сзади, освещая путь фонариком с узким лучом.
Оно было таким же, как все в округе. Двухэтажное деревянное строение с верандой, обращенной к поросшему деревьями склону. Свет в доме не горел. Было тихо. Горан обрадовался. Себастьен еще в Штатах, а Таня, наверное, куда-то отлучилась. К утру снег заметет следы. В общем, все нормально.
Почти у самого дома он остановился, чтобы еще раз обдумать план действий. Очень многое зависит от того, какой сделать первый ход. А победить надо непременно. Горан не мог даже допустить мысли, что не станет Магистром. И дело тут не в гордости и амбициях, как в случае Рекса, не в убежденности, что ты создан природой всегда и во всем превосходить других. Нет. Горан просто был уверен, что только он один со своей уникальной проницательностью способен руководить Колледжем в это непростое время.
Он считал, что мир постепенно сползает к глобальной диктатуре. К подавлению воли индивидуума, к контролю информации немногими. И эта диктатура будет более утонченной, не похожей на прошлые, поскольку большинство населения ее не осознает и ни один глава государства не сможет противостоять ей. Горан понимал: это неизбежно, но его глубоко тревожило, что в новом всемирном потопе Колледж может не выжить. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Колледж должен остаться на плаву, даже когда все вокруг погрузится во мрак. Его путеводные огни должны сиять, напоминая главам государств, что будущее человечества — мир, а не войны и тирании.
Колледжем управляет Магистр. У него вся власть, и лишь он в состоянии сдержать этот губительный вал. Нынешний Магистр выдающийся человек, но он устал и, видимо, не знает, как противостоять новым угрозам. Горан также опасался, что Магистр недостаточно привержен идеям Макиавелли и тверд, чтобы защитить правое дело. Горан верил в свое предназначение. Верил в то, что сумеет помочь Колледжу выдержать натиск стихии.
Он медленно двинулся дальше. Потерпеть поражение в Игре означало больше не быть Коллегой. А это хуже, чем смерть. Колледж — Горан являлся его членом уже пять лет — стал для него необходимым элементом обмена веществ. Без Колледжа он не мыслил существования. Только здесь он ощутил человеческое тепло, какого никогда не знал, будучи сиротой с детства, и которое отчаялся найти уже взрослым. Поэтому он станет сражаться за него как крестоносец, до последней капли крови.
Но как далеко он готов зайти в достижении своей цели? Зависит от обстоятельств. Надо почаще обращаться за советом к Макиавелли. Этот мудрый итальянец знал ответы на все вопросы.
Сейчас Горану предстояло понять, что именно Себастьен и Таня выяснили о Максе Стантоне. То есть о том, как проходила предыдущая Игра. У него, разумеется, были на сей счет соображения, и он хотел проверить их. Это будет хотя и небольшой, но первый шаг к победе. А всякие там сомнения, что, мол, взламывать дверь, влезать в чужое жилище аморально, надо отмести. Иначе цели не достигнешь. И в этом смысле его действия не имеют ничего общего с моралью. Достаточно прислушаться к словам Макиавелли: «Пусть государь делает все, что необходимо, чтобы одержать победу и сохранить власть. Какие бы средства он для этого ни употребил, их всегда одобрят и сочтут достойными».
«Нужно только стать Магистром, а потом никому не будет интересно, как я этого достиг. Никто и пикнуть не посмеет, поскольку высшая власть в Колледже принадлежит… кому? Правильно, магистру. А затем меня станут благословлять как его спасителя. К тому же все началось с убийства Рекса. По сравнению с этим влезть в чужой дом — грех совершенно ничтожный».
Приблизившись к задней двери, Горан натянул на лицо вязаную шапочку. Нагнулся, глубоко всадил стамеску рядом с замочной скважиной, вставил в зазор короткий ломик и приналег на него всем телом. Деревянная панель глухо затрещала, и дверь распахнулась.
Наверху Таня пошевелилась во сне и перевернулась на бок.
Самолет благополучно приземлился в аэропорту Женевы. Себастьен и Сьюзен прошли по «зеленому коридору» с остальными пассажирами своего рейса. Всем не терпелось поскорее попасть домой.
