— А я… Ой, Карлссон! — Лейка быстренько опустила ноги на пол. — Я вас не заметила!

— Меня трудно заметить, я маленький, — очень серьезно сказал Карлссон.

Лейка засмеялась:

— Ну вы скажете! Маленький!

— Я, правда, маленький, — лицо Карлссона было абсолютно серьезно. — Мои родственники, Лейла, намного крупнее меня.

— Ну да, вы же швед! — вспомнила Лейка. — У вас в Швеции все такие… — она широко развела руки, — …нордические. Если не вьетнамцы! — Она снова захихикала. — Но вы-то точно не вьетнамец. От вас, Карлссон, прямо такая аура силы исходит — просто жуть! — Лейка кокетливо поправила волосы. — Просто эманация мужества! Ой, Карлссон, а может, вы меня до дома проводите?

— Ты же хотела остаться? — напомнила Катя.

— Хотела. Одной идти — страшно. У меня двор знаешь какой!.. А с Карлссоном я ничего не боюсь! Карлссон, вы ведь меня проводите?

Карлссон вопросительно посмотрел на Катю.

— Конечно проводит, — сказала Катя. — Еще не хватало тебе ночью одной ходить.

Карлссон кивнул и встал с дивана. Лейка подмигнула Кате и убежала в прихожую к зеркалу — прихорашиваться.

— Ты, кстати, не голодный? — спросила Катя. — Что-то я не видела тебя за столом…

Карлссон остановился:

— А что, осталась еда?

— У меня дома целый холодильник еды, — высунулась из прихожей Лейка. — Креветки, кальмары, мидии. Если вы голодны, Карлссон, я состряпаю паэлью. Можно даже со свежими ананасами. Выпьем отличного рейнвейна…

Карлссон стоял в задумчивости. Видно было: он что-нибудь съел бы прямо сейчас.

— У меня вроде лежит полкило ветчины! — вспомнила Катя. — Стас приволок целый окорок, а мы его так и не нарезали. Или это Дима принес?

— Окорок? — оживился Карлссон и решительно вернулся обратно на диван. — Тащи.

Лейка состроила недовольную гримаску, но через секунду улыбнулась и тоже подсела к столу.

— Возьми сам, ладно? — сказала Катя. — А то у меня уже никаких сил не осталось…

— Сидите, пожалуйста, — Лейка вскочила. — Я сейчас порежу и принесу сама.

Катя откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она устала так, что могла в любую минуту уснуть.

Лейка вернулась на удивление быстро, неся большое блюдо с ветчиной. Ветчина была нарезана, красиво разложена и даже присыпана зеленью.

— Угощайтесь, — по-хозяйски предложила Карлссону Лейка. — А сейчас будет сюрприз!

Лейка снова ушла на кухню и вернулась, неся батон и запотевшую бутылку пива.

— Мы же вроде всё выпили, — удивилась Катя.

— Ее кто-то в морозилку засунул и забыл, — объяснила Лейка, — погодите, сейчас оттает… Карлссон, вы любите пиво?

— Люблю, — сказал Карлссон. Он был занят — делал себе бутерброд. Впечатляющее зрелище. Карлссон разорвал батон вдоль на две части, положил внутрь всю ветчину, какая поместилась, придирчиво оглядел гигантское кулинарное сооружение — и откусил сразу треть. Катя и Лейка наблюдали с немым почтением.

— Пиво и мясо, — невнятно повторил он, жуя ветчину. — Это я люблю!

Лейка открыла бутылку и протянула Карлссону с обольстительной улыбкой. Карлссон высосал ее одним глотком и закусил второй половиной бутерброда. Лейка была потрясена.

— Ах, какой аппетит!

— Трудно прокормить, — заметила практичная Катя. — Три раза в день по полкило ветчины…

— Я не привередливый, — дожевывая, промычал Карлссон. — Лишь бы это было мясо, а чье оно — менее важно. А пива еще нет?

— Это всё, — грустно сказала Катя. — Еды в этом доме больше нет. А мне еще надо чем-то завтракать.

— А булка? — возмутилась Лейка, не переставая внимательно следить за Карлссоном.

— Напоминаю, — сказала она. — У меня полный холодильник морепродуктов. Хотите, Карлссон, мы по дороге купим хорошего пива, мяса… я вам бифштекс поджарю…

— Хочу, — незамедлительно ответил Карлссон.

И направился к дверям.

— И как ты не устала, — зевая, проговорила Катя. — Я с ног валюсь, а ты еще чего-то жарить собираешься… Кстати, — вспомнила она, — не хочешь помочь мне прибраться?

У Лейки вытянулось лицо.

— Катька, в другой раз, — зашептала она. — Ну какая уборка! Он же не будет меня дожидаться!

— Да зачем тебе вообще уходить? Оставайся!

— Ничего ты не понимаешь…

— Мы идем? — донесся из прихожей голос Карлссона.

Лейка прервалась на середине фразы и упорхнула из комнаты.

Через минуту дверь захлопнулась и Катя осталась одна. Если не считать горы грязной посуды. М-да… Вечеринка, можно сказать, «удалась на славу».

Катя не знала, что самые мрачные последствия сегодняшнего вечера проявятся только через два дня.

Как потом выяснилось, их заложила Наташка. Не то чтобы специально. Не удержалась: рассказала матери, как Сережа голубя угрыз. Типа, как прикол. А мать Наташкина тоже кому-то проболталась. Так что уже на следующий день история добралась до Сережиного папаши. Сколько в ней было правды — неизвестно. Но — хватило.

Через два дня после веселья с голубями в мансарду притащился мрачный Сережа и сообщил, что Катю желает видеть его папаша.

Причем, поганец такой, не сообщил, что папаша осведомлен о происшедшем. Промямлил что-то невнятное: мол, поговорить желает и все, так что Катя отправилась за ним в полной уверенности, что самая большая неприятность, которую следует ожидать, — то, что ей попытаются навязать какую-нибудь дурную работу.

Как бы не так!

Она еще порог кабинета переступить не успела, как Большой Босс начал орать.

Орал, что Катя обманула его доверие! Что устроила в доверенном ей помещении притон наркоманов! Что он ее, Катю, коварную обманщицу и расхитительницу казенного имущества, призовет к ответу! Что она