Долго смотреть на них не хотелось. Фрэнк отвернулся и зашагал дальше. Очкарик поплелся за ним.

Шагов через десять они чуть не споткнулись о спящего поперек дороги мальчишку в лохмотьях: может быть, он так и заснул в эдакой рванине, а может, тогда это была нормальная одежда…

— Как ты думаешь, давно они… того?.. — спросил Фрэнк. Очкарик вздрогнул, споткнулся и чуть не упал. Вряд ли у него до сих пор сухие штаны, злорадно подумал Фрэнк… смешно почему-то не было.

— Не знаю, — заговорил Джерри. — Судя по архитектуре… по костюмам… Они жили, то есть бодрствовали, за много столетий до ЭВС. Но столько никакая одежда не сохранилась бы, тем более под открытым небом. Металл еще туда-сюда… скорость коррозии зависит от многих факторов. Я уже не говорю про самих людей… Может быть, анабиоз?..

— Как это? — неосторожно спросил Фрэнк.

И тут же понял, что вляпался. Очкарик только того и ждал: он с удовольствием пустился в пространные объяснения, в которых словечки вроде «процессы жизнедеятельности» или «тактильная чувствительность» были еще цветочками. Но на этот раз Фрэнк решил принять бой; напряженно вслушиваясь в развесистые умствования, он в конце концов сообразил: речь всего-то о том, что этих гавриков кто-то заморозил. Как говядину в рефрижераторе.

— Гонишь, — перебил он. — В такую жару!

У стены, нелепо скособочившись, сидя спала толстая девка с высоченной башней парика на голове. Фрэнк бесстрашно подошел вплотную…

Бр-р-р!..

…и недрогнувшей рукой коснулся девкиной рыхлой щеки.

— Теплая, — снисходительно бросил он.

— Тогда не знаю, — со вздохом сознался Джерри. То-то. Сильно ученый выискался!

Настроение, изрядно подпорченное сном с Минни, жуткими спящими и невеселыми мыслями о Лили, начало потихоньку подниматься. Фрэнк чувствовал себя не только в десять раз умнее понтового очкарика, но и до чертиков отважным парнем. Подумать только — проник на засекреченный объект, за здорово живешь обставив охранников Кордона! Каланчу Джерри, если б тот пошел один, замели бы через пять шагов — если не подстрелили бы, как фонарный столб с мишенью. Однозначно.

И вот сейчас он, Фрэнк, запросто шагает, может быть, по тому самому месту, откуда пять лет назад смывался, не разбирая дороги и разбрасываясь последними мозгами, такой крутяк, как Берт Уэльси! Пацаны в Порт-Селине закачаются, когда узнают. Надо будет прихватить с собой какую-нибудь здешнюю прикольную вещицу, вроде стражницкого шлема, — на память и в доказательство. И еще на обратном пути отодрать номера с Бертова грузовика…

Он отвлекся и уже почти не обращал внимания на спящих, то и дело попадавшихся по дороге — по одному, по двое-трое, а то и немаленькими компаниями. В одном месте они лежали прямо друг на друге — этакая куча мала, — наверное, тут когда-то собралась толпа да так и заснула вповалку. Старинная одежда на ком висела клочьями, а на ком и неплохо сохранилась; кое-где даже поблескивали золотые и серебряные тряпки; хватало и всяких украшений. Похоже, народ позасыпал сразу весь, в одну секунду: иначе ловкие ребята за милую душу поснимали бы со спящих барышень все эти брошки-сережки…

Фрэнк и Джерри завернули еще за один угол — и увидели наконец парк.

Здоровенный кусок сплошной зелени. Если там, снаружи, трава была выжжена солнцем до состояния сена, здесь она поднималась полуметровой стеной — мощной, сочной, усыпанной каплями росы. Деревья — старые, буйные, разросшиеся в дикие джунгли — свешивали ветки сквозь прутья чугунной решетки. Впрочем, «решетки» — это слабовато сказано: из земли поднимались конкретные черные столбы, густо пересеченные поперечной арматурой. Что самое неприятное, вверху они оканчивались частоколом острых пик — их было втрое больше, чем столбов: по две маленькие между гигантскими основными. Сам Фрэнк, конечно, все равно сумел бы перелезть на ту сторону. Но ведь очкарик, блин, по-любому напорется тощим пузом на острие, как рыба на острогу!

