Катя отрицательно покачала головой. Если бы у папы были такие деньги, он бы в первую очередь заплатил этой тетке из комиссии. Хотя нет, не заплатил бы. Папа у Кати принципиальный.

Катя в глубине души подозревала, что он считает: женщин образование только портит.

— Пусть поступает сама, если приспичило, — сказал он, еще когда мама намекала насчет знакомств в Псковском педагогическом. — Мы сами поступали, и она поступит.

— Но сейчас же совершенно другое время, — говорила мама. — Без денег никуда…

Вот поэтому Катя не стала даже пытаться поступить в универ. А что толку?

— Я сама сниму квартиру, — заявила она.

Лейка смотрела на Катю, как на дурочку:

— А деньги откуда возьмешь?

— Я же говорила — устроюсь работать.

Лейка покачала головой:

— Без образования? Ну-ну. Кем? Контролером в троллейбус?

— Лучше спонсора себе найди, — дружески посоветовал длинный парень, с интересом поглядывая на Катю. — Как же так — чтобы такая красивая крошечка, и без спонсора? Вон, моя сестра рассказывала, что ее подругу один мужик всё в Москву с собой звал — квартиру обещал купить и турфирму…

— А турфирму-то зачем?

— А чтобы не скучала. Сидит девушка дома целыми днями, скучает, всякие мысли появляются легкомысленные…

— Да это он так, обещал… — с оттенком легкой зависти заметила Лейка.

— Она сама отказалась. Этот спонсор, говорит, женатый был. В общем, не перспективный…

— Ты знаешь, сколько стоит сейчас в Питере снять квартиру? — перебила его Лейка, снова обращаясь к Кате. — А какая зарплата у кондуктора?

— Почему обязательно кондуктора… — неуверенно сказала Катя и задумалась.

Лейка тоже задумалась.

— Эй, никто не сдает комнату дешево? — вдруг громко спросила она.

Никто не отозвался — все были заняты своими разговорами.

— Ступай ко мне жить, — предложил вдруг длинный парень. — Почти бесплатно… не считая денег, ха-ха.

— Сережка, у тебя же отец недвижимостью занимается, — не сдавалась Лейка.

— Да ты что! — испугался Сережа. — У него только офисы от ста квадратных метров…

— Не надо, — уныло сказала Катя. — Я сама найду, по объявлению.

— Никого не слушай, все будет ништяк, — подбодрил ее Сережа. — Хватит тут сидеть как на похоронах. Мартини хочешь?

Остаток вечера запомнился Кате не очень хорошо. Болтали, пили и ели, ходили за добавкой; на обратном пути кто-то пытался нырнуть в канал Грибоедова, ныряльщика ловили за штаны, и всем было очень весело. Вернувшись, пытались устроить танцы, но большинство парней напились настолько, что с трудом стояли на ногах.

Потом снова сидели на полу и, кажется, играли в «мафию». Захмелевшая Лейка, зациклившись на квартирном вопросе, учила Катю жизни:

— Запомни раз и навсегда — если отец купит тебе квартиру, ни в коем случае! ни за что! не прописывай туда никаких мужиков! А то они так и норовят! Только об этом и думают! Думаешь, ты им нужна? Так только дуры наивные считают. Нет, деньги папочкины!

В какой-то момент прибежал Сережа и сообщил:

— Вспомнил! Есть у папаши один офис. Абсолютно неликвидный, хотя и центр, окна на Невский. Пол кривой, стены кривые, потолок течет, а чинить нельзя, потому что мансарда, и надо менять всю крышу. Дом хороший, из старого фонда… Все квартиры ушли, а эта уже полгода висит, отец на нее рукой махнул. Сложил там какое-то барахло… Ну, там и жить можно. Плита, холодильник… По-моему, даже компьютер старенький стоял… Я скажу отцу, что ты платить не можешь. Но хоть присмотришь. Может, он тебя зачислит — офис-менеджером. Чисто номинально. Для уверенности, чтобы не просто девушка с улицы. Хотя воровать там вообще-то нечего…

— …Какая хорошая девушка эта Лейка! — заплетающимся языком говорила Катя темноглазой.

Они стояли (темноглазая курила, а Катя просто стояла — за компанию) перед стеклянной дверью.

Полированные мраморные ступеньки были заплеваны и засыпаны окурками, но Сережа по этому поводу не высказывался, поскольку давно уже уснул в уголке прямо на полу. Несмотря на двенадцатый час, на улице было совсем светло. На бледно-голубом небе висела огромная яркая луна.

— Такое странное имя — Лейка…

— Вообще-то она Лейла, — уточнила темноглазая. — Но ее с первого класса Лейкой зовут. Все привыкли, и она тоже.

Темноглазая еще что-то говорила, но Катя ее перебила:

— Я говорю: хорошая она, ваша Лейка! Помогла мне найти жилье, абсолютно бескорыстно!

— Ха! — фыркнула темноглазая, качнулась, едва сохранив равновесие. — Бескорыстная! Будешь теперь сидеть сторожем на чердаке с дырявой крышей. А у Лейки, между прочим, своя квартира есть, трехкомнатная, — продолжала темноглазая с откровенной завистью. — Она там сейчас одна живет — родители уехали! Небось к себе тебя жить не пригласила…

Потом Катя обнаружила, что на улице (надо же!) — все-таки стемнело!

Последнее воспоминание: всё, как в тумане, а из тумана голос толстого Сережи:

— …А «Кровавая Мэри» делается так…

Катя открыла глаза и увидела над собой потолок. Потолок нависал как-то неестественно низко. Так близко, что можно было рассмотреть все трещины, черные пятна плесени, отслоившиеся чешуйки мела и серые комья паутины. Из широкой трещины вылез мохноногий паук и побежал по потолку. Катя следила за ним, как зачарованная.

«Надеюсь, он не упадет мне на лицо», — промелькнула мысль.

Паук оправдал надежды. Он добежал до стены, располагавшейся по отношению к потолку под необычным тупым углом, забрался в гущу роскошной паутины и затаился. У паука начался рабочий день.

«Где это я?» — подумала Катя.

Голова соображала плохо, да и болела к тому же.

Не дома, это точно. Всё незнакомое: косой потолок, три окна в ряд, посередине — балконная дверь; паркет совсем разбитый, какой-то серый; на одной стене следы недоделанного ремонта, на другой — обрывки древних обоев. Большая пустая комната неправильной формы. Из мебели только стул, на котором висит ее одежда, и тахта, на которой и лежит Катя.

Все окна раскрыты. Стекла в них — закопченные до полной непрозрачности. Снаружи — обычный уличный шум: автомобили, шаги и голоса. Громкое курлыканье голубей.