Пассажи фортепианного концерта Сен-Санса вырывались из двух гигантских динамиков, установленных по обе стороны от арки, перед кухней. Пока Клэр Понсонби чистила в старой мраморной раковине креветки, ее брат открыл духовку, надел рукавицы-прихватки и вытащил терракотовую посудину для запеканок. Ее крышку окутывал тонкий лист пресного теста, чтобы не испарились драгоценные соки. Водрузив посудину на мраморный кухонный стол, прослуживший уже триста лет, Чарлз приступил к утомительному занятию: начал очищать крышку от теста.

— Сегодня у меня родился удачный афоризм, — сказал он, не выпуская нож. — Сплетни — как чеснок: хороший слуга, но плохой хозяин.

— В самый раз для нашего меню, но неужели в Хаге так много сплетничают, Чарлз? В конце концов, никто ничего не знает.

— Да, никто не знает, попали ли в крематорий другие части тела, но все только и делают, что строят догадки. — Он хихикнул. — Главный герой сплетен — Курт Шиллер, который, вообрази, бегает жаловаться ко мне! Декоративный тевтон, вороватый недотепа… м-м, пальчики оближешь.

— Аромат божественный, — согласилась Клэр, с улыбкой оборачиваясь к нему. — Давно мы не ели тушеной говядины.

— Но сначала — креветки с чесночным маслом, — сказал Чарлз. — Ты закончила?

— Очищаю последнюю. Идеальная музыка для идеального ужина. Сен-Санс такой удивительный. Растопить масло, или ты сам справишься? Толченый чеснок уже готов. Вон там, в блюдце.

— Я сам, а ты пока накрой на стол, — решил Чарлз, бросая кубик сливочного масла на сковороду. Вскоре масло закипело и чеснок подрумянился. — Лимон! Про лимонный сок ты забыла?

— Чарлз, ты что, ослеп? Он прямо перед тобой.

Каждый раз, слыша хрипловатый голос Клэр, большая собака, которая лежала в углу кухни, положив голову на лапы, поднимала голову, стучала по полу хвостом и шевелила светлыми бровями, словно аккомпанируя музыке речи.

Доверив креветки умелым рукам Чарлза и накрыв на стол, Клэр вынула из ящика кухонного стола большую миску, наполненную консервированным собачьим кормом.

— Бидди, вот и твой ужин, лапочка моя. — Она прошла через кухню и поставила миску перед лапами собаки. Мгновенно вскочив, Бидди принялась жадно глотать еду. — Это из-за родства с лабрадорами ты такая обжора, — заметила Клэр. — Жаль, что кровь овчарки не умаляет твой аппетит. Удовольствия, — почти мурлыкающим голосом добавила она, — неизмеримо приятнее, если растягивать их.

— Абсолютно согласен, — откликнулся Чарлз. — Поэтому не будем торопиться.

Брат и сестра сели друг против друга за деревянный стол и приступили к неспешному процессу поглощения еды, прерывая его лишь на время, когда требовалось перевернуть или сменить пластинку. Сегодня в кухне звучал Сен-Санс, завтра, возможно, зазвучит Моцарт или Сати — смотря что будет в меню. Выбирать музыку, как и вино, надо уметь.

— Полагаю, ты идешь на выставку Босха, Чарлз?

— Да, и никакие силы меня не удержат. Не могу дождаться, когда наконец увижу подлинники, а не репродукции! Разве могут они сравниться с оригиналом? С его жутким юмором — сознательным или неосознанным. Почему-то мне никак не удается раскусить Босха! Может, он был шизофреником? Или его вдохновение питали галлюциногенные грибы? Или его просто воспитали так, что он видел не только наш мир, но и потусторонний? Их представления о жизни и смерти, награде и наказании разительно отличались от нынешних — в этом я уверен. Его демоны прямо-таки источают злорадство, когда подвергают беспомощных людей адским пыткам. — Он усмехнулся. — Конечно, в аду никому и не положено быть счастливым. О, Клэр, Босх — поистине гений! А его полотна, его полотна!..

— Кому ты это объясняешь? — сухо прервала она.

Бидди подошла и положила голову на колени Клэр.

Длинные тонкие пальцы стали ритмично почесывать собаку за ушами. Та зажмурилась от удовольствия.

— Когда ты вернешься, мы придумаем босховское меню, — со смехом заговорила Клэр. — Гуакамоле, обильно приправленный чили, курятина тандури, шоколадный торт по-дьявольски… Шостакович, Стравинский и немного Мусоргского… И бутылка старого шамбертена…

— Кстати, о музыке: пластинку заедает. Ты не принесешь мясо? — спросил Чарлз и вышел в соседнюю столовую, которой никогда не пользовались.

Клэр хлопотала на кухне, Чарлз наблюдал за ней, сидя на диване. Сначала она сняла с плиты кастрюлю с мелким молодым картофелем, слила воду над раковиной, выложила картофель в миску и смазала маслом. Мясо она разделила на две порции, положила их на старые фарфоровые тарелки и поставила каждую точно между ножом и вилкой. Последним на стол было перенесено блюдо бланшированной стручковой фасоли. Ни один прибор не звякнул, не стукнула тарелка: Клэр Понсонби накрывала на стол точными и плавными движениями. Тем временем пес, зная, что посреди кухни ему не место, вернулся на свой коврик и снова положил морду на лапы.

— Какие у тебя планы на завтра? — спросил Чарлз, когда опустевшие тарелки сменил густой, как патока, кофе в изящных чашечках и оба с наслаждением вдохнули аромат некрепких сигар.

— Утром поведу Бидди на большую прогулку. Потом мы вместе прослушаем сообщение о субатомных частицах в лектории Зюсскинда. Туда и обратно мы поедем в такси — я уже заказала.

— И совершенно напрасно! — взвился Чарлз, водянистые глаза которого высохли от досады. — Бесчувственным кретинам, которые водят такси, все едино — что собака-поводырь, что любая другая псина! Хочешь, чтобы Бидди обделалась в такси?

Протянув руку, Клэр безошибочно нашла его ладонь, не шаря и не промахиваясь.

— Заказать такси заранее — это совсем не трудно, — примирительно произнесла она.