Василий Данилович светился счастьем от сознания, что его идея встретила такой живой отклик у широкой общественности.
— А ты, Ванюша, сомневался, что не пойдет народ, — добродушно выговаривал он своему референту. — Нет, народ — он прогрессивное нутром чует и всегда окажет поддержку начинанию, если оно несет культуру в быт. А мы все робеем, сомневаемся, оглядываемся на ветхозаветные традиции и обычаи. Смелее надо рушить косное, отжившее и не бояться перенимать у соседей пусть и непривычные для нас, но удобные и весьма рациональные формы человеческого общежития. Я тебе даже так скажу: запроси мы с клиента двугривенный, он бы и с двугривенным расстался с превеликой радостью, лишь бы к настоящей культуре приобщиться, почувствовать, что и он с обочины мировой цивилизации вступил на ее торную дорогу…
Ванюша Онучин на эти проникновенные слова криво улыбался. Тут следует внести ясность. Ванюша всегда улыбался криво по причине повреждения лицевого нерва. В начале своей службы при Василии Даниловиче он, стремясь выразить одновременно и восхищение и умиление глубиной сформулированного мэром с его же подсказки тезиса «без труда не поднимешь производительность труда», малость перестарался и на всю жизнь остался косоротым. Впрочем, этот дефект здорово помогал ему скрывать истинные чувства, что при его беспокойной и самоотверженной работе было совсем не лишним.
Возможно, кому-то из читателей определение «самоотверженная» покажется не очень подходящим к характеристике деятельности референта, но вдумайтесь: не в том ли как раз его предназначение, чтобы самому отвергнуть себя как личность и без сожаления отдать весь свой умственный потенциал в распоряжение непосредственного начальника? Да, референты и помощники — вот истинные рулевые прогресса. Именно из их светлых голов исходят мысли, которые вкладываются затем в уста деятелей, вытолкнутых сумасбродной судьбой-индейкой на авансцену истории, и озвученные этими последними становятся постулатами, доктринами, концепциями. Именно они пишут речи-бестселлеры, которые произносят с трибун другие. И не авторы, а лишь чтецы-декламаторы, к тому же, как правило, с плохо поставленной дикцией, срывают «долго не смолкающие аплодисменты» и вставание зала. Что же движет этими безвестными героями, выбравшими путь интеллектуального самопожертвования? Злые языки утверждают: хороший харч. Я же убежден: истинное величие духа и бескорыстие ума. И как не порадоваться, что при наметившейся в нашем городе тенденции к снижению числа вещающих наблюдается заметное увеличение контингента мыслящих, то бишь референтов и помощников! Впрочем, увы, в семье не без урода. Я лично слышал сетования одного столичного гостя все на том же бережку Обрадовки по поводу низкого качества подбираемых ему помощников.
— Вам повезло, Василий Данилович, — с завистью говорил он, кивая на скривившегося в загадочной ухмылке Ванюшу Онучина. — А вот у меня с помощниками ну прямо беда. За три года, как доверили мне ответственный пост, пятого меняю, и все пишут такую галиматью, что произносить ее тошно. Поверите, читаю с трибуны доклад, а сам чувствую, что глупость высказываю, несу, знаете ли, несусветную чушь…
Да, Василию Даниловичу с референтом действительно повезло, и можно только сожалеть, что пренебрег он при реализации «туалетного проекта» Ванюшиными сомнениями.
Удовлетворив любопытство, оказавшееся, увы, праздным, жители Обрадовска просто-напросто перестали посещать «общедоступный очаг элементарной гигиены бытовых отправлений» — такой сложный эвфемизм применил в своем репортаже для обозначения привокзального нужника уже знакомый читателю Анатолий Бескорыстных. Прижимистое мужское население экономило гривенники у железобетонного забора, уступами огораживающего станционный пакгауз. Ну, а нежные и деликатные создания, если путь их лежал мимо «общедоступного очага», ускоряли шаг и на исходившие от сопровождающих кавалеров заботливые предложения «Не желаете ли культурно воспользоваться новой коммунальной услугой?» отвечали мужественно: «Ужо до дома потерплю».
