Опять — Красноголовая. Снова там, в кустиках; есть же ведь люди, которые не отступаются, идут до конца… Нет, вы только подумайте: сама отрезала себе волосы, а?.. Наверное, тоже была не совсем в себе. Шизанутая. Может, даже весь мир сошел с ума. Все, кроме Долли. Которая, как она предполагала, через пять — десять минут будет мертва-мертвешенька. И кто его знает, вдруг
— Мистер Уиттейкер? Это снова я, Эйлин…
— Они вас не слышат. Не могут расслышать, — сказала Долли.
— Что?!
— Вертолет жужжит слишком сильно.
— Пойди к ним и скажи мистеру Уиттейкеру, что нам надо переговорить.
— Он меня пристрелит, если я от окна отойду.
— Просто скажи ему, что есть важный разговор.
— Не могу.
Эйлин поднесла ко рту уоки-токи:
— Инспектор?
— Здесь, — отозвался Брэди.
— Отведите проклятый вертолет, я даже своих мыслей не слышу.
— Вас понял, — сказал Брэди.
В том месте, где Уэйд орудовал ломиком-фомкой, было слышно, как от дома отлетал вертолет; четкий стрекот его лопастей уступал хору толпы, который теперь становился значительно громче, словно крик приказывал машине не удаляться. Непрестанные вопли поднимались чуть ли не до черноты небес, скандируя: «Скажем „нет“ расистскому неправосудию!»
— Ослы проклятые, — пробормотал Уэйд, снова вцепляясь зубьями фомки в стальную полосу засова. Наконец металл лопнул. Уэйд, отбросив свой инструмент в сторону, высвободил запор. Буквально за три секунды Карелла открыл двери подвала и бросился вверх, к ступенькам. Вертолета уже не было слышно, только громкое людское завывание.
В подвале оказалось темным-темно.
Ощущался запах угля и вековой пыли.
Они предполагали, что подвальные ступеньки были где-то впереди, чуть слева.
О том, чтобы зажечь свет, и подумать было нельзя.
— Куда он уходит? — спросил Сонни.
— Заткнись, — посоветовал Уиттейкер.
— Но он улетает, братец. Ты что, не слышишь?
— Да слышу я. Заткнись, — сказал Уиттейкер, подошел к окну и прокричал: — Красная! Эй! Ты где, черт бы тебя побрал?
— Здесь я, — отозвалась Эйлин.
— Где? Ну-ка, встань, я тебя не вижу…
— Нет уж, — сказала она.
— Чего-чего? Что значит нет? Не хочешь ли ты мне сказать…
— Мистер Уиттейкер, пришла пора серьезно поговорить о сделке. Вы знаете, что есть…
— Не смей мне говорить, что мне говорить, а что нет, ты, о женщина! Запомни: девица в моих руках. Так? И ты не…
— Ну ладно. Вы что же, хотите там навсегда застрять с ней? Да? Или хотите все уладить миром, то есть отправиться в аэропорт? Вертолет — здесь. Я, я достала этот проклятый вертолет для вас, ну и почему бы вам тоже не протянуть мне руку помощи? Я тут из-за вас в лепешку разбиваюсь, уговаривая, а вы, мистер Уиттейкер…
Она услышала, как он захихикал.
— Угу, очень, оч-чень забавно, — сказала она. — А вы из меня дурочку делаете в глазах моего босса. Хотите вы или нет, чтобы вертолет опустился? Или хотите, чтоб я туда и сюда бегала всю ночь… Вот у меня уоки-токи, посмотрите. — Она вытянула руку так, чтобы он мог разглядеть переговорный аппарат в гуще кустов. — Только намекните, что вы желаете, и я свяжусь с боссом. Я же стараюсь облегчить проведение всей операции. Стараюсь сделать так, чтобы вы свободно взобрались на борт вертолета, а невредимая девушка осталась здесь. Ну что, хотите вы мне помочь, мистер Уиттейкер? Я лично стараюсь для вас, бьюсь изо всех сил. Мне нужно хоть немножко вашей помощи.
В здании наступило полное молчание.
Наконец он сказал:
— О'кей. По рукам.
Они нашли подвальные ступеньки.
Регулятор громкости в уоки-токи был вывернут почти до предела, и они слышали, что Эйлин передавала по рации инспектору. Они так поняли, что окончательная сделка состояла в следующем: вертолет приземлится на пустыре, вблизи левой стороны дома, примерно метрах в десяти — пятнадцати от кухонной верандочки. Пилот вертолета будет один, сойдет из него на землю и встанет, подняв руки вверх, покуда разбойники будут выбираться из дома. Уиттейкер выйдет первым, Сонни останется на пороге кухни с пистолетом, приставленным к уху Долли. Когда Уиттейкер попадет в зону безопасности, то есть окажется позади пилота и прижмет дуло АК-47 к его шее, он даст сигнал Сонни отпустить Долли. Пока та будет бежать к грузовику, Эйлин выйдет ей навстречу. К этому времени Сонни подойдет к вертолету. Если кто- нибудь вздумает тронуть Сонни на пути к вертолету, Уиттейкер пристрелит пилота.
— Сдается мне, что они затеяли обмен, — шепнул Уэйд, — девчонку на пилота.
— Они никогда не делают никаких обменов, — заметил Карелла. — Это один из их законов.
— Тогда что ты обо всем этом думаешь?
— А вообще-то, похоже и на обмен, — сказал Карелла. — Но пилот все равно полицейский.
— Из-за этого им надо его убивать?
— Нет, но…
— А какой у них дальнейший план, если они доберутся до аэропорта?
— Не знаю, — ответил Карелла. — Мое место — здесь. Я работаю здесь.
Они прислушивались к тому, что происходило за кухонными дверями. Еще немного, и, если все пойдет как надо, Сонни и Уиттейкер выбегут сюда через эти двери. И едва Сонни отпустит девушку, Карелла останется лицом к лицу с человеком, который убил его отца.
Снайпер скрючился на полу кабины вертолета. Внизу, одетый в бросающиеся в глаза оранжевые куртку и бриджи, полицейский выбежал из внутреннего пояса ограждения.
— Это еще кто? — тотчас спросил Уиттейкер.
— Он без оружия. Сигнальщик, — заверила его Эйлин. — Он будет сигналить пилоту, показывать, где опустить вертолет. Мы хотим, чтобы все прошло без сучка, без задоринки.
— Пусть сразу же потом убирается прочь.
— Инспектор? — произнесла Эйлин в микрофон уоки-токи.
— Здесь, — ответствовал Брэди.
— Он хочет, — сказала она, — чтобы этот человек тут же убрался после посадки вертолета.
— Он и так это знает, — заявил Брэди.
— Слышали? — спросила она бандитов.
— Нет.
— Он исчезнет сейчас же после посадки.
— Да уж лучше бы ему это сделать…
Долли все еще сидела, такая одинокая, в своем окошке. Двое остальных скрывались где-то в доме во мраке. Эйлин даже не знала, с кем разговаривала, но была уверена, что уж Уиттейкер-то все видел и слышал. Он ведь заметил человека в оранжевом одеянии который бежал к песчаному пустырю у дома.
— Никто из дома не выйдет, — сказал Уиттейкер из темноты, — пока этот человек не вернется
