подумал, что драгоценные, но какие именно разглядеть не успел: управляющий едва не застал его за этим занятием (те самые перминовские алмазы — переглянулись между собою Ван Вирт и Анна). А вот возчик, видать, тоже озабоченный разведать это, был Маркеловым пойман с поличным, прямо на кошеле, и с тех пор Гаврила того мужика больше не видел: управляющий велел тогда ему самому садиться на козлы, и Гаврила получил неожиданный отпуск домой — уж было радости у жены и детишек…

— Мы как будто в начале пути, — разочарованно промолвила Анна, когда они с магом вышли из горницы, оставив Гаврилу досыпать свой разорванный сон. — Этот человек не сказал нам ничего такого, о чем бы мы уже и сами не догадались. Но мы по-прежнему не знаем, зачем в ту часовню ездил управляющий.

— Он сказал главное — наши догадки верны, — поспешил успокоить ее Ван Вирти добавил: — И между делом объяснил, как мы сможем довести наше расследование до конца.

— Я что-то пропустила? — удивилась Анна, непонимающе взглянув на своего спутника.

— Помните, — кивнул Ван Вирт, спускаясь с крыльца и указывая рукою в сторону стойла, где под навесом отдыхала уже знакомая им лошадь. — Этот Гаврила поведал, что на свои якобы охотничьи прогулки господин управляющий отправлялся всегда на одной и той же лошади. А мы с вами вряд ли смогли бы приблизиться к часовне и оттуда добраться до заимки, если бы вздумали ехать сами и напрямую…

— И что? — нетерпеливо спросила Анна, и вдруг догадка осенила ее. — Ловушки!

— Вот именно, — улыбнулся Ван Вирт. — Быть может, мы не нашли ответа на все свои вопросы, но нашли нечто не менее важное — проводника. Так что не будем терять времени!

Прикормив лошадь кусочками сахара от расколотой сахарной головки, прихваченными со стола, Ван Вирт вывел ее из стойла и подсадил Анну в седло, а сам, взяв лошадь под уздцы, пошел рядом. Животное, по-видимому, действительно годами натренированное на одно и то же действие, покорно позволило вывести себя за ворота и после того, как Ван Вирт слегка подтолкнул лошадь, слегка похлопав по спине, равнодушно затрусила по привычному маршруту, вскоре выведя их из леса к знакомой опушке и дальше — к самой часовне. Всю дорогу Анна сосредоточенно молчала, боясь спугнуть лошадь, зато Ван Вирт шел рядом с нею спокойно и уверенно, как будто не делал ничего необычного.

— Я иногда думаю, — промолвила Анна, когда Ван Вирт помог ей спуститься с лошади и привязал последнюю к перекладине у входа в часовню, — зачем вы устроили весь этот поход, ведь вы, кажется, все и так знаете?

— Иногда я не чувствую разницы между тем, что чувствую и что действительно знаю, — вздохнул маг. — И оттого меня часто полагают обманщиком — видят в моей прозорливости домашние заготовки и подозревают в нечестной игре. Но это всего лишь одна из форм прозрения, возможно, более сильная, потому как не связана с участием в нем других людей. Это прямой канал связи с Небом, невидимый и оттого пугающий тех, кто оказывается невольным свидетелем его открытия.

— Вам никогда не бывает страшно? — участливо спросила Анна, поднимаясь по ступенькам в часовню.

— Вы говорите о страхе перед прикосновением к истине или перед людьми? — Ван Вирт, шедший впереди, оглянулся и на крыльце посмотрел ей прямо в глаза, что повергло Анну в смущение, какого она еще прежде не знала. — Суеверие — худший из страхов, дорогая баронесса, но он — спасение от знания истин, которые и не должны быть раскрываемы всем. Нельзя лишать секретов тех, кто их создавал.

— То, что вы сказали, ужасно, — вздрогнула Анна. — Ведь именно это мы и пытаемся сделать сейчас!