Еще с полгода, наверное, начальник вновь созданного городского управления хозрасчетных санитарно-гигиенических объектов Аркадий Григорьевич Сосонкин, оберегая душевный покой мэра, уж очень близко к сердцу принимавшего сообщения о малейших перебоях в функционировании любимого детища, грубо говоря, втирал ему очки. В отчетах главка количество человеко-посещений общедоступного туалета № 1 из месяца в месяц шло по нарастающей, так что к концу второго квартала удалось довести ежедневный объем новой услуги на душу населения, включая временно отсутствующих отпускников и командированных, а также разбитых параличом обрадовцев, до 95 копеек. Коллектив управления уже готовился получать премии за досрочное доведение основного показателя до первой круглой цифры, уже подбиралась кандидатура миллионного посетителя, как случившийся в штате Невада подземный толчок силою в три балла докатился до Обрадовска и, как установила специально созданная горисполкомом комиссия во главе с А. Г. Сосонкиным, «вызвал деформацию несущих конструкций популярного привокзального сооружения». Проще говоря, нужник завалился набок. «Его дальнейшая эксплуатация, — пришли к выводу специалисты, — не отвечает условиям техники безопасности. Необходимо провести значительные реставрационные работы, которые потребуют определенного времени. Других жертв и разрушений нет». Как известно, госплан весьма неохотно выделяет средства на реставрацию непромышленных объектов, так что и по сей день единственный у нас общедоступный санитарно-гигиенический очаг являет собой печальное зрелище. Однако это обстоятельство нисколько не умерило кипучей организационно-статистической деятельности нового ведомства, руководимого Аркадием Григорьевичем, и это ли не свидетельство преимуществ планового начала в системе управления над рыночной стихией?!..
Но исключаю, что уже знакомый нам возможный читатель этих записок намерен здесь сделать автору справедливый упрек: горазд, мол, он, автор, критиковать своих героев за то, что их иногда заносит, а самого-то эка куда в сторону отклонило! И вообще, узнает ли в конце концов он, читатель, что за история вышла в Обрадовске с санитаром леса, ведь из-за него, кажется, и начал автор городить свой огород?
Наберитесь чуточку терпения. Всему свой черед, или, как любил повторять Никодим Иванович Капустьянц, каждому овощу — свой срок реализации. Сейчас же, я думаю, прежде всего надо завершить рассказ о первом посещении В. Д. Гамовым овощного магазина № 1/13. В то время, правда, он носил фирменное название «Сельдерей». Но впоследствии в одном авторитетном издании появилась публикация, в которой со ссылкой на каких-то нобелевских лауреатов утверждалось, что сей овощ в больших дозах вреден для здоровья. А так как обрадовцы ни в чем меры не знают, то горисполком вынес мудрое решение прекратить выращивание столь ненадежного огородного растения впредь до изменения своей позиции Нобелевским комитетом. Естественно, и название магазина пришлось упразднить.
Теперь по истечении срока давности все чаще и чаще стали раздаваться голоса, требующие вернуть нашему, опять же единственному в городе, овощному магазину славное имя. Мотивируются эти ходатайства тем, что сельдерей разводить начали еще при Чуриле Пленковиче, что не одно поколение достойных граждан на нем взращено, что лучше всяких новомодных биостимуляторов способствует он укреплению дисциплины желудка, повышает работоспособность, которую, чего греха таить, за последние засушливые годы обрадовцы малость подрастеряли, да и вообще пора восстановить справедливость и ликвидировать еще один провал в исторической памяти.
Впрочем, не о сегодняшних заботах договорились мы вести речь. Однако, повествуя о делах давно минувших, я не намерен предаваться ностальгии по «старому доброму времени», хотя в нем и остались все самые лучшие годы, нет, мною движет лишь желание познакомить идущее нам на смену поколение с уроками истории, а там пусть оно само решает, что перенять у отцов и дедов, а где соломку подстелить. В этом плане итоги первого выхода в народ Василия Даниловича Гамова и сегодня могут представить определенный интерес.
Придя в горисполком, созвал он экстренное заседание руководителей всех подразделений и коротко проинформировал их о своей встрече с нахальной продавщицей и явно подрастерявшим гражданские начала коллективом очереди.
— В свете вышеизложенного, как будем жить дальше, товарищи сподвижники? — таким горестным вопросом заключил мэр свою речь.
Сподвижники, не привыкшие еще к демократическим выкрутасам Василия Даниловича, понуро молчали.
И тут слово взял шустрый молодой человек с обаятельной улыбкой, начальник пожарной команды города старшина сверхсрочной службы Иван Онучин. Скромная должность, безусловно, не давала ему
