…— И только-то! — присвистнул я, испытывая не то чтобы облегчение, а, скорее, разочарование. (Наверное, таким же обманутым чувствует себя руководящий жулик районного масштаба, полагавший, что своим воровством он весь мир изумит, а его, поймавши за руку, лишь пожурили и даже выговор объявили без занесения.) — Нашла чем напугать! Авитаминоз — ведь это что-то детское…
Видно, я легкомысленным восклицанием обидел Лору, потому что она насупила брови, если такое выражение подходит к тем тонюсеньким черным ниточкам, что ровными дужками окаймляли сверху ее глаза, и сокрушенно покачала головой:
— Да-с, медицинские познания у широких кругов населения, и ты тому наглядный пример, находятся на уровне каменного века. Дорогой мой, авитаминоз, да будет тебе известно, первопричина доброй дюжины заболеваний, из которых инфаркт выглядит самым милым. Устраивает тебя перспектива получить его?
— Ни в коей мере! — искренне признался я.
Скажу откровенно, уверенный тон Лоры, которым она говорила об этом самом авитаминозе, не только поколебал мое иронически легкомысленное отношение к ее словам, но и зародил во мне смутную тревогу. Я, каюсь, действительно полный профан в медицине. А ведь она не стоит на месте. Каких-нибудь сто лет назад всех болезней-то было по пальцам перечесть, а сейчас их уже сотни, если не тысячи! Да и старые недуги как изменились! И, увы, не в лучшую сторону. Простой добрый насморк стал теперь «острым респираторным заболеванием», а раз «острым», тут уж, значит, шутки с ним плохи. Тихую патриархальную простуду, которую одно удовольствие было изгонять при помощи баньки, стаканчика перцовой настойки и чая с малиновым вареньем, после изобретения антибиотиков удалось трансформировать в загадочный гонконгский грипп, который не признает ни перцовки, ни варенья. Вот и авитаминоз, кто его знает, во что он нынче превратился!
— Считай, тебе крупно повезло! — отвлек меня от грустных размышлений бодрый голос Лоры, — Я ведь чувствовала, что с тобой что-то стряслось. Поэтому я и здесь. Не удивляйся, просто у меня открылись телепатические способности. Да-да, телепатические. Мой Вовик (так Лора называет своего супруга) тоже никак не мог поверить, хотя именно из-за него они и обнаружились. Представь, как только он задерживается на работе, у меня перед глазами возникает самое настоящее видение: стоит мой Вовик в пивном зале, что рядом с его службой, вместе с сослуживцами Ильей Федоровичем и Валентином Алексеевичем. Заявляется он домой, вздыхает жалобно, мол, опять местком затянулся или заставили срочно планы корректировать, а я ему смотрю пристально в глаза и выкладываю: не ври, пиво пил с тем-то и тем- то. Сначала он думал, что я случайно угадываю, но после двадцатого точного попадания признал: «Ну, Лoрочка, а ты, оказывается, телепат!»
— И что, так ни разу и не ошиблась? — изумился я.
— Иногда ошибаюсь, — самокритично призналась Лора, — Это когда они не только пиво пьют. И представляешь, в таких случаях видение бывает каким-то расплывчатым, туманным. А сегодня вот ты встал перед глазами. Я в ваш универмаг заехала, обещали здесь кое-что выбросить. Но, оказалось, приехала рано, выбросят только после обеда. Вышла я из магазина, стою, размышляю, как убить эти три часа, и вдруг в голове возникает твой четкий образ. И этот образ, извини, улыбается жалкой и глупой улыбкой, и я буквально кожей почувствовала: с тобой что-то неладно. И видишь, не ошиблась. У тебя типичный авитаминоз. Его первый признак — покраснение щек.
Я взглянул в зеркало. Щеки у меня на самом деле были румяные. А что, если это действительно признак серьезного заболевания? Память услужливо подсказала, что в классических романах именно румянцем были покрыты щеки умирающих героинь.
— Но откуда же он мог взяться у меня, этот авитаминоз? — стыдясь своего жалобного голоса, тихо- тихо выдавил я. — Ведь я же не курю. — Когда-то случайно мне попался журнал «Здоровье», и я вычитал, что никотин убивает не только лошадей, но и витамины.
