– Черт с тобой!
Через двести метров от дома, где они сняли квартиру, располагался подходящий магазин. У его витрины сидел одноногий бомж с картонной коробкой для подаяний. Российский колорит. В Европе его, скорее всего, прогнал бы полицейский. Или хозяин магазина отстегнул немножко, чтобы бедолага переместился и портил вид соседнему шопу.
Бессонов остался ждать в машине. Через полчаса Алеша вышел из зеркальных дверей, бросил денежку в картонную коробку и подошел к «паджеро». Бессонов присвистнул.
– Во что это встало?
– Триста сорок фунтов. У вас все дешево. И кредитки принимают.
– Дешево? – удивился Бессонов. – Почти полштуки баксов! А я уж подумал, на тебя глядя, не приодеться ли самому?
– Вам пока не обязательно, – серьезно ответил Алеша. – Для телохранителя вы выглядите достаточно престижно.
Бессонов криво усмехнулся, похлопал его по плечу:
– Ты еще не видел, как я стреляю, – сказал он.
Охранник банка подозрительно взглянул на Бессонова, но когда тот отодвинулся, пропуская вперед Алешу, страж вкладов моментально перестал хмуриться.
– Вы – к нам? – почтительно осведомился он.
– Я – Шелехов, – с легким акцентом произнес Алеша. – Для меня приготовлен пропуск. Вот мой паспорт.
– Сорри, ван момент! – почему-то перейдя на кухонный английский, отозвался охранник.
Его коллега за бронированным стеклом уже протягивал разовый пропуск.
– Пожалуйста, направо.
Алеша направился в указанном направлении, где его уже встречал банковский менеджер. Бессонов неторопливо двинулся следом за юношей. Охранник сделал слабую попытку воспрепятствовать, но как-то так получилось, что его оттеснили в сторону. Он вопросительно посмотрел на менеджера – тот еле заметно качнул головой и тут же одарил Алешу металлокерамической улыбкой:
– Прошу, господин Шелехов!
Операция заняла чуть больше пяти минут. Тридцать тысяч фунтов в долларовом эквиваленте по текущему курсу были уложены в кейс, кейс вручен Бессонову, и союзники покинули финансовую цитадель.
– Сивый, – сказал Бессонов в телефон. – Деньги у нас. Где встречаемся?
– Подъезжайте к памятнику на Октябрьской площади. Через тридцать пять минут.
Джип медленно катился по Пролетарскому проспекту. По обе стороны уходили в небо голубые и желтые многоэтажки. При Совдепии в Ширгороде строили с размахом.
– Большой город, – сказал Алеша.
– Крупный, – согласился Бессонов. – Бывал здесь?
– Проездом из аэропорта.
– Центр во время войны совсем разрушили. А красивый был. Я, когда маленький был, помню, к нам в Курган выставку привозили: Ширгород сегодня и вчера. А там панорама старинная: город над рекой. Красотища!
– Евгений, вы собирались Ленечке позвонить, – напомнил Алеша.
– Да, верно, – Бессонов вздохнул. – Возьми телефон и набери номер, он вот здесь.
– Я помню.
Ленечку звонок застал в кафе, где командир тройки с аппетитом поглощал бараний шашлык.
– Ну, – сказал он. – Я в порту, что дальше?
– Монах с тобой?
– Почти. Пошел пиво отлить.
– Что он тебе сказал?
– Человек Сурьина нанял катер и отплыл в неизвестном направлении.
– Хорошо. Сидите и ждите, пока он не вернется. За Монахом следи, чтоб не нажрался.
– Когда человек Сурьина вернется – взять?
– Нет. Отследите его. Пусть доложится, а когда выйдет – возьмете.
– А если не выйдет?
– Будете ждать.
– А если он вообще не вернется?
– Я сам дам отбой. Конец связи.
– Командир звонил, – сказал Ленечка вернувшемуся Монаху.
– Что приказал?
– Следить, чтоб ты не нажрался.
– Собачья жизнь! – Монах опустился на тонконогий стул. Стул жалобно пискнул. – Вот скажи, командир, когда мы с тобой, наконец, наварим бабок и заживем, как белые люди?
– За себя ничего не скажу, – Ленечка ухмыльнулся. – А ты, Монах, за белого вряд ли проканаешь. Ты ж натуральный латинос пермяцкого происхождения.
– В глаз бы тебе врезать! – мечтательно вздохнул Монах. – Да ведь ты не дашься! Вот…
– Ша! – перебил Ленечка. – Наш клиент возвращается.
Белый катерок, лихо взбивая пену, вырулил к пристани, пал на брюхо и пришвартовался у ближнего к автостоянке причала. С катера соскочил коренастый накачанный парень в коричневых шортах и защитного цвета рубахе. Пояс качка украшал сотовый телефон и сумочка-набрюшник, в которой опытным глазом без труда проглядывался пистолет.
– По коням! – скомандовал Ленечка, и друзья припустили к джипу.
– Вот, – сказал Сивый. – Наша отмычка.
Алеша с интересом поглядел на приборчик.
– И как он работает?
– Сейчас увидишь.
Алеша увидел. Буквально через четверть часа замок переносного сейфа тихонько зажужжал и открылся.
– Ну… – разочарованно протянул Сивый. – Я думал – деньги! А тут какие-то простые бумажки.
– Закрой его снова, – попросил Алеша Сивого.
– Зачем?
– Закрой, пожалуйста.
Сивый запер кейс.
Алеша взял электронную отмычку, внимательно оглядел датчик… Вынул из кармашка сумки практически такой же, подключил к компьютерному порту. Через несколько минут замок снова щелкнул.
– Понятно, – с уважением поглядев на ноутбук, изрек Сивый.
– Зря бабки выкинули, – пробурчал Монах.
– Дело того стоит, – Бессонов протянул Шелехову бумаги. – Ознакомься, Леха!
Это были письма. Первое было адресовано некоему Филину. Господин Хлебалов почтительно просил отсрочить возвращение кредита на две недели. Взамен же обещал вернуть половину займа не деньгами, а боеприпасами по цене на десять процентов ниже рыночной, если господин Филин согласен принять груз на казахской границе. К письму прилагались спецификация груза, маршрут, график следования и промежуточные контакты.
– ФСБ за эту бумажку нам бы все грехи отпустило! – сказал Бессонов. – А вот вторая касается непосредственно твоей подруги. И могу поклясться: если господин Хлебалов узнает, что бумажка у нас, он от горя волосы на голове рвать будет.
– Он бритый, – уточнил пунктуальный Уж.
– Значит, – на заднице. Ты только посмотри…
Письмо предназначалось господину Сурьину. Первая его часть состояла из критических замечаний в
