откидывая назад тяжелую косу. – А Холбутла – герой, это все знают! Мама мне про него рассказывала – он еще на Исенской Дуге отличился! И в Эдорас первым ворвался!

– Верно, верно, – кивнул старик. – Храбрости он непомерной! И откуда только берется… Так взглянешь – одним взмахом зашибешь! Ан не тут-то и было…

– А говорят, у сородичей его, которых гондорцы «половинчиками» зовут, свое волшебство имеется, говорят, они исчезать умеют, а еще такое заклятье знают, что стрелы у них завсегда в цель летят! – затараторила женщина.

– Будет болтать-то! – неодобрительно покачал головой дед. – Тоже выдумала – волшебство какое-то! Нет в них никакого волшебства и никогда не было. А разговоры все эти пошли, потому как лучше мастера Холбутлы и впрямь никто стрелы бросать не умеет!.. Э… э, погодите, балаболки!

Эовин! Ты спрашивала – вот он, твой Холбутла!

В широко распахнутые врата Хорнбурга входил бравым шагом полк пеших лучников. Война безжалостно проредила их строй, во всем полку осталось не более трех сотен воинов. Маршировали они тем не менее бодро, а впереди всех нешироко, но быстро шагал низкорослый командир. Несмотря на жару, он не расстался ни со шлемом, ни с доспехами – похоже, для него они превратились в подобие второй кожи. На широком поясе воина висел недлинный меч, по обычным людским меркам – просто кинжал, лишь более широкий и толстый. За спиной начальника стрелков виднелся колчан со странным, белого цвета луком. Оружие это уже успело прославиться от Пригорья до Исены, от Эдораса до Мордора – знаменитый лук Холбутлы, из которого он попадал в брошенную изо всех сил вверх монету или пробивал птичий глаз в полной темноте.

За командиром Холбутлой двигались шеренги воинов – по шести в ряд. Полк снискал большую славу: благодаря меткости его стрелков роханская армия смогла с налету взять сильно укрепленный Тарбад – важнейший южный оплот захвативших Арнор истерлингов. Ни один из защитников не смог высунуться из бойницы: воздух заполнила колючая свистящая туча, и, касаясь тел, она волшебным образом оборачивалась торчащими из окровавленной плоти простыми деревянными древками. Казалось невозможным, что Смертные, не эльфы, могут стрелять так быстро и метко, но все знали, что мастер Холбутла не даром ест свой хлеб и не зря гоняет новобранцев до седьмого пота. В полку были собраны лучшие стрелки роханских земель, они могли запросто остановить любую атаку. В тяжелой Тарбадской битве, когда удача отвернулась от Эодрейда, полк Холбутлы уперся насмерть, перекрыв дорогу уже набравшей разбег истерлингской коннице, защитив оголенный бок войска, и продержался до тех пор, пока не подоспел хирд Дори Славного… Полк стоял по колено в крови, а перед его строем громоздился скользкий вал из конских и человеческих тел, весь утыканный длинными серооперенными стрелами роханских удальцов… Об этом знали и об этом помнили.

Полк мастера Холбутлы миновал ворота крепости. Там, на зеленой траве Хелмского Ущелья, толпились те, кто пришел встретить ратников. Все кричали разом – кто-то надеялся увидеть в строю родное лицо, выкликая по имени мужа, брата или сына, кто-то просто орал «Наши!» или «Победа!»; визжали и вопили дети.

– Мастер Холбутла-а! – подпрыгивая, закричала девчонка со звонким именем Эовин, названная так в честь знаменитой Эовин, девы-воительницы, сокрушившей вдвоем с далеким предком мастера Холбутлы самого Короля-Призрака на Пелленорских Полях.

Низенький командир лучников услышал переливающийся серебром голос девушки и, улыбаясь, повернулся. Когда-то он, верно, был румян, круглощек и русоволос; а теперь почти все волосы стали снежно-белыми от ранней седины, щеки ввалились, над переносицей пролег застарелый шрам. Серые глаза потеплели; давно застывший в них холод, свойственный бывалым воинам, на время отступил.

– Привет и спасибо за встречу! – крикнул в ответ командир лучников.

– Слышала?! Слышала?! Он ответил мне! А ты говорила – и не посмотрит! – Эовин показала язык недовольно отвернувшейся старшей сестре. – Спорим, что я станцую с ним после сегодняшнего пира!