— Эклектика какая-то, — пробормотал Джерри.

Фрэнк бы выразился похлеще хотя кто его знает, очкарика, с его словечками… Снова разводить его на объяснения — нет уж, пусть обломается.

Неподалеку на страже парка стоял охранник в еще более ржавых доспехах, чем у первого: все-таки тот прятался под крышей. Фрэнк не стал заглядывать под забрало — просто дал стражнику щелбана, подняв облачко рыжей пыли, и скомандовал:

— Ищем дырку.

О том, что дыра в заборе должна быть, заявлял весь его шестнадцатилетний опыт. Тем более в заборе, который вот уже… как там говорил очкарик?., черт-те сколько столетий до ЭВС охраняют только спящие стражники.

Таковых по пути вдоль бесконечной ограды попалось еще немало: некоторые стояли навытяжку, подпертые железом, а другие без церемоний развалились на земле в окружении развалившихся же доспехов. Но решетка оказалась крепче, чем здраво предполагал Фрэнк. Он начал сомневаться. А вдруг туда, в парк, можно попасть только изнутри, из помещения — как это сделала, наверное, Лили? Может, надо было послушаться очкарика и рискнуть сунуться в черный коридор?..

За дремучими деревьями забелела стена. Фрэнк и Джерри прошли еще пару сотен шагов — и стало ясно, что это дворец.

Точь-в-точь такой, как рассказывала Лили.

Еще тогда, в детстве.

— Высокие-высокие беломраморные стены…

— Беломраморные — это как?

— Это очень красиво. Широкая-широкая лестница, дверь полукругом, а вокруг колонны. И башенки по краям крыши, а посередине круглое окошко с каменными цветами…

— Каменных цветков не бывает.

— Во СНЕ бывает. Не перебивай! А еще на стенах такие как бы окна, только из них выглядывают не настоящие люди, а статуи…

— Чего?..

— Не перебивай, я сказала! А еще там вокруг много-много деревьев, парк…

По желтоватой, в серых прожилках, стене пробегала извилистая трещина, похожая на детский рисунок моря. В неглубокой нише стоял почти раздетый мужик — не настоящий, статуя. Его открытые слепые глаза мало чем отличались от опущенных век спящих. Носа у него не было, а на левой руке не хватало двух пальцев. В ногах мужика вилась каменная ленточка с непонятной надписью, усыпанная мелкими каменными же цветами.

— Жуткая эклектика, — повторил Джерри. Фрэнк поморщился.

— Кончай ругаться.

Очкарик скосил на него взгляд и, кажется, ухмыльнулся. А потом как ни в чем не бывало принялся объяснять:

— Эклектика — это значит смешение стилей. Вот смотри: там, где мы входили сюда, в Замок спящей красавицы…

Подъемный мост, каменная кладка, бойницы — чистое Средневековье, ранняя готика. Я уже тогда удивился — Лили ведь говорила про парк, а парковая культура появилась намного позже… А здесь не то барокко, не то классицизм — даже сложно разобраться, настолько оно перемешано, эклектично. Странно, правда?

— Смотри. — Кивать, как идиот, в знак согласия Фрэнк не собирался, а требовать новых разъяснений обошлось бы себе дороже, поэтому он перешел прямо к делу. — Вон там, где забор примыкает к стене, щель довольно большая. Пролезешь?

Джерри подошел к указанной щели, снял очки, попробовал просунуть голову. Как же, это у него единственная широкая часть, мстительно заметил Фрэнк. Голова прошла, и очкарик, недолго думая, втиснул между стеной и решеткой свое тощее тело; задница чуть было не застряла — и кто бы мог подумать?

— Готово, — сказал Джерри, напяливая очки. По его ободранному левому уху стекала струйка крови.

В принципе он, Фрэнк, наверное, тоже мог бы тут протиснуться… Хотя кто знает: за последний год он