— К тебе можно присесть? — Возле Себастьена остановилась молоденькая девушка лет восемнадцати в обтягивающем красном платье, которое снова надела, наверное, несколько минут назад. Худенькая, лицо измученное, щеки впалые. Себастьен пожалел ее. Она тут и года не продержится. Погибнет от передозировки или прирежут.
— Садись. Хочешь выпить?
— Ром, пожалуйста.
— Как тебя зовут?
— Кларита.
— Местная?
— Из Колумбии.
— Давно в Панаме?
— Пять месяцев.
— Я вижу, у тебя компания, — раздался голос из полумрака.
На стул рядом с Себастьеном тяжело опустился Хуан. Коренастый, плотного сложения латиноамериканец, лет сорока, с глубоким шрамом сбоку на лбу. В углу рта торчала гаванская сигара. Черная кожаная куртка была такого же фасона, что и у вышибалы, только качественнее. С шеи свисал серебряный медальон с рельефным изображением Богоматери, на запястье красовались большие золотые часы «Ролекс». Он расцеловался с Себастьеном и улыбнулся Кларите. Она встала и отошла.
— Как тебе бар?
— Бар как бар, — ответил Себастьен. — Не думал, что ты обосновался здесь.
Хуан рассмеялся.
— Хватит мотаться по свету. Пора вспомнить о корнях.
Себастьен кивнул. Хуан был бандит и подонок безотносительно к корням. Но с такими тоже полезно поддерживать контакты.
— Как дела?
— Нормально. — Хуан велел официанту принести ром. — Выпьем?
Ему нравился Себастьен. Надежный, всегда вовремя расплачивался и хорош в компании за столом.
Они пили всю ночь. Уже под утро, когда оба были изрядно пьяны, Хуан ухватил Себастьена за рукав и проговорил заплетающимся языком:
— Ты слышишь, на следующей неделе я собираю друзей. Желаю как следует повеселиться. — Он взмахнул руками, словно желая охватить пространство. — Слышишь, как следует. У себя на родине. Лучшем месте на земле. И я хочу, чтобы ты пришел, Себастьен. Повеселишься с нами. Обещаю тебе, моему лучшему другу, не пожалеешь. У нас самые красивые женщины в Латинской Америке. — Он поднес пальцы к опухшим губам и неуклюже поцеловал. — Кра-са-вицы… Понял?
— Не могу. У меня на следующий уик-энд назначена встреча.
— К черту встречу! Понял? — Хуан потянулся и схватил Себастьена за воротник рубашки. — Ты что, не хочешь повеселиться с другом? — В его тоне прозвучала угроза.
Себастьен улыбнулся:
— Конечно, хочу, Хуан. Сейчас мы с тобой за это выпьем.
Тем временем в баре поднялся шум. Здоровенный портовый грузчик повздорил со шлюхой. Что-то ему не понравилось, и он схватил ее за горло. Стал душить. Она отчаянно отбивалась, пытаясь вцепиться ему в щеки ногтями. Но не могла дотянуться. Грузчик безжалостно продолжал свое дело. Остальные наблюдали. Здесь к таким сценам привыкли. Никто и не думал ввязываться.
— Сейчас приду.
Себастьен нетвердой походкой направился к бару. Девушка конвульсивно дергалась, ее лицо побагровело. Подойдя ближе, он увидел, что это Кларита, юная проститутка, севшая к нему за стол в начале вечера. Он оглянулся на Хуана, который лежал, распластавшись на столе, с закрытыми глазами, и пожал плечами. Посмотрел на бармена.
— Бутылку пива.
Бармен подал. Себастьен повертел ее в руках и вернул.
— Нет, пожалуй, лучше виски.
Приняв от бармена бутылку, он постоял в задумчивости, затем ухватил ее за горлышко, чуть привстал на цыпочки, размахнулся и обрушил на голову грузчика. Присутствующие восторженно взревели, радуясь неожиданному повороту сюжета. Грузчик, обливаясь кровью, повалился на осколки стекла в луже виски на полу. Через минуту зрители вернулись к прерванным делам. О грузчике забыли. Кларита стояла неподалеку, опершись на стойку, приходила в себя. Себастьен перешагнул через поверженного грузчика, взял у бармена еще бутылку и, не глядя на нее, вернулся к столу. А вышибалы тем временем уже поволокли грузчика на свежий воздух.
— Зачем ты это сделал? — спросил Хуан.
— Он наступил мне на ногу.
Хуан понимающе кивнул. Нормально. За подобный проступок и убить можно.
В следующую субботу Хуан встретил Себастьена в аэропорту Боготы. Растолкал людей, прижал его к себе, расцеловал в обе щеки.
— Я знал, что ты придешь, приятель. Скоро повеселимся!
Они направились в город. Себастьена не удивило, что на улицах мало людей, даже в центре, хотя вечер только начинался. Он знал причину: военные, партизаны и наркодельцы все никак не могли поделить власть. В результате Богота превратилась в самый опасный для жизни город в мире.
Хуан равнодушно сплюнул в окно.
— Храбрецы перевелись. Кругом одни придурки и трусы. Все прячутся в домах.
Автомобиль мчался по пустынным улицам, а Хуан, попыхивая короткой сигарой, излагал Себастьену свое видение жизни:
— Люди уважают силу. Это закон природы. А всякая там мораль, она ведь денег не приносит. Значит, бесполезна. Чем ты сильнее, тем богаче и тем больше тебя уважают. Это понятно даже идиоту. Но уважать — не значит любить. Вот меня, например, многие не любят. Знаешь почему? Завидуют, сволочи.
Наконец автомобиль остановился у самого шикарного отеля в городе. Хуана мгновенно окружили девушки. Он расплылся в улыбке.
— Chicas, chicas,[11] я привез друга повеселиться.
Зал пятизвездочного ресторана больше напоминал дорогой бордель. Огромные зеркала в массивных позолоченных рамах, крышки столов из дорогого итальянского мрамора, хрустальные люстры и канделябры. Если все это и поражало, то лишь кричащей безвкусицей. Религиозные сюжеты на копиях картин испанских мастеров на стенах соседствовали с откровенной эротикой.
Хуан повел Себастьена знакомиться с гостями. Он сделал несколько кругов. Целовался, пожимал руки, давая вполголоса характеристику каждому.
— Себастьен, познакомься с доном Мануэлем. Это один из самых крутых дилеров в городе. Богатый дурак и скотина!.. Себастьен, я хочу представить тебя очаровательной донне Карле Лопес. Шлюха, каких мало. Даже не думай прикасаться!.. Себастьен, скажи «привет» моему старому другу, сеньору Сантьяго Себалльосу. Сукин сын должен мне двадцать тысяч. Если к понедельнику не отдаст, зарежу!
Прозвенел колокольчик, и все расселись за столы. Потекли рекой деликатесы, какие только можно вообразить. Официантки, все как на подбор красавицы, по ходу вечера становились все более и более раздетыми. Вскоре часть гостей последовала их примеру. В конце концов все закончилось оргией, какой, наверное, не видели и в Древнем Риме.
Хуан заметил, что Себастьен посматривает на официантку с пышными формами, и хрипло рассмеялся:
— Побереги силы. Тут привезли из деревни школьниц.
Под утро Хуан наконец угомонился. Себастьен, осторожно переступая через подергивающиеся в экстазе пары, направился в свой номер. Здесь на роскошной кровати под балдахином его терпеливо дожидалась миловидная девочка лет пятнадцати. Голая и очень испуганная.