– Совсем в уме повредилась девка, – лицемерно вздохнула женщина рядом, та самая, что утверждала, будто сородичи Холбутлы владеют магией, но ее желчь пропала даром – дерзкая девчонка скорчила ей рожу и ловко, точно ящерка, скользнула прочь сквозь толпу.

За полком лучников шла тяжелая панцирная пехота. Ее с большим трудом возродили в Рохане совсем недавно, переняв частью у гномов, а частью у истерлингов; Вестфольд, чья фаланга каменной плотиной запирала путь бурному половодью ангмарцев и истерлингов на Исенской Дуге, лишился в том кошмаре всех до единого бойцов.

Пеший полк был почти вдвое многочисленнее стрелков и возглавлялся двумя тоже невысокими, но очень широкоплечими воинами. Ростом они были по плечо роханцам, зато руки их толщиной и силой могли соперничать с медвежьими лапами.

– Гляди, гляди – гномы! – зашумели в толпе.

– Что, те самые? Рыцари Торин и Строри?

– Разуй глаза, кибитка! Кто ж еще? Кто у короля полками панцирников командует? Эге-гей! Тангарам преславным – привет!

Один из командиров-гномов на ходу повернулся к крикнувшему.

– И тебе привет тоже! – гаркнул он так, что у всех без исключения заложило уши. – Ну как, все тут у вас готово? Пива наварили?

– Наварили, наварили! – отозвался целый хор голосов. – Будет чем жажду утолить!

– Вот и славно! – заметно оживился второй гном, пониже ростом. – У меня горло ну прям-таки совсем пересохло! Если на мою долю меньше полновесной бочки достанется – обижусь смертельно!

И воины, и встречавший люд захохотали.

– Да там и пять бочек на брата будет, и шесть даже! – крикнул кто-то.

– О! – Маленький Гном вскинул руку. Латную рукавицу он так и не снял. – А я-то боялся – ну как не хватит? – закончил он с уморительно-серьезным видом.

Последним, по недавней роханской традиции, в крепость въехал король Эодрейд. Победоносного правителя, вернувшего почти все роханские земли, встретили дружными восторженными криками. Миновав ворота, король натянул поводья и привстал в стременах.

– Спасибо вам за ожидание и встречу! – крикнул он. В наступившей тишине его голос достигал самых дальних уголков ущелья. – Мы победили! Правый берег Исены вновь наш, и с западного рубежа наших владений вновь видно море! Недалек тот день, когда мы вновь будем владеть всем, чем владели наши предки, чем владел великий Тенгел Трижды Прославленный! А пока давайте отдыхать и радоваться! Пусть сегодня здесь будет настоящий праздник!..

Торжество и в самом деле удалось на славу. Король, его юные сыновья и дочь, все Маршалы Марки, военачальники полков, вся знать были в эту ночь с теми, кто мечом или плугом приближал победу. Эодрейд, хлебнувший лиха в страшную осень 23-го, не чурался незнатного люда – и, кстати говоря, никогда не употреблял слов «чернь» или «простонародье»…

Правда, потом, когда над Хелмским Ущельем щедро вызвездилось высокое летнее небо, правитель Рохана все же собрал «ближний круг» в высокой башне Хорнбурга, в том самом покое, где стоял, глядя на сражение, сам великий Теоден. Стол накрыли на десятерых – король, его Маршалы и военачальники.

Их осталось немного – нынешняя армия Рохана не в пример меньше той, что насмерть стояла на Андуине и Исене…

Нет нужды говорить, что Фолко, сын Хэмфаста, более известный в Рохане как мастер Холбутла, и друзья гномы Торин, сын Дарта, и Строри, сын Балина, по прозвищу Маленький Гном, были в числе приглашенных.

Былому «хоббиту не от мира сего», книжному червю, что изобретал тысячу и один способ отвертеться от прополки репы или окучивания картошки, в этом году исполнялось тридцать восемь лет – для народа невысокликов лишь самое начало зрелости. Правда, глядя на него нынешнего, никто из сородичей не дал бы ему меньше пятидесяти. Война на Западе полыхала уже без малого десять лет, то призатухая, то вновь охватывая истребительным пожаром все земли от Белых Гор до Голубых, и, увы, оставляла свои следы и на лице Фолко.

Однако кое-что и не изменилось, например мифриловый доспех или, главное, гундабадский трофей Олмера, таинственный клинок Отрины с украшенным голубыми цветами лезвием, клинок, что оборвал земной