Я провалялся в беспамятстве около суток. Когда очнулся – опечалился. Уже наметившийся контакт с моими зверушками начисто пропал. Я опять был «глух».

Когда я пришел в себя, Ванда заплакала. Она очень боялась, что я умру. Рана выглядела ужасно. В рваном разрезе длиной в ладонь пузырилась желто-белая слизь, а жар от нее чувствовался на расстоянии нескольких сантиметров.

Но на самом же деле всё было не так плохо. Это работали мои лейко– и прочие циты. Они вовсю трудились, убирая лишнее (в том числе чешуйки обсидиана, которые упустили ноготки Ванды) и сращивая разорванное. Легкое было не задето, лопатка не хрустнула. С остальным мой обученный на физиологическом уровне организм справлялся быстро. Даже сломанную ногу я срастил бы за пять-шесть дней. Я выжил бы даже с пробитым легким, если второе было бы в целости. Вот рана в сердце – да, это меня бы убило.

Ванда напоила меня родниковой водой, принесенной в бамбуковом стволе, а Лакомка накормила чьей-то сырой печенкой, принесенной в зубах. Печенка была еще теплой и по вкусу напоминала свиную. Я опасался, что она может быть человеческой, но Ванда меня успокоила. Лакомка еще вчера поймала какую-то местную свинку, переломала ей ноги и оставила в качестве живого запаса пищи. Ванда ужасалась ее жестокости, но это была глупая жалость. Всё равно что обвинять человека, отбивающего мясо, прежде чем его поджарить. Лакомка знала, что мне понадобится, когда я очнусь.

Через два дня я встал на ноги. Через пять – окреп достаточно, чтобы отправиться в путь на Мишкиной спине.

Недалеко. Примерно в десяти километрах располагалась лесная деревенька.

Там мы с Вандой провели две недели, пока моя рана не зажила окончательно.

Ее жители были сущими дикарями. Типичное племя первобытных охотников-собирателей. К нам они отнеслись радушно. Лакомка с Мишкой в селении не показывались, но аборигены их, несомненно, видели (по крайней мере – следы) и – по сути дела обоснованно – посчитали нас с Вандой то ли колдунами, то ли лесными духами. Их шаманка, скрюченная, как древесный корень, беззубая бабка, «просканировала» нас и вынесла положительный вердикт. Мы не враги. Очень умная бабулька. Обижать нас было небезопасно.

Через две недели я обследовал собственный организм и решил, что пора двигаться.

Но Ванда неожиданно воспротивилась.

– Скажи мне, Володя, куда мы все время бежим? А главное – зачем?

– Не понял? – удивился я. – Что значит – куда и зачем?

– То и значит. Почему бы нам не остаться здесь, с этими милыми дикарями? Они нас уважают. С твоими животными (меня покоробило, но – смолчал!) мы здесь в полной безопасности. Почему бы не подождать, пока твои способности восстановятся, а потом убраться с этой планеты?

– Куда именно? – поинтересовался я.

– Как – куда? – теперь удивилась Ванда. – Домой, конечно! Ты же – Мастер Исхода!

– А как же ваша колония? Люди, с которыми ты ушла в Исход? Что будет с ними?

– Откуда я знаю? – Ванда пожала шоколадными плечиками. – Наверняка большинства уже нет в живых, а остальные… Интересно, как ты их найдешь? Ты и на меня-то наткнулся случайно. Чистое везение, что нам удалось сбежать. Второй раз такое уже не получится. В конце концов, почему мы должны о них заботиться? Они взрослые люди и сами выбрали свою судьбу, когда ушли в Исход.

– Может, и так, – не стал я спорить. – Но ты забыла, зачем пришел на эту Землю я. Мой долг – помочь колонии. И разобраться, как и почему погиб ваш Пророк.

– Мальчик мой, – выпятив нижнюю губу надменно произнесла Ванда, – что ты знаешь о долге?

