различных неврозов. Один заграничный профессор, я сама читала, обследовал тысячу невротиков, и оказалось, что 99,93 процента из них употребляли водопроводную воду. Неужели тебе не терпится пополнить ряды этих несчастных?
— Что ты, я вполне могу потерпеть, — поспешно ответил я, — Но, прости, не представляю, как можно обойтись без воды.
— Без воды и правда нельзя обойтись, — снисходительно улыбнулась Лора, — Более того, ее надо пить не менее пяти литров в сутки мелкими глотками. Так рекомендуют йоги. Но только… — Она многозначительно подняла палец. — Только ледниковую.
— Помилуй! — Я был несколько ошарашен ее заявлением. — Но, насколько мне известно, в нашем городе нет ледников, не водятся они и в области.
— При желании у нас все можно достать! — отпарировала Лора.
Возразить было нечем, и я смущенно опустил голову.
Когда я поднял глаза, то увидел, что Лора извлекает из своей сумочки колоду листочков, очевидно тоже заполненных цитатами. Увы, теперь мне, кажется, предстояло выслушать целую лекцию.
— Ледниковая вода — важный, но не единственный компонент, — начала Лора, заглянув в снятый с колоды верхний листочек, — в арсенале средств борьбы с различными болезнями, одолевающими человечество в эпоху научно-технической революции. Могу смело утверждать… Это не я могу смело утверждать, а доктор Пращуров, чью концепцию я излагаю, — пояснила Лора и добавила традиционное: — Надеюсь, тебе известно это имя? Ах, неизвестно. Ему вот-вот дадут Нобелевскую, тогда все узнают об этом гениальном человеке. Он хотя и не медик, он — специалист по двигателям, но заткнет за пояс всю академию медицинских наук. В этом ты сейчас сам убедишься. — И она продолжала: — Так вот, могу смело утверждать, что все без исключения болезни — суть побочные продукты цивилизации. Природа не закладывала в генетический код человека ни коклюша, ни инсульта, он приобрел их сам. И приобрел через желудок…
— Вот те на! — не удержался я от восклицания.
Лора отложила листочки в сторону и с превосходством посмотрела на меня.
— Признайся, ты потрясен?
Я кивнул: это было действительно так.
— А ведь как гениально просто! — улыбнулась она, радуясь за неизвестного мне гениального Пращурова. — И между прочим, свое учение доктор Пращуров строит, исходя из дарвиновской теории происхождения человека. Надеюсь, ты слышал о Дарвине?
Тут уж обрадовался я, потому что о Дарвине я слышал еще в школе, и слышал много хорошего. Получив от меня эту информацию. Лора облегченно вздохнула:
— Значит, ты сразу все поймешь. Видишь ли, доктор Пращуров в своей концепции исходит из того, что мартышки, от которых, как это доказано Дарвином, мы произошли, существа сугубо растительноядные. Следовательно, все наши внутренние органы в течение тысячелетий, а может даже и миллионов лет, были ориентированы… Я доступно излагаю?
— Вполне, — откликнулся я, и она продолжала с еще большим воодушевлением:
— Да, наши печенка, селезенка, почки, кишки, а главное — желудок были ориентированы исключительно на растительную пищу — плоды и листья, травку и нежные молодые побеги кустарников и деревьев. Когда же мартышка взяла в руки палку и превратилась в человека, а тот стал с жадностью поедать меньших своих братьев, — Тут Лору всю передернуло, — Понимаешь, о ком я говорю? — В ее глазах стояли слезы, — Да, да, меньших наших братьев — барашков, теляток, поросяток, гусяток, утяток…
— Цыпляток табака, — подсказал я.
