Но он знал, что это было бы слишком просто.

Тем не менее, проверяя все записи, он нашел имена Харольда Сэча и Хиллари Лоусон в личной записной книжке МакКеннона и отметил себе, что надо связаться с ними и поспрашивать насчет тех вечеринок. Он также выписал данные о Николасе Ди Марино, для которого, как он догадался, Колли собирался устраивать вечеринку в эту субботу, но пока не намеревался ему звонить.

Одинаковые записи на одиннадцать часов восьмого, пятнадцатого и двадцать девятого марта (еще одна встреча, которая уже никогда не состоится) навели Кареллу на мысль, что «Элсворт» может быть врачом или стоматологом. Проверив записную книжку МакКеннона, он нашел телефон Рональда Элсворта, врача- стоматолога, там же был указан и адрес его кабинета — Каррингтон-стрит, 257, здесь, в Айсоле.

Связавшись с начальником МакКеннона, Карелла выяснил, что Крюгер, у которого проводилась установка, являлся Генри Крюгером из Калм Пойнта. Однако Грегорио не знал ни Анни, ни Франка, и в записной книжке МакКеннона не значились эти имена. Карелла подумал, что этот самый Франк, очевидно, лежал в больнице — поэтому он послал ему цветы, и что МакКеннон звонил какой-то Анни, чтобы узнать, в какой именно больнице.

Карелла не любил фильмов с большим количеством действующих лиц. Так же он терпеть не мог дел, где число связанных с преступлением лиц множилось в геометрической профессии.

Как бы ему хотелось хоть раз в жизни расследовать дело, в котором было бы всего два человека на необитаемом острове — причем один из них — жертва, а второй — вероятный убийца.

Хотя бы раз в жизни.

Однако сейчас ему предстояло разбираться именно с этим делом.

К восьми часам вечера этого вторника Уиллис успел поговорить со всеми мужчинами из короткого списка «друзей» Мэрилин Холлис, который она без особой радости им предоставила, и решил, что пора нанести этой даме еще один визит.

Он не стал предупреждать ее о своем приходе.

Без всякого приглашения он подъехал к дому 1211 на Харборсайд Лейн и припарковал машину у обочины на другой стороне улицы возле небольшого сквера. По-прежнему было холодно и ветрено. От ветра у него растрепались волосы и раскраснелось лицо. Он позвонил и стал ждать.

— Микки, это ты? — заговорил динамик голосом Мэрилин Холлис.

— Нет, — ответил он. — Это детектив Уиллис.

Наступила продолжительная пауза.

— Что вам нужно? — спросила она.

— Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, если у вас найдется для меня пара минут.

— Простите, но сейчас я не могу с вами разговаривать. Ко мне должны прийти.

— Когда я смог бы зайти к вам? — спросил он.

— Лучше бы никогда, — сказала она, и он мог поклясться, что женщина улыбнулась.

— Может быть, немного попозже?

— Простите, нет.

— Мисс Холлис, речь идет об убийстве...

— Простите, нет, — повторила она.

Послышался щелчок, и наступила тишина.

Он снова нажал на кнопку.

— Послушайте, — послышался из динамика ее голос. — Мне действительно очень жаль, но...

— Мисс Холлис, — сказал он, — неужели мне придется предъявить вам ордер лишь для того, чтобы с вами побеседовать?

Молчание.

— Хорошо, заходите.

Зажужжал зуммер. Он повернул ручку и прошел в подъезд, затем загудел еще один зуммер, и открылась дверь, ведущая внутрь дома. Он отворил ее и осторожно вошел в отделанную деревянными панелями гостиную. В другом конце комнаты в камине горел огонь, тлели ароматные палочки. Хозяйки нигде не было.

Он закрыл за собой дверь.

— Мисс Холлис? — позвал он.

— Я наверху. Снимайте пальто и садитесь. Я разговариваю по телефону.

Он повесил пальто на вешалку у дверей и сел в обитое красным бархатом кресло. Микки, подумал он. Что еще за Микки? Наверху была тишина.

— Мисс Холлис, — позвал он опять.

— Сейчас, одну минуточку, — откликнулась она.

Он ждал не менее десяти минут, пока, наконец, она не спустилась по деревянной с резными перилами лестнице. На ней было что-то бледно-голубое и облегающее, талия перетянута широким поясом, в ушах сверкали сапфировые серьги, на ногах голубые, в тон платью туфли на высоких каблуках. Светлые волосы были убраны назад, открывая бледное лицо. Голубые тени и никакой помады.

— Вы пришли очень не вовремя, — сказала она. — Я одевалась.

— А кто такой Микки? — спросил он.

— Человек. Я только что позвонила, сказала, что задержусь. Надеюсь, вы ненадолго? Хотите чего- нибудь выпить?

Это предложение его удивило. Обычно человеку не предлагают выпить, выставляя его из дома.

— Вы все еще при исполнении?

— Вроде бы.

— В четверть девятого?

— Много работы, — ответил он.

— Так какая же ваша любимая отрава? — поинтересовалась она, и на мгновение ему показалось, что Мэрилин цинично пошутила. Однако она направилась в сторону бара в другом конце комнаты.

— Виски, — сказал он.

— Ага, — кивнула она, — значит, вас все-таки можно совратить, — и с улыбкой обернулась к нему: — Что-нибудь добавить?

— Лед, пожалуйста.

Он смотрел, как она кидает ледяные кубики в два невысоких стакана, а затем наливает ему виски, а себе джин; как несет эти стаканы в его сторону. Бледная лошадка, бледный всадник, интересная бледность.

— Идите сюда, к камину, — пригласила она, — здесь уютнее. — С этими словами Мэрилин направилась к дивану, обитому таким же красным бархатом. Он встал, подождал, когда она сядет, и уселся рядом с ней. Она положила ногу на ногу. На мгновение мелькнуло обтянутое нейлоновым чулком колено, но она тут же одернула юбку со скромностью монашенки. Он почему-то вдруг подумал: зачем она выбрала такое слово — «уютнее»?

— Так что это за Микки? — спросил он.

— Маус, — сказала она и опять улыбнулась.

— Ага, значит, это мужчина.

— Нет, я пошутила. Микки — моя подруга. Мы собирались пойти куда-нибудь поужинать. — Она взглянула на часы. — Если, конечно, не засидимся с вами заполночь. Я обещала ей перезвонить.

— Я ненадолго, — успокоил он.

— А почему так срочно?

— Это не срочно.

— Значит, что-то важное?

— Да нет, я бы не сказал. Просто меня кое-что беспокоит.

— И что именно?

— Ваши друзья.

— Том, Дик и Гарри? — спросила она и снова улыбнулась. Мэрилин напомнила о их первой, довольно напряженной встрече, однако теперь говорила о ней с шуткой, как бы пытаясь наладить с ним отношения.