— Это должно еще что-то значить, кроме того, что вы впредь не побеспокоите меня? — «Барон» с вызовом вскинулся на нее, но Анна сделала вид, что не поняла его намека.

— В дальнейшем все дела по выполнению вами взятых на себя по договору обязательств будет вести Викентий Арсеньевич либо его помощник, — кивнула Анна, — а пока примите наши извинения за доставленные неудобства. Всего вам доброго и — приятного аппетита…

В Петербург они вернулись к обеду. Татьяна тут же увлекла спасенного Никиту за собой, а Анна, поблагодарив Саввинова за помощь, категорически воспротивилась дальнейшим объяснением с адвокатом.

— Я чувствую, что вы далеко не все рассказали мне, Анастасия Петровна, — с обидой сказал ей Саввинов, — и потому на будущее я очень желал бы предостеречь вас от других столь же необдуманных шагов.

— Не волнуйтесь, Викентий Арсеньевич, — успокоила его Анна. — Если я затею еще что-либо подобное, то непременно прежде посоветуюсь с вами. Обещаю вам.

Она видела — старик ей не поверил и вздохнул, покачав головой. Потом Анна проводила адвоката до экипажа, где ждал его помощник, и они уехали.

— Что ты намерена предпринять дальше? — спросила Лиза, единственный человек, которому Анна открыла все. — Собираешься разоблачить его?

— Да, — кивнула та, — но сначала я хотела бы выполнить еще одно, данное самой себе обещание…

И Анна отправилась в Зимний.

Навестив Марию, она сказала, что с гордостью принимает предложение служить при ее дворе, но попросила отсрочку для своего представления, дабы завершить одно важное семейное дело, и Мария, обрадованная ее решением, согласилась. После этой встречи Анна попросила одну из фрейлин отвести ее к Натали.

— Мне казалось, мы с вами в расчете, баронесса, — не очень вежливо встретила ее Репнина — она нервно поглядывала на часы, стоявшие на комоде.

— Смею предположить, вы торопитесь на встречу с Его высочеством? — смело спросила Анна.

— Да какое вы имеете право допрашивать меня?! — воскликнула княжна и попыталась было уйти, но Анна преградила ей дорогу к двери.

— Натали! Прошу вас, умоляю, выслушайте! — с не меньшей горячностью отвечала ей Анна. — Без сомнения, я не могу, не имею права вам мешать, но я всего лишь хочу спросить вас. Спросить о той, кому ваш поступок доставляет такую боль и чью душу терзает, точно огненной пыткой. Думаете ли вы о ней? Помните ли? Знаете ли, что, будучи не в силах долее превозмогать страдания, наносимые ее сердцу, она скрывает от него то, что носит под сердцем его ребенка? Она настолько горда и благородна, что не спешит прервать счастливые минуты вашего единения с Его высочеством счастливой для Него вестью, и до сих пор только я одна знала об этом.

— Мария беременна? — вздрогнула Репнина.

— Да, и лишь вы способны внести покой в жизнь той, кто снова готовится стать матерью, — сказала Анна.

— Не понимаю, причем здесь я? — Княжна быстро взяла себя в руки и пыталась выглядеть независимой и искреннее удивленной. — То, что вы мне сообщили, — прекрасная новость для всех при дворе, уверена, Александр Николаевич немедленно поспешит разделить эту радость с супругой.

— Чтобы потом опять вернуться к вам? — прямо спросила ее Анна.

— Ваша непосредственность убийственна! — вскричала Наташа. — Что вы хотите от меня? Чего добиваетесь?

— Всегда — только одного: мира и покоя в семье. И вас призываю содействовать восстановлению равновесия в отношениях известной вам супружеской четы. — Анна говорила с Репниной открыто и так страстно, что Репнина невольно отвела взгляд от ее лица. — Хотите, я встану перед вами на колени за нее? Уверена, если бы Мария была простой женщиной, она бросилась бы к вашим ногам и стала просить вас вернуть ей горячо любимого мужа. Но венец, что уже дан ей, и тот, что ей еще предстоит, не позволяют ее высочеству смирить свою гордость. И, сознавая это, я готова сделать это за нее…

— Что вы делаете! — вскричала Наташа, удерживая Анну, которая пыталась опуститься перед нею на колени. — Остановитесь, Анна, я не могу больше этого выносить!..

— А вы думаете, ей легко? — гневно спросила Анна и почувствовала, что удар пришелся в цель. Наташа как-то вдруг ослабела и затихла.

Ее молчание длилось какое-то время, показавшееся Анне вечностью, но потом Репнина решительным жестом отстранила Анну от двери и открыла ее.

— Так вы ничего не скажете мне? — вслед ей промолвила Анна.

— Если я и решусь сказать то, что вы от меня ждете, то только тем, во имя кого вы и пришли сюда, — прошептала Наташа и под звук пробивших курантов вышла из комнаты.

Анна не знала, удалось ли ей достучаться до сердца княжны Репниной, — она возвращалась из дворца с тяжелым чувством. И все же надежда не покидала ее — Анна слишком хорошо знала Наташу: известие о ребенке, которого ждет Мария, должно было уж если не остановить, то хотя бы заставить ее задуматься. А это — уже первый шаг к пробуждению и покаянию.

И, как ни порвался Никита ехать с нею, Анна категорически велела ему оставаться у Репниных — отдохнуть и залечить раны, а сама попросила заложить для нее карету — до Северска, где в женском монастыре жила теперь Сычиха.

Конечно, путь ей предстоял неблизкий и тяжелый — монастырь изначально строился в стороне от северного тракта и поморских деревень, но трудности Анну не пугали, а спутник, даже самый родной и ненавязчивый, стал бы ей просто в тягость. Уже не впервые Анна ловила себя на мысли о том, что хотела бы на время остаться одна. Напряжение, в. котором она пребывала все эти дни после возвращения в Петербург, начинало сказываться. Анна чувствовала утомление и чрезмерное волнение от повторяющихся при встречах с прежними знакомыми вопросов: она устала от объяснений и секретов, которые не могла пока доверить никому, кроме Лизы, но и ее следовало больше оберегать, и поэтому основной груз невысказанного ложился всей тяжестью на плечи Анны. И даже то отдохновение, что приносило ей общение с детьми, не спасало, как прежде, — Анна недомогала от желания забыться, но тревога, поселившаяся в ней вместе с неразгаданной пока тайной «барона Корфа», не оставляла ее. И даже Варвара как-то потихоньку нашептала Анне, что уж и Катенька жаловалась перед сном иконке по секрету на мамочку, которая стала какая-то грустная и заколдованная: смотрит, словно на тебя, а сама — далеко- далеко.

Анна понимала — ей следовало поскорее разрешить загадку «барона», иначе та могла стать навязчивой идеей, бесконечным сюжетом, способным разрушить ее жизнь. И поэтому она, не терпя возражений, быстро собралась, отрешившись ото всех уговоров, поблагодарив сердечно старую няньку с Татьяной за собранный в дорогу туесок, Репниных — за заботу о детях, и, расцеловав на прощание Ванечку с Катенькой да Лизу, выехала поутру из Петербурга аккурат третьего дня после памятного договора в Двугорском.

Анна торопилась и спрашивала себя — не бежит ли она? И боялась ответить себе, потому как