– Если ты такими темпами будешь искать покупателя, то она быстрее сгниет, чем ты ее продашь, – сказала Дина, переворачиваясь на спину и покусывая соломинку.

Макс сидел, скрестив ноги по-турецки и прислонившись спиной к тугому телу скирды, отбрасывающей на покос обширную тень. Он опустил глаза и стал почесывать влажную от пота грудь. Дина знала, что это минутное затишье перед бурей. «Сейчас он уставится на меня своими поросячьими глазками и, брызгая слюной, начнет жаловаться на судьбу», – подумала Дина.

Макс уставился на нее поросячьими глазками.

– Вот что, дорогая моя, – произнес он. – Ты понимаешь, в каком я нахожусь положении? Ты пораскинь мозгами: могу ли я все делать сам? Я уже забыл, что такое солнце! Я веду ночной образ жизни! Для меня уже лунный свет слишком яркий!

– А что ты предлагаешь? – спросила Дина, глядя на паутину, натянутую между деревянным колышком и листом рубероида, лежащим на скирде. В центре ее дежурил паук. Жирная муха смело пилотировала себя рядом с паутиной. Паук, несмотря на голод, терпеливо выжидал, когда отважная идиотка запутается в его липких сетях.

– Сама ищи покупателя! – сказал Макс то, что Дина хотела слышать.

Она сделала вид, что это предложение не принимает. Фыркнула, закинула ногу на ногу и стала ею помахивать. Между пальцев с налаченными ногтями застрял сухой цветок клевера.

– Ничего умнее ты придумать не мог, – ответила она. – Прекрасная картинка: девушка, торгующая автомобилем на Люберецком авторынке.

– Не надо прикидываться дурочкой! – поморщился Макс. – Все можно сделать иначе.

Дина решила, что этого достаточно. Она вздохнула и выплюнула соломинку.

– Хорошо. Я найду покупателя. Только деньги на этот раз буду уже делить я.

Макс прихлопнул на груди какое-то насекомое, растер его в пальцах и вытер их о джинсы.

– Что-то с нами случилось, – произнес он. – А так все хорошо начиналось.

Он встал и, пригибаясь, подошел к девушке.

– Как мне это все надоело! – простонал он. – А может быть, шепнуть Лемешеву, что кейс у Герки? И пусть он его, как Буратино, вниз головой на дереве повесит. И все наши проблемы отпадут сами собой…

Дина молчала. Ее безучастное лицо позабавило Макса. Он подошел к девушке, опустился рядом с ней на колено и, коснувшись пальцами ее подбородка, повернул его к себе.

– Ты слышала, что я сказал, пупсик? Все решается очень просто. И тебе не надо будет искать покупателя.

Дина резко оттолкнула руку Макса. Тот, глядя на девушку прояснившимися глазами, тихо свистнул и покачал головой.

– Прощайте, радужные грезы, – медленно произнес он. – На глазки навернулись слезы… Может быть, ты в него влюбилась? А, пупсик? Может быть, у вас с ним был коитус? Орально-генитально-экстремально- виртуальный…

– Прошел вон, кретин, – сквозь зубы произнесла Дина.

Он вдруг резким движением схватил ее за горло и с силой вдавил в пружинящее сено. Дина не смогла увернуться, но, взмахнув рукой, наотмашь ударила Макса кулаком в голову. Он тотчас отпустил ее, чтобы прикрыться от следующего удара, но Дина, вскочив на четвереньки, швырнула ему в лицо клок сена.

Макс, должно быть, понял, что отношения с Диной подошли к опасной грани, и попытался все перевести в шутку. Он сделал вид, что клок сена повалил его навзничь. Неестественно хохоча, Макс принялся кататься, переворачиваясь со спины на грудь. Сухая трава налипла на его потный торс, и Макс стал похож на соломенного бычка.

Дина подхватила сумку и, по щиколотку проваливаясь в сено, пошла по покосу.

– Пупсик! – позвал Макс. – Ты забыла свои трусики!

Дина остановилась, повернулась и ласково сказала:

– Надень их себе на голову. И тогда днем тебя никто не узнает.

«Ни одно доброе дело не остается безнаказанным», – думал Гера, перепрыгивая через лужи. Плащ развевался над его головой, как пиратский флаг. Толку от него не было никакого, так как дождь косил под наклоном и укрыться от него лучше всего было за стеной. Но он все равно продолжал нести над собой этот имитатор зонтика из упрямства. Он вообще был очень упрямым и инертным человеком, как трамвай.

Строители складывали палатку. Они выбрали неудачное время для отъезда и вымокли до нитки. Бодя стоял под березой, подняв воротник мокрого пиджака, и яростно раскуривал влажную сигарету.

– Привет, – сказал он Гере осипшим голосом и шмыгнул. С кончика его носа сорвалась капля. – Куда ты в такую погоду?

– Работу нашли? – не ответив, спросил Гера.

– Да какая тут работа! – дернул головой Бодя. – Ничего не нашли. Хрен тертый…

– И что дальше?

– А не знаю, что дальше! Поедем на историческую родину помирать.

Гера смотрел на поношенное лицо этого несчастного человека и понимал, что, кроме него, у него нет никого, кому бы он мог доверять.