Поэты пятнистые олени.
Смешалось всё: деревья и вода,
Аллея, балюстрада, дерзновенье.
Внимай скорее лунному мгновенью —
Все духи тьмы уже летят сюда.
В движении меняется восторг.
Фигура. Мрамор. Плиты и перила.
Ваятель наваждение исторг,
И статуя глаза навек открыла
И так застыла посреди луны…
Мои шаги уже не узнавая.
Среди травы, деревьев и развалин
Следы свиданья будут не видны.
Воспоминание четвертое
Глаза закрою – низкий потолок,
Пространство, отведенное под сцену,
Немой рояль – от дров на волосок,
Окно на крышу – воздуха глоток,
Для зрителей скамейки по колено.
Реальный мир, предметная среда.
За стенами – деревья, ветер, звезды.
А я в 'среду' вколачиваю гвозди.
И не было смешливей и серьезней,
И благодарней зрителя тогда.
Умри, актер! И будет жить любовь
В последнем подзабытом монологе.
Массовка хлещет клюквенную кровь,
Кассир жует картонную морковь,
Цветы летят и падают под ноги.
Живи, театр! Скоро я умру
На выдохе, на точке, на поклоне.
Опять по кругу грешников погонят.
Один хотел, другой сидел на тропе,
А я любил красивую игру.
По-прежнему волнуюсь каждый раз.
Очнусь в ночи – пока еще не старый.
Кому смеяться выпадет из пас?
Эй, режиссер! Используя соблазн,
Поставим жизнь! Я напишу сценарий.
ВСТРЕЧА ЧЕТВЕРТАЯ. Прохожий.
Тьма покидает землю. Жди забот.
Гляди назад, где смелые забавы
Мешали ощутить всё бремя славы,
Которая, конечно же, придет.
Ах, молодость! Советам вопреки
Мы тратим силы на вино и женщин.
А времени всё меньше, меньше, меньше…
Но замыслы и чувства высоки.
Опять костлявой гостьи не боюсь,
Мне сыновья мои грехи простили.
