– Сегодня был практикум, а потом пошли в кино.
– Что смотрели?
– Не помню, какая-то чепуха – «Мертвые говорят громче живых» или наоборот. Каково?
– Очень хорошо!
– Что хорошо?
– Название хорошее.
– Да, название-то и подвело меня.
Дадуна замолчала и стала крутить головку высохшего крана. Молчал и я.
– А со мной вы пошли бы в кино? – вдруг выпалил я и почувствовал, как краска залила мне лицо.
– С вами?
– Да.
– Почему бы нет?
– Когда? – обрадовался я.
– Когда пригласите.
– Завтра.
– Нет, завтра у меня гости. Приходите и вы, буду очень рада. Придете?
Я посмотрел на свои брюки, Потом на Дадуну и пожал плечами. Поняв меня, Дадуна расхохоталась.
– Глупости. Приходите обязательно.
– Спасибо, приду.
– Ровно в десять. Не подведете?
На мою просьбу отгладить брюки и сорочку тетя Шура ответила категорическим отказом. Тогда за дело взялся я сам. Когда в комнате третий раз запахло паленым, тетя Шура не вытерпела.
– Со спекулянтами и прочими жуликами тебе нечего дружить! Видела я парней получше тебя, обалдевших от этой бесовки-девки! Стоят до утра во дворе с гитарами и орут какие-то глупые песни. Тьфу, противно даже смотреть! Чтоб глаза мои не видели тебя в этой компании!
Дядя Ванечка невозмутимо читал газету.
– Да скажи хоть слово! – набросилась на него тетя Шура. – Расскажи-ка ему, какая тут из-за нее заварилась поножовщина! Расскажи!
Дядя Ванечка осторожно отстранил жену и продолжал читать.
– Что ты нашел такое в газете, проклятый! – завопила тетя Шура. – Парень на краю гибели, а тебе наплевать?!
– Отстань, ради бога, не до вас мне! Тут про Мао Цзедуна написано!
– Скажи ему что-нибудь!
– Да что мне ему говорить? – дядя Ванечка отложил газету и взглянул на меня.
– Скажи, была поножовщина?
– Ну, была! Что же из этого?
– Как что? – подскочила тетя Шура. – О чем это, по-твоему, говорит?
– О том, Шурочка, что Дадуна – красивая девушка и она многим нравится.
– И больше ни о чем? – подбоченилась тетя Шура.
– О чем же еще? Из-за красивых девушек всегда происходят драки. А ты как думала?
– А из-за вас, тетя Шура, не устраивали драки? – вмешался я.
– Драки?! – расхохотался дядя Ванечка. – Да ее насильно мне подсунули! Родня ее, Артилаква, пообещала мне два мешка денег! Спустя месяц после женитьбы я сам предлагал им три мешка, лишь бы взяли ее обратно, да куда там!
Тетя Шура побледнела.
– Что ты сказал?! Что ты сказал, мерзавец?! Это меня тебе подсунули насильно?! Ах ты, подлец! Да я… Да меня… Да я из-за тебя всю родню потеряла! Ведь никто, кроме меня, и смотреть на тебя не хотел! Чтоб ты провалился!
– Так! Поделом мне! – вздохнул дядя Ванечка. – И кто меня сюда тянул? Сидел бы себе в Милане, жил бы припеваючи с моей любимой! Вот была женщина, не то что это чудовище!
Дядя Ванечка дважды был в плену: сперва он попал в лапы немцев, потом немцы заставили его воевать в Италии против американцев, и тут его схватили американцы. Потом он жил в Милане и имел, как он сам рассказывает, какую-то богатую любовницу – Лючию.
– С кем? С кем бы сидел? Кому ты нужен, несчастный? Или я не знаю, что ты за золото? А та старуха держала и кормила тебя, как бугая своего, понял?
Дядя Ванечка еще раз вздохнул и поплелся в спальню.
– Значит, все же решил идти? – обернулась тетя Шура ко мне.
– Тетя Шура, дорогая, неудобно мне, я же обещал! Отпустите сегодня, в первый и последний раз! – взмолился я.
– Ладно. Убирайся сейчас же, и чтобы в девять часов был дома!
– Да я приглашен к десяти, как же я вернусь в девять?
– В одиннадцать! Слышишь?!
– Обязательно, тетя Шура.
В десять часов вечера я вступил в апартаменты мадам Инессы. Хозяйка не проявила по поводу моего прихода ни особой радости, ни особого интереса. С обычной для каждой хозяйки улыбкой она проводила меня в гостиную.
Комната была полна мебели, аромата духов и табачного дыма, причем последний был явно импортного происхождения. В расставленных по углам креслах в непринужденных позах сидели девушки в мини-юбках и парни в дакроновых костюмах. Я остановился в дверях. Дадуна предостерегающе приложила к губам палец и кивком указала на свободное кресло. Худой, седоволосый парень, закрыв глаза и подняв палец к потолку, читал стихи:
Я на цыпочках подошел к креслу и сел.
Парень закончил чтение, подошел к уставленному фруктами и напитками столу, налил коньяку, выпил и лишь после этого улыбнулся обществу, бурно выражавшему свой восторг.
– Еще, еще что-нибудь, Арчил! – в один голос закричали девушки.
– Не хочу! – сказал Арчил и налил себе вторую рюмку.
– Просим! Очень тебя просим!
Арчил поднял рюмку и, не сводя глаз с золотистой жидкости, начал:
Все сдержанно улыбнулись. Арчил быстро опорожнил рюмку и сел…
Я зааплодировал. Все обернулись ко мне.
– Друзья! – воспользовалась паузой Дадуна. – Это мой сосед, Джако, прошу любить и жаловать!
Я встал и отвесил общий поклон.
– Он что, осетин? – спросил, не глядя на меня, какой-то верзила с грудью и руками борца, сидевший у самого стола. Не вставая с места, он протянул руку, налил себе коньяку и выпил.
– Нет, грузин, – ответила Дадуна.
– Почему же тогда Джако?
– Его фамилия Джакели, Автандил Джакели. Джако – это так, прозвище.
– А-а-а… – протянул верзила.
– Теперь просим Мзию! – крикнул кто-то.
– Просим, просим! – поддержали другие.
Мзией оказалась девушка, сидевшая рядом с заинтересовавшимся моей национальностью парнем. «Дура», – подумал я, взглянув на нее. Она с показной рассеянностью раскуривала сигарету.
– Мзия, просим тебя!
