– Это
– Я не удивлен, – пожал плечами дьюла. – Белые хузары – воины.
– Вот именно. Потому Киев привечает их, дает им земли в удел. Земли, которые когда-то были хузарскими.
– Ну и что с того? – еще раз пожал плечами Такшонь. – Славяне тоже воюют за ромеев. Яслыхал, и у Оттона были ваши.
Духарев пожал плечами. Оттон побил угров. И, насколько известно Духареву, из угров же набрал легкую конницу.
– Наши вои сами выбирают себе повелителя, – сказал он. – Князь им не указчик. Наш князь – не хакан хузарский.
– Это так. Почему бы хузарам не повоевать за твоего князя? Да, я слыхал и более того: целые хузарские роды отрекаются от иудейской веры и уходят под власть печенежских ханов. Зато за хузарского хакана сражаются лучшие воины ислама. Асражаться они умеют, это я знаю не понаслышке, я сам с ними дрался!
– Они сражаются не за свою землю, а за золото хакана! – возразил Духарев. – А золото хакана когда- нибудь кончится. Но…
Он остановился.
– Что? – спросил весьма заинтересованный мадьяр.
– Почему бы нам не взять это золото до того, как его запас иссякнет?
– Даже если мы объединимся, Итиль нам не по зубам.
– Сейчас – нет, – согласился Духарев. – Но я готов поклясться: пройдет несколько лет – и это станет возможно. Если мы объединимся.
– А если нет?
– Если нет, хузары все равно падут. Ибогатства их достанутся печенегам. Но даже если я ошибаюсь насчет хузар, есть много других земель, которые могут… представлять для нас интерес. Вот я слыхал: ромеи платят булгарам ежегодную дань…
– Это не дань! – возразил Такшонь. – Это годовое содержание их принцессы, жены болгарского хакана.
– У ромеев так много императоров, что вполне может найтись еще парочка принцесс.
– Твой князь – язычник. Ромеи никогда не отдадут дочь императора за язычника!
– Что ж, – философски ответил Духарев. – Ты ведь христианин. Акиевский князь, я уверен, согласится и на одно
Такшонь улыбнулся, а Духарев продолжил, уже серьезно:
– Мое слово таково, хакан: я предлагаю тебе союз! Ив знак крепости моих слов я готов возвратить тебе сына. Без всякого выкупа! Но и ты должен дать мне залог своего расположения…
– Какой? – осторожно спросил Такшонь.
– Ты должен отдать мне свою дочь!
– Тебе? – произнес с некоторым удивлением хакан угров. – Но ведь у тебя есть жена. Имне говорили, ты христианин, как и я, и не берешь в дом даже наложниц. Меня обманули?
– Нет, – качнул головой Сергей. – Все правильно. («Ага! Ты тоже навел обо мне справки».) Яберу твою дочь не для себя, владыка. Яберу ее для моего князя.
– А что скажет княгиня Ольга?
– Княгиня Ольга не станет возражать, если женой ее сына окажется христианка.
«Но главное, – подумал Духарев, – Ольга хочет мира. Адружба с уграми обеспечит нам здесь, на западе, надежный мир… Имы сможем смело двинуть на восток, на вятичей. Азатем – на хузар. Свенельд тоже не будет противиться. Ему мало дани на уличах и тиверцах, земли которых он оттяпал у угров. Он хочет заиметь кусок и на востоке».
– А если не согласится сам князь? Недавно ты сказал: он уже достаточно взрослый, чтобы сам принимать решения. Что если ему не понравится моя дочь?
– Она ему понравится, – улыбнулся Духарев. – Твой сын сказал: его сестра почти так же красива, как моя жена.
Такшонь тоже улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он. – Я согласен. Но ты, воевода Серегей, поклянешься мне нашим общим Богом и жизнью своей супруги, что моя дочь не потерпит в твоей стране обиды!
– Я клянусь! – торжественно произнес Духарев и поцеловал маленький золотой крестик, который он уже много лет носил на груди. Единственное, что осталось у него от
– Я принимаю твою клятву! – не менее торжественно произнес Такшонь. – Моя дочь поедет с тобой в Киев. Уверен, что ты выполнишь свое обещание и пришлешь мне сына без всякого выкупа.
– Так и будет! – ответил Духарев.
В крайнем случае он сам заплатит за мальчишку. Ав том, что дочь Такшоня понравится Святославу, он не сомневался. Парень не однажды высказывал свое восхищение Серегиной женой. Адевчонка действительно похожа на Сладу. Духарев вчера сам в этом убедился.
– Союз? – он протянул руку мадьярскому воеводе.
– Союз! – рука дьюлы, такая же мозолистая клешня, как и его собственная, протянулась навстречу.
– Союз! – с важностью перевел толмач.
Это было последнее слово, которое он произнес в своей жизни. Ладони воинов разъединились… Ирука мадьярского воеводы смяла тощую шею толмача…
– Слишком важные слова, – на ломаном хузарском произнес Такшонь. – Знаешь ты, знаю я. Достаточно.
Через восемь дней посольство отправилось обратно. Духарев вез в Киев подарки от угорского дьюлы. Главным «подарком» была юная княжна – будущая жена киевского князя. Конечно, Сергей рисковал. Не подобало ему выбирать будущую киевскую княгиню. Но он полагал, что достаточно хорошо знает и Ольгу, и Святослава, чтобы рискнуть. Прецедент, впрочем, был. Саму Ольгу точно так же привез из Плескова воевода Олега Вещего. Правда, воевода заранее знал, кого следует привезти. Но кто такая была Ольга с формальной точки зрения? Да никто! Мать ее – ничем не примечательная дочь одного из плесковских старшин, а кто отец – вообще неведомо. То есть ведомо… кому надо. Но официально – безотцовщина. АДухарев везет ее сыну природную княжну.
Разве что Свенельд останется недоволен. Вот если бы Духарев привез невесту
Глава двенадцатая
Предательство
Крепость угорского дьюлы давно потерялась вдали. По мысли Духарева, их отряд уже давно должен был выехать на равнину, а узкая – две повозки не разойдутся – дорога все еще виляла по ущельям да перевалам. На такой дороге хорошо врага держать, а путешествовать лучше по тракту. Три сотни духаревской дружины растянулись на полкилометра. Сам воевода ехал в центре, вместе с юной княжной, а возглавлял колонну угорский боярин с типично печенежским именем Кухт.
Боярина Такшонь послал с княжной в Киев. Этот же боярин должен был на обратном пути сопровождать сына дьюлы. СКухтом шли всадники, тоже около трех сотен. Разведку тоже вели они. Духарев не возражал: тут была угорская земля.
– Выйдем прямо к Дунаю, – пообещал Кухт. – Так безопаснее, чем на равнине, где нас всяк издалека увидит. Мы ведь не налегке: княжну везем, приданое…
В принципе, он был прав, хотя Духарев помнил, что, переправившись через Дунай, они уже через два дня прибыли к Такшоню. Но и то верно, что сюда ехали налегке, большей частью без всякой дороги, иногда еле заметными тропами. Тоже не сами – вел старший отряда, высланного Такшонем навстречу посольству.
Но дело было в том, что тот проводник Духареву нравился, а боярин Кухт – нет. Иобщались они через