Надо же! Всего две недели в покое и относительной безопасности – и у нас уже такое самомнение.

– Девочка моя, скажи, пожалуйста, сколько лет тебе было, когда ты ушла в Исход? – осведомился я.

– Достаточно, чтобы разбираться в жизни получше тебя!

Ух ты, какие мы важные!

– Жаль, что у меня нет зеркала, – я усмехнулся.

– При чем тут зеркало?

– Чтобы ты увидела свою юную мордашку и вспомнила, что внешность может быть обманчива. Угадай, моя прелесть, сколько Земель должен сменить Мастер Исхода, прежде чем ему предложат дело вроде моего? Так что насчет опыта ты ошибаешься. Но у тебя есть полное право не следовать за мной. Ты – взрослый человек, а я не твой Пророк. Хочешь остаться здесь, с этими милыми дикарями – оставайся. Хотя должен тебя предупредить: когда я с моими животными покину это безопасное место, его обитатели могут показаться тебе далеко не такими милыми. Если ты обратила внимание, бездельников среди них нет. И вряд ли они станут тебя кормить задаром. Убить они тебя, конечно, не убьют, но замуж выдадут, это точно. Скорее всего – за сына здешнего вождя. По-моему, ты ему приглянулась. Да и он тебе, как мне кажется, не противен.

– Симпатичный мальчик, – согласилась Ванда. – А ты что, ревнуешь? Вот уж не думала, что у нас с тобой романтические отношения.

– Никакой романтики, – подтвердил я. – Исключительно оздоровительный секс.

– Ты не обижайся, – Ванда положила руки мне на плечи, заглянула в глаза, заплескала ресницами, сделала губки бантиком. – Ты очень хороший. И в сексе, и вообще…

– Ты – тоже, – сказал я и погладил ее по голове. – Но если у тебя нет желания провести свою вторую жизнь среди этих милых дикарей, тебе придется пойти со мной. Потому что выбора у тебя нет.

– Как нет? – Она даже отстранилась. – А Исход? Ты же Мастер? Насколько я знаю, тебе требуется около двух лет, чтобы восстановить свои силы, но два года вполне можно пожить и здесь.

– Можно, – согласился я. – Допустим, ты меня убедила. Мы остались здесь на два года. А потом?

– Потом мы вернемся домой, я же сказала!

– Потом я вернусь домой, – поправил я свою многоопытную подружку. – А ты останешься здесь.

– Почему? Неужели ты меня бросишь? – возмутилась Ванда.

– Нет, это ты меня бросишь.

Некоторое время я с удовольствием наблюдал за ее ошарашенным личиком, потом великодушно пояснил:

– Я – Мастер. Но не Пророк. По крайней мере – не твой Пророк. И увести тебя в Исход я не смогу.

– Почему ты так решил?

– Потому что, будь я твоим Пророком, ты бы ни на секунду не усомнилась в том, что все, что я делаю, – правильно. Или ты забыла, как ушла вместе с Шу Дамом? Так попробуй вспомнить.

Ванда задумалась… Потом нехотя кивнула:

– Ты, наверное, прав. Шу Дам – особенный, он такой…

– Он был таким, – жестко произнес я. – Теперь он, скорее всего, мертв (нет смысла скрывать очевидное), а я – не он. Поэтому тебе стоит привыкнуть к тому, что домой ты не вернешься. Никогда.

Алые губки молоденькой девушки задрожали… Но под внешностью юной красотки скрывалась матерая, битая жизнью тетка. Она справилась.

– Ты уверен, что наш Пророк мертв? – тусклым голосом спросила Ванда.

– Теперь – да, – пришлось соврать мне. – Будь он жив, я бы это почувствовал. Ну так что ты решила?

Больше она не колебалась:

– Я пойду за тобой, куда ты скажешь. И буду делать всё, что ты скажешь. Я буду очень стараться – и тогда, может быть, ты станешь моим Пророком.

«Это вряд ли», – подумал я.