Лейка покрепче обняла его шею, потерлась носом о могучее плечо, вдохнула запах нагретой гальки:

— А знаешь… мне все равно, — прошептала она. — Мне все равно, кто ты…

Позади раздалось ворчание.

— Что он сказал? — спросила Лейка.

— Сказал: надо тебя съесть. Что от близости огра и человеческой женщины рождается сид.

— Сид?

— Эльф, по-вашему.

— Это правда?

— Нет, он шутит. Не бойся.

— Я не боюсь…

«…С тобой я ничего не боюсь», — добавила она мысленно.

Хищник снова заворчал.

— Что он говорит?

— Что ты веселая.

— Я?!

Карлссон что-то произнес. Не по-шведски: на другом языке.

Хищник ответил.

— Он говорит: когда он попросил тебя позвать из Долины Тумана мою суть, ты сказала, что не ешь людей.

— А что тут смешного?

— Это наша старая шутка. Один огр говорит другому: «Знаешь, с каждым прожитым столетием я все меньше люблю людей. Боюсь, когда придет мое время уйти в Долину Тумана, я совсем перестану их есть», — Карлссон негромко засмеялся. — Еще он сказал, что самая забавная шутка: позвать меня из Тумана охотничьей песней сида. Он сказал: ты первая додумалась до такого. Даже он не сразу понял эту шутку — и едва не откусил тебе голову. Но он увидел, что я возвращаюсь, — и понял. Кто научил тебя этой песне?

— Подруга, — сказала Лейка. — Она… колдунья.

— И ты.

— Да. Она тоже так сказала. Твой… огр поэтому принес меня к тебе?

— Нет. Он ждал не тебя, а Малышку. Он слишком поздно понял, что ты — это не она. Он много времени провел там, где очень сильно пахнет химией, — и плохо различал запахи, а по внешности он вас, людей, не всегда хорошо различает.

— Я очень испугалась, — призналась Лейка. — А зачем ему нужна Катя?

— Уже не нужна, — ответил Карлссон. — Ты уже всё сделала.

Он остановился перед бетонной стеной и посторонился, пропуская Хищника.

Тот погасил лампу, все погрузилось во тьму, а потом раздался натужный скрип и в подвал проник синеватый лунный свет.

— Куда теперь? — спросила Лейка, когда они оказались снаружи, в незнакомом ей дворе. — Это ничего, что ты голый? Может, стоит тебе надеть что-нибудь?

— Ничего. Нам недалеко.

Лейка думала: он поставит ее на ноги, но он этого не сделал. Двинулся к арке, по-прежнему держа ее на руках. Лейка была не против. Ей было очень уютно у него на руках.

…А в арке их поджидали.

— Эй, мужик! Погоди! Закурить есть?

— Э-э-э! Да он — голый!

— А девка — одетая! Непорядок, пацаны! Слышь, ты! Стой! Стоять, кому сказано!

Прямо перед ними возник широкий силуэт… Но Карлссон продолжал двигаться с той же скоростью. И силуэт пропал. Впрочем, исчезновение это сопровождалось сочным ударом шмякнувшегося о стенку тела. И — топот нескольких пар ног. Удаляющийся. Зато Лейка увидела, как вспыхнули позади два зеленых огонька. Хищник следовал за ними.

«Интересно, что будет, когда мы окажемся на улице?» — подумала она.

Но до улицы они не добрались.

Еще один двор. Карлссон остановился, вновь пропуская вперед Хищника, — тот с разбега прыгнул на стену и вскарабкался, вернее сказать, побежал вверх. Легко, как по горизонтали. Но Карлссон его окликнул. И Хищник, оттолкнувшись от стены, приземлился рядом с ними.

— Я немного… устал, — сказал Карлссон Лейке. — Он поднимет тебя наверх.

Оп! Мохнатая лапа анакондой обвилась вокруг Катиного туловища, и через десять секунд она уже стояла на железном балкончике высоко над землей — напротив приоткрытой двери. Карлссон присоединился к ним еще через три секунды. Беззвучно перемахнул через перила… Приложил палец к губам. Затем сделал знак Хищнику — и тот просочился (совершенно удивительно, учитывая его габариты) в дверную щель. А еще через несколько секунд изнутри донесся короткий приглушенный вскрик.

Карлссон, обогнув Лейку, устремился в квартиру. Лейка шагнула за ним, дверь за ней сама собой закрылась. Что-то обрушилось на пол, а потом зажегся свет.

Посреди длинного коридора стоял Карлссон с фонариком, а у его ног на полу, держась двумя руками за горло, взъерошенный, с выпученными глазами сидел Димка.

— Вот дерьмо… — пробормотал Димка и закашлялся. — Так я и думал, что никакая это, на хрен, не собака!

Хищник оскалился:

— Нет, Охотник, я его все-таки съем! — прорычал он по-шведски. Лейка уже навострилась въезжать в его «прононс». Конечно, словарный запас шведского у нее был довольно-таки ограниченный. Но у Хищника, судя по всему, тоже.

— Он что, понимает по-русски? — спросила она Карлссона.

Тот покачал головой.

— Угадывает по интонации, — сказал он. — Вставай, человечек. Да, это не собака. Думаю, тебе стоит помолиться.

— Почему это? — насупился Димка. — Что я такого сделал?

Лейка глядела на него не без восхищения. Она, когда увидела Хищника, едва не померла от страха, а Димка — ничего. Хорохорится…

— Я тебе поручил кое-что, — напомнил Карлссон.

— Что именно? — Дима хотел встать, но Хищник придвинулся к нему, облизнулся — и Дима остался на месте.

«Он и вправду на собаку похож», — подумала о Хищнике Лейка. У Стасика одно время жила кавказская овчарка. Вот она была точно такая же. Зверюга. Слушалась только Стасикова отца, и то с большой неохотой. Остальных домашних — терпела. В итоге овчарка кого-то покусала, ее увезли на дачу и посадили на цепь. Стасик рассказывал — отличный сторож получился.

— Я поручил тебе защищать Катю!

— И как бы, интересно, я ее защитил? — сердито заявил Дима. — Когда вас расстреливали, она, между прочим, с вами была! Да уберите вы его от меня! — Последний возглас относился к Хищнику, чьи слюни капали на Димины брюки. — У него из пасти воняет, как из помойки!

— Ничего, скоро у него оттуда будет вонять съеденным человечком! — «успокоил» Карлссон. — Если мне не понравится объяснение того, почему ты здесь оказался.

— Оказался, и всё! — буркнул Дима. — Подумал: может, найду у вас здесь какие-нибудь зацепки… Как ее искать.

— Нашел?

Дима промолчал.

— В ларь мой лазал? — почти ласково осведомился Карлссон.

— Хотел, — признался Дима. — Но там — замок… Крепкий оказался.