— М-м-м, — Фредди недоверчиво посмотрел на Зака, — вы что-то начинаете меня раздражать, Блейк.

Девушка в черных колготках, успевшая уже надеть юбку вошла в кухню.

— Инид попросила меня пригласить на танец симпатичного незнакомца, — сообщила она. — Кто из вас этот симпатичный незнакомец?

— Это скорее всего Фредди, — сказал Зак. — Его отцу принадлежит половина кинотеатров в штате Нью-Йорк. — И он вышел из кухни. Он нашел Инид беседующей с женщиной-врачом, которая только что вернулась из Восточного Берлина. Она дождалась паузы в беседе, прежде чем взглянуть на него.

— Разве Марсиа не нашла вас? — спросила она Зака.

— Нашла, но потом мы снова как-то потерялись.

— Доктор Рейтерманн, мне бы хотелось представить вам Закария Блейка. А это Инга Рейтерманн, — представила их друг другу Инид.

Зак обменялся с женщиной рукопожатием. Ее пожатие было твердым и сильным. Ладонь ее была по- мужски квадратной, а глаза за стеклами очков в роговой оправе глядели проницательно и умно.

— Вы радиокомментатор, верно? — Она говорила по-английски очень точно, произнося слова с тевтонской тщательностью.

— Да, верно.

— А, если точнее, вы комментируете новости или просто делаете сообщения?

— Комментирую, — ответил Зак.

— Тогда я могла бы рассказать вам что-нибудь о Восточном Берлине.

— Буду рад услышать, — вежливо поблагодарил Зак.

— Не сейчас, — прервала их Инид. — Я хочу потанцевать с вами, Зак.

— Но я…

— Пожалуйста, — настаивала она.

— Конечно. Извините нас, доктор Рейтерманн.

— Просто Инга, — улыбаясь, поправила доктор.

Пианист играл теперь «Дымку в твоих глазах». Полногрудая девица в свитере и шортах подпевала высоким сопрано. За дверью, на террасе, танцевали три пары.

— Это одна из моих любимых песен, — сказала Инид. — Но как она ее перевирает!

— И мне она нравилась когда-то, — усмехнулся Зак.

— Как вам компания?

Ее руки лежали у него на плечах, лицо было совсем близко. Он чувствовал легкий запах духов. Ее щека, касавшаяся его щеки, были нежной и гладкой.

— Люди как люди, — ответил он.

— И это лучшее, что вы можете сказать о них?

— Это лучшее, что я могу сказать вообще о ком-нибудь, — поправил ее Зак.

— А хозяйка?

— Хозяйка очаровательна, — он сделал паузу. — Расскажите мне о Фредди Бартоне.

— Избалованный мальчишка, богатый, как земля в Нью-Джерси. А что?

— Он много плавает на яхте?

— Это его жизнь. Он просто женат на этом чертовом «Вороне». Мне кажется, он и в постель ложится с якорем!

— Видели ли вы когда-нибудь у него на шее медальон?

Инид взглянула на него с удивлением:

— Ничего не скажешь, хорошенькую тему для разговоров во время танца вы придумали.

— Так видели?

— Медальон? На шее? Ну, не знаю. Никогда не обращала внимания. Вы что, серьезно?

— Да так, просто интересуюсь, — сказал Зак. — А регата проводится ежегодно в это время?

— Где-то в июле, да.

— Фредди Бартон был здесь на прошлогодней регате?

— Думаю, что был.

— Вы не помните, когда точно проходила регата в прошлом году?

— Нет, но могу уточнить. В «Газетт» наверняка есть свой архив, могу справиться там, хотите?

— Да, если не трудно.

— Завтра прямо с утра этим и займусь. Но я не понимаю, Зак…

— Я тоже. По крайней мере, пока.

Она прижалась к нему теснее:

— Вы еще не видели «вид Мэрфи»?

— Нет. А что это такое, «вид Мэрфи»?

— Идемте.

Она отстранилась, взяла его за руку и повела из дома. В саду было очень тихо и темно. Маяк Гей-Хэда мерцал красным и белым. Далекий свет на конце мола отражался в воде. В океане огней было еще больше, огни судов беззвучно скользили по воде.

— Вот это и есть «вид Мэрфи», — сказала она.

— Просто очаровательно.

И вдруг она прижалась к нему и обвила руками шею. Их губы встретились, и она поцеловала его долгим и страстным поцелуем. Ее губы были мягкими, живыми, он чувствовал запах духов, исходящий от ее волос, а затем она отстранилась он него.

— А это поцелуй Мэрфи.

— Понятно, — он достал носовой платок и вытер с губ помаду.

— Было не очень больно?

— Нет.

— Зак…

— Может, вернемся в дом?

Она бросила на него пристальный взгляд и совсем по-девчоночьи выпятила нижнюю губу:

— Конечно! Конечно, давайте вернемся.

Она оставила его с доктором Рейтерманн и пошла налить себе выпить. Он наблюдал, как она пересекала комнату. Бородатый поэт остановил ее и пожаловался на виски. По всей видимости, виски тоже разрушали культурный потенциал Америки.

— Это правда, мистер Блейк? — спросила его доктор.

— Если вы Инга, то зовите меня Зак, — попросил он.

— Зак, извините. Так это правда?

— Что правда?

— Что правительство размещает на этом острове пусковую ракетную установку?

— Не знаю.

— Это могло бы быть интересным, не находите?

— Я… я тоже так думаю, — он посмотрел на женщину более внимательно.

— Не смотрите на меня так, Зак, — прыснула она. — Я не русская шпионка. Я была в Берлине всего два дня на консилиуме по поводу одного сердечного заболевания. Я, видите ли, кардиолог.

— Я не знал.

— Так вот, я должна заявить, что размещение здесь, в песчаных дюнах, пусковой установки может иметь просто катастрофические последствия. Вы не согласны?

— Согласен, — он вдруг подумал, давно ли появились эти планы относительно размещения пусковой установки? Не с прошлого ли лета?

— Я должна сказать об этом тому парню, романисту. Как называется его последняя книга?

— «Пиратское золото», — ответил Зак с отсутствующим видом.

— Что-нибудь о морских грабежах?

— Нет. О большом бизнесе.

— Он известен в этой стране?