое. Что-то… змеиное.

— Ого! — Дэви Рэй сморщил нос. — Бен опять испортил воздух!

— Это не я!

— Тихо, но смертельно! — не унимался Дэви Рэй.

— Сам ты и пернул, понятно! Не вали на меня!

— Да, воняет, — спокойно подтвердил Джонни, и Дэви Рэй с Беном мигом заткнулись. С некоторых пор мы привыкли слушать то, что говорит Джонни. — Этот запах идет из прицепа.

Повернувшись к ярмарке, мы все внимательно посмотрели вслед «Маку». «Мак» развернулся и занял место среди других машин. Через некоторое время стало невозможно разглядеть, где стоит «Мак». Опустив голову, я обнаружил, что колеса прицепа оставили в земле глубокие коричневые колеи, вдавив опилки глубоко в грунт.

— Интересно, что у него там? — задумчиво проговорил Дэви Рэй, очевидно мечтавший о каком-то новом небывалом уроде. Я пожал плечами и ответил, что понятия не имею. Что бы ни находилось в этом прицепе, оно было невероятно тяжелым.

По дороге в школу мы обсудили наши планы.

— Испросив разрешения у родителей, мы встретимся у меня дома в шесть тридцать и отправимся на ярмарку все вместе, как четыре мушкетера. Это устраивает остальных? — спросил я.

— Я не могу, — ответил Бен, накручивая педали рядом со мной. В его голосе слышалось эхо далекого погребального колокола.

— Но почему? Мы всегда раньше встречались в шесть тридцать! В это время начинает работать карусель!

— Я не могу, — повторил Бен.

— Эй, Бен, что ты заладил как попугай «не могу, не могу», объясни по-человечески толком, в чем дело? — крикнул Дэви Рэй. — Что там у тебя стряслось?

Бен вздохнул, выдохнув клубок пара в морозный утренний воздух, налитый солнцем. На голове у него красовалась вязаная шапочка, щеки были красные как помидоры.

— Просто не могу… и все. Не раньше семи часов.

— Но мы всегда встречаемся в шесть тридцать! — настойчиво продолжал гнуть Дэви Рэй. — Это наша… наша… — Дэви оглянулся на меня в поисках помощи.

— Традиция, — подсказал я.