— Вам куда? — спросила Сьюзен.
— В Кастельн. Отсюда примерно час езды.
— Я там много раз бывала. Каталась на лыжах.
Они стояли у дверей аэровокзала. Шел снег. Люди недовольно обходили их, торопясь к стоянке такси.
Она посмотрела на Себастьена.
— Как насчет того, чтобы выпить по чашке кофе? — взволнованно произнесла Сьюзен. Затем, успокоившись, добавила: — Я хочу сказать, что приглашаю вас к себе, попить кофе.
Себастьен улыбнулся. Его попутчица — очаровательная девушка. Смазливая, с потрясающими ногами.
— Конечно… — Он собирался сказать что-то еще, но передумал. Ничего не случится, если он приедет к Тане завтра.
Они подошли к выстроившимся в ряд такси.
— Куда? — спросил водитель Сьюзен.
В кухне Горан раздумывал. Вряд ли Таня запрятала информацию о Стантоне очень глубоко. Откуда ей знать, что соперник идет по следу? Скорее всего это где-нибудь в гостиной. Он направился туда, светя фонариком в пол. Жутковатую тишину время от времени нарушал лишь слабый хруст, когда на землю с крыши слетал снег.
Шале стандартной постройки — гостиная, столовая, кухня, холл. Гостиная обставлена со вкусом. Много симпатичных вещиц, на стенах картины, на подставках изящные декоративные вазы. Определенно чувствовалось влияние Тани. Потому что у Себастьена хороший вкус только на женщин. Фонарик осветил большой камин. Поленья свежие. Горан провел пальцем по каминной полке. Пыли нет. Значит, Таня где-то здесь, или в дом каждый день приходит горничная. Он принялся за работу. На осмотр комнаты много времени не потребовалось. Пара шкафов, сервант, сейф. Интерес представлял, пожалуй, лишь лежащий отдельно на полке путеводитель по Центральной Америке с заметками на внутренней стороне обложки, написанными почерком Тани. Надо запомнить. Не исключено, что они собрались туда. Зная Себастьена, можно предположить, что он придумал какой-нибудь экзотический способ добывания двадцати миллионов долларов.
Осмотрев все внизу, Горан начал подниматься по лестнице, задерживаясь на каждой ступеньке, чтобы подавить скрип. На площадке остановился, посветил фонариком вокруг. Там были четыре двери, все закрыты. Он стал пробовать одну за другой.
Медленно нажимал ручку, приоткрывал дверь, заглядывал внутрь. За первыми двумя располагались спальни. За третьей — ванная комната. Горан нажал ручку последней двери.
Таня спала. Ей снилось, что она в своих апартаментах в Колледже. Лежит в постели. Рядом примостилась Гемма. Где-то вдалеке поблескивал свет. Наверное, из коридора, забыла выключить, а дверь приоткрыта, подумала она во сне. Но все же ее что-то тревожило, и она никак не могла понять, что именно. Так иногда бывает, когда усталый водитель на автостраде задремлет за рулем, а потом, когда катастрофа кажется уже неизбежной, подсознание дает ему вдруг приказ проснуться. Вот и Таня неожиданно вздрогнула и открыла глаза. У двери спальни кто-то стоял и светил фонариком.
Таня села, оцепенело наблюдая, как луч шарит по комнате. Нескольких секунд хватило, чтобы сообразить по очертаниям фигуры, что это не Себастьен. Рука потянулась к выключателю лампы, но поздно. Человек в маске метнулся к постели и прижал к ее носу тампон, смоченный какой-то жидкостью. Он заготовил средство заранее. На всякий случай.
— Заходи. — Сьюзен отодвинула велосипед в сторону. — Извини за беспорядок. В последнее время у меня были поездки одна задругой. — Она нервно хихикнула. Ей ведь всего девятнадцать.
Себастьен огляделся. Небольшая квартира, постеры фильмов, фотографии звезд, книги. На одной фотографии обнаженная Сьюзен. Отличная работа. Прекрасно поставлено освещение, подчеркивающее свежесть тела, соблазнительную линию бедер.
— Сварить кофе?
— Да.
— Может, вина?