— Ну, что ж, давай попробуем установить причину твоего заболевания. — Лора на секунду задумалась. — Румянец, это ясно как дважды два, вызывается сужением сосудов. Согласен? — Я кивнул, но она все же сочла нужным объяснить. — Когда сосуды суживаются, кровь, естественно, с натугой пробивает себе дорогу, а от натуги, как известно, человек краснеет.
Я был буквально сражен столь гениально простым и очевидным доказательством болезненного происхождения моего румянца, которым я так глупо гордился каких-нибудь четверть часа назад.
— А знаешь ли ты, что вызывает сужение сосудов? — спросила Лора, когда я слегка пришел в себя.
Нет, этого я, к стыду своему, не знал, и мне осталось лишь потупить глаза под ее строгим взглядом.
— Сужение сосудов, как правило, объясняется избытком холестерина. — В голосе Лоры появились учительские интонации. — Надеюсь, тебе известно, что такое холестерин и из чего он вырабатывается?
Это ее постоянное «надеюсь, тебе известно», когда речь заходила о вещах мне абсолютно неведомых, заставляло меня чувствовать себя не выучивавшим урок первоклассником. Но отвечать что-то надо было, и я промямлил:
— Холестерин… Гм, холестерин. Название явно синтетическое. Какая-нибудь новинка?
Лора закатила глаза, и я понял, что ответ не сходится.
— Холестерин, запомни это, — наставительно сказала она после того, как ее глаза, наткнувшись на невидимую преграду и не сумев преодолеть ее, откатились обратно, — не имеет никакого отношения к синтетике. Это, как бы тебе попроще объяснить, очень гадкое и противное вещество, которое сужает кровеносные сосуды. А вырабатывается оно из мяса.
«Теперь понятно, почему у нас бывают перебои с мясом, — невольно подумал я, — Оказывается, оно идет на выработку этого дурацкого холестерина. И ведь сколько раз писали в газетах о фактах, когда из хорошего сырья делают всякую дрянь, а дело, как видим…» Я не успел до конца додумать свою мысль, потому что Лора неожиданно спросила:
— Признайся, ты употребляешь мясо?
— У-у-употребляю, — пробормотал-я виновато, словно меня уличили в чем-то весьма предосудительном. Наверное, так оно и было, потому что глаза у Лоры снова стремительно закатились.
— Самоубийца! — вскрикнула она минуты через две, которые ей понадобились, чтобы вернуть свои глаза на отведенное для них природой место. — Теперь мне ясно, почему тебе уже сорок семь, хотя когда- то мы были ровесниками. Да, дорогой мой, мясо приближает старость, со скоростью курьерского поезда, — Эту фразу, отметил я про себя, она наверняка вычитала, но вряд ли в брошюре Степушки Хрумкина, — Надеюсь, у тебя хватает ума варить его в несоленой воде?
— Видишь ли, — я окончательно сконфузился под ее пристальным взглядом. — Дело в том, что я никогда не отвариваю ни бифштексов, ни шашлыков, ни свиных отбивных…
Кажется, про отбивные я сказал зря, потому что, услышав название этого популярного блюда, Лора впала в обморочное состояние. Я бросился на кухню за водой. Когда вернулся, она вроде бы уже очнулась. Более того, увидев стакан в моих руках, даже приподнялась со стула.
— Что это у тебя? — в ее глазах стоял неподдельный ужас.
— Обыкновенная вода, — успокоил я ее. — Холодная. Прямо из-под крана.
— Из-под крана?! — Ее тело потрясла конвульсия, но сознания она, слава богу, не потеряла, — Ты что, хочешь отправить меня на тот свет?
Этого я не хотел, хотя Лора своими обмороками, вздохами и закатыванием глаз уже стала несколько утомлять меня.
— Не беспокойся, — заверил я, — Эту воду я пью каждый день, — И для убедительности сделал пару глотков.
— Теперь я вижу, что ты действительно сводишь счеты с жизнью, — сокрушенно покачала головой Лора. — Разве тебе неизвестно, что хлорированная вода служит благоприятным фоном для развития