— И именно поэтому я убеждал вас остаться и не вмешиваться, — пожал плечами Ван Вирт и снова испытующе взглянул на нее. — Еще не поздно сделать это — для вас…

— Оставить вас одного и остаться одной, чтобы умереть от страха ожидания в неизвестности? — покачала головою Анна. — Думаю, мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться с полдороги.

— Вы сделали выбор, — промолвил Ван Вирт и вошел в часовню. Анна, перекрестившись перед входом, последовала за ним.

Внутри часовня тоже оказалась ничем не примечательной, икон в ней было немного, и все они писаны были недавно, Исключение, кажется, составляла лишь та, что была помещена в глубокую раму и покрыта тонким стеклом, — икона лежала в углублении на алтаре, установленном в центре часовни. По четырем краям оклада иконы дымились свечи — по-видимому, их зажег еще управляющий Маркелов, и, следовательно, сделаны они были из особого материала: Анна не помнила, чтобы обычные церковные свечи горели так долго. Повинуясь естественному порыву, она оглянулась в поисках спичек — Ван Вирт проследил ее взгляд и понял, чего она хочет.

— Возьмите, — он протянул ей извлеченный из своей сумки, наподобие той, что была у Маркелова, коробок с серными спичками.

Анна кивком поблагодарила мага, потом, взяв из углубления в алтаре четыре новых свечи и убрав старые, разогрела нижние края свечей на огне от спички и установила их в круглые блюдца подсвечников. А потом наклонилась к самому стеклу, закрывающему икону, чтобы поцеловать образ Святой Троицы.

— Что-то не так? — маг с интересом посмотрел на нее: Анна замерла, не успев прикоснуться к образу.

— Она — другая, — растерянно промолвила Анна, выпрямляясь. — Эта икона — старообрядческая.

— Другая? — маг немедленно подошел к алтарю и вдруг стремительным жестом, так что Анна не успела ему помешать, сдвинул оклад иконы к себе.

— Что вы делаете? — с негодованием было вскричала Анна, но невысказанные слова замерли у нее в горле: жест мага привел в действие механизм, скрытый в алтаре — по-видимому, он находился под иконой. И тотчас же раздался характерный режущий металлический звук, как будто был запущен ход старых башенных часов. Алтарь вместе с иконой на крышке плавно, хотя и со скрипом, отъехал в сторону, обнаружив в полу отверстие, достаточное для того, чтобы в него свободно мог спуститься человек.

Ван Вирт, словно и не замечая потрясения Анны, уверенным и быстрым движением извлек из своей загадочной сумки какую-то длинную металлическую трубочку с ручкой в виде полуовальной дужки и открутил крышечку с ее верхнего конца. Потом, забрав у Анны спички, он поджег одну из них и поднес к открывшемуся отверстию внутри трубочки, и оттуда полыхнуло пламя, горевшее ровно, но издававшее при этом весьма незнакомый резкий и удушливый запах.

— Это — нефть, — пояснил Ван Вирт и посветил этим своеобразным факелом над открывшимся под алтарем проемом.

И тогда они увидели уходящий глубоко вниз провал, вкруг стен которого шла металлическая винтовая лестница, конца которой было не видать.

— Сим-сим, откройся! — воскликнул Ван Вирт, и глаза его торжествующе заблестели. — Прошу ознакомиться, Анастасия Петровна, это и есть вход в таинственное алмазное подземелье Перминовых. Voila!

— Осторожно, — шепотом сказал Анне Ван Вирт, удерживая ее за талию: спускаясь с последней ступеньки, Анна покачнулась, не сразу почувствовав под ногами опору, и едва не соскользнула с неширокого, около метра шириною выступа, балконом идущего вдоль скалы, расколотой каким-то древним катаклизмом.

По созданному им естественному пролому текла подземная река: от воды веяло холодом, и хотя было совершенно непонятно, откуда она начинала свое движение, ее течение оказалось столь сильным, что отливающая металлом поверхность реки в свете маленького факела в руке мага выглядела пугающе неподвижной.

Ван Вирт на мгновение замер, пытаясь определить, в какую сторону от лестницы им следовало двигаться дальше, но вместе с ним замер и огонек пламени нефтяной свечи — его потянуло наверх, в