— Правильно, — кивнула Лора. — И еще многих-многих разных птичек, рыбок и зверюшек, то не приспособленные к такой варварской пище внутренние человеческие органы стали давать сбои, выходить из строя. Так начались болезни. Правда, природа снабдила организм человека изрядным запасом прочности, и он переработает и твой бифштекс, и шашлык. — Она с саркастической улыбкой посмотрела на меня, — Но с какими издержками! Питаться трупами животных — да, да, все эти бифштексы и шашлыки — суть трупы — это все равно что заправлять «Жигули» топливом, предназначенным для самосвала, — У Лоры, я знал, машины не было, так что сравнение наверняка принадлежало специалисту по двигателям, — Конечно, какое-то расстояние — несколько метров или даже километров «Жигули» проедут и на несвойственном для них горючем, но затем мотор начнет чихать, глохнуть и в конце концов выйдет из строя.
Мрачное будущее, уготованное Лорой «Жигулям», ввергло меня в уныние. Я догадывался, что, прибегнув к иносказанию, она намекает на ожидающую меня перспективу.
— И как скоро это может случиться? — с трепетом спросил я. — Эта остановка мотора?
— В любой момент! — безжалостно изрекла Лора.
— А что же делать? — чуть не заплакал я, — Неужели нет никакого выхода?
— Выход есть! — торжественно воскликнула Лора, — И его предложил доктор Пращуров. Надо заправлять «Жигули» бензином только той марки, на которую ориентирован его двигатель.
— Ты хочешь сказать, что мне надо перейти на растительную пищу? — догадался я, — Стать вегетарианцем?.. А что? Может, попробовать? Вон Лев Толстой одно время питался рисовыми котлетками, и ничего. Да я и сам люблю картошку с соленым огурчиком.
— Да, тебя спасет только вегетарианство! — с пафосом произнесла Лора. — Но не старое допотопное с его рисовыми котлетками, а современное чистое вегетарианство. Чтобы исцелиться от авитаминоза и застраховать себя от других болезней, ты должен перейти на натуральную растительную пищу, которую употребляли наши далекие предки. Неужели ты полагаешь, что мартышки солили огурцы?
— Ты права, — вынужден был признать я, — Вряд ли у них хватило бы на это ума. Но почему наших далеких предков ты упорно называешь мартышками. Мне кажется, Дарвин имел в виду просто обезьян.
— А разве мартышки не обезьяны? — резонно отпарировала Лора.
— Ну хорошо, пусть будут мартышки. — Не имело никакого смысла ее переубеждать, — Но как ты представляешь мой рацион? Что они там ели, эти твои мартышки? Кокосовые орехи, финики, пальмовые листья, молодые побеги баобаба? Где я это все возьму?
— Не волнуйся! — рассудительно сказала Лора. — Кокосы и финики ели африканские мартышки. А те, которые жили в доисторические времена в средней полосе России и от которых произошли мы, ели, естественно, то, что росло в здешних лесах. А наш растительный мир, представь себе, по богатству видов не только не уступает африканскому, но и превосходит его. И большинство наших зеленых друзей очень питательны и калорийны. Попробуешь и сам убедишься, что за прелесть листики подорожника, цветочки клевера, веточки липы, как аппетитно похрустывает на зубах береста! Да, именно в них, в дикорастущих, твое спасение, как, впрочем, всех здравомыслящих людей. И оно, это спасение, у тебя под боком — до вашего чудесного лесопарка всего четыре автобусных остановки, — Тут Лора посмотрела на часы, — Ах, извини, мне надо бежать. Но ты, по-моему, уже все понял. Кушай зеленого друга — и ты исцелен! — Она торопливо стала складывать в сумочку свои листочки.
— Но кого конкретно кушать? — спросил я. — Зеленых друзей, ты сама сказала, так много, с кого начинать?
— Пожалуй, для начала тебе лучше всего подойдет вот это. — Лора протянула мне один из листочков, по виду наиболее потрепанный, — Это будничное меню. Надеюсь, тебе будет все ясно без объяснений.
И она упорхнула.
После ухода Лоры я минут десять сидел недвижимо, подавленный и разбитый, печально размышляя о своей судьбе. Я слышал, в моем возрасте любая болячка прилипает надолго, так что и с этим авитаминозом придется повозиться, но другого выхода нет, здоровье, как говорится, дороже. Когда небольшая внутренняя борьба желудка с рассудком закончилась в пользу последнего, я твердо решил последовать наставлениям
