Пойму за что нас всех сюда.
Сырые, серые погоды.
И холода. И холода.
Вот нежаркое солнце нагрело песок,
Вот нежаркое солнце нагрело песок,
И нога утопает в сыпучем тепле.
Город лето отпел, и легли на восток
Темно-синие тени его тополей.
А на ужин – жаркое, и кофе с утра,
Правда, с платой за преданность трудно теперь.
Как щенки, возле дома резвятся ветра,
Удивленными мордами тычутся в дверь.
Выбираю тебя. Выбираю одну…
О, соблазн – прошагать вдоль прозрачной реки
И следить как идут, будто камни ко дну
То осколки любви, то остатки тоски!
Но на долю детей не осталось воды,
Отфильтрованной честно травой и песком.
Приготовьте огонь – далеко ль до беды? —
Тополиные тени легли на восток.
Ночь близка, ночь придет, и холодный закат
Бросит отблеск прощальный на чье-то окно…
Я во многом на этой земле виноват,
Но немногим прощенье ее суждено.
ЖАННА
триптих
I
Рождаются мальчики – будет война.
С похмелья, с плеча боевым арбалетом
В крестьянские двери зимою и летом
Стучаться и требовать баб и вина —
Три четверти века жиреет она.
А силы уходят, как дети из жизни,
Собаки дичают в сожженных полях,
Мужчины присягу дают второпях.
Плохая примета в любимой Отчизне:
Идешь по дороге – навстречу монах.
Рождается девочка – маленький крик,
Большая забота, живое созданье.
Все небо в приданое крохотной Жанне,
Дубрава, дорога и чистый родник.
Солдат на колени упал и приник.
В преданиях детства высокие травы,
Горячие сосны и лакомый мед.
От родины всякий на бедность берет,
И Франции нужен не подвиг кровавый —
Любовь этой девочки – брови вразлет.
Семнадцать исполнится – замуж пора.
Отряды наемников грабят деревни,
