Таня тоже отступает на два шага назад.

— Ну так что, если там Вася? Не съест же он нас.

— Конечно, не съест. Но у них там еще двое чужих мальчишек. И потом, неловко как-то без всякого предлога. Не скажем же прямо, что пришли за книгой.

— Нет, насчет книги сразу нельзя, — соглашается Таня.

Девочки некоторое время молчат. Потом Наташа хватает танину руку и крепко сжимает ее.

— Придумала! Можешь поздравить. Пойдем сейчас к тебе, возьмем Маришку и приведем ее сюда. Вася говорил, что у Володи не те методы дрессировки, что он не знает каких-то там законов, что Дуров из него не получится. И сам обещал взяться за Маришку. Говорил, что она будет ходить у него по струнке.

— Ну и что же? Придем и попросим, чтобы Вася тут же стал ее учить?

— Нам важно войти к ним. А это хороший предлог. Даже очень, — назидательно говорит Наташа, снова хватает Таню за руку и тянет назад, к забору.

Засекреченной точкой» у мальчиков дома номер пять по Грибному переулку был старый гараж. Листы гофрированного железа служили ему крышей, и не только крышей, но и стенами. Внутри мрачно, зимой — холодно, летом — жарко. Размеры? Какие уж тут размеры! Еле-еле «Москвич» помещался. В прошлом году для владельцев машин построили новый большой гараж, а эту «автомобильную конуру», как ее презрительно называла Наташа, управдом превратил в склад строительных материалов. Но потом и для склада построили новое помещение. Гараж остался беспризорным. И тогда им завладели мальчики.

То, что внутри его тесно и неудобно, то, что он далеко в глубине двора, где-то на задворках, то, что «подъездные пути» к нему совсем уже заросли травой, и даже то, что после кратковременного хозяйничания управдома в нем остались запачканные известкой бочка и ведре, штукатурный мастерок, сетка для просеивания песка, доски, дранка — все эго и придавало бывшему гаражу привлекательную заброшенность и таинственность, превращало его в прекрасный «П. В.» — «пункт встреч», где можно обсудить свои самые важные дела…

— Я даже одно время счет потерял, сколько нам забили мячей, — жалуется Коля, усаживаясь поудобнее на сваленных в беспорядке досках. — Потом воду пошел пить, вернулся и спросил у Саши, а он говорит: — «Лучше не спрашивай. За полдесятка перевалило».

Вася и Петя сидят на концах доски, положенной на пустой бочонок из-под извести. Петя тяжелее Васи, и, чтобы доску уравновесить, он сидит на коротком конце, а Вася — на более длинном.

— Перевалило, перевалило, — передразнивает товарища Вася. — Верзилу Вавилу бревном придавило…

— Сердиться тут нечего, — обижается Коля. — Набили нам и все. Сердись, не сердись — ничем не поможешь.

— Если не рассердишься, ничего не добьешься, — поучительно замечает Вася. — И откуда они такие? Я даже не слыхал раньше, что они там такие.

Петя понимающе кивает головой:

— Разве справишься с нашим народом? Один Валька чего стоит Вася из кожи вон лез, чтобы что-то сделать.

Ободренный этими словами, Вася важно произносит:

— Придется подтягиваться, ребята. Знаете, что? Я пойду к «тихарям» и посмотрю в чем дело, почему они так играют. Сам у них поучусь и других научу.

И, воодушевляясь своей внезапно появившейся идеей, он с еще большей горячностью продолжает:

— В общем, вылезем, ребята! Еще в школьной стенгазете о нас напишут. А может быть, — и в «Комсомольской правде».

— Еще скажешь, в киножурнале будут показывать, — охлаждает пыл товарища Коля.

— И будут! Только придется поработать, конечно. Ты бы, Петя, подыскал книжки какие-нибудь. Чтобы там было написано про все футбольные правила.

— Такие книжки найдутся, — солидно заявляет Петя. — Но нам не только учебные книги надо будет почитать. В литературе — и в нашей и в мировой — есть столько прекрасных примеров, когда кого-нибудь крепко побили, а он не упал духом и потом стал сильнее своих врагов. Вот взять хотя бы…

— И мы не упадем духом! — прерывает товарища Вася.

В другой раз он с удовольствием послушал бы один-другой из прекрасных петиных примеров, но сейчас нужны не разговоры, а дела, дела, дела…

— Народная мудрость тоже имеет на этот счет свое мнение, — не хочет сойти со своего конька Петя. — Есть, например, такая поговорка: «Терпенье и труд — все перетрут». Без нее моя мама ни за какое дело не берется… Есть еще и такая…

Петя не успевает привести другую поговорку: в узкую щель гаражных ворот просовывает свою мохнатую морду Маришка. Одновременно слышится громкий голос Наташи:

— Можно к вам, мальчики?

Петя порывисто встает. Сидящий на другом конце доски Вася падает на землю. В другой раз за эти штуки Пете досталось бы, но сейчас Вася спокойно поднимается и молча, не глядя на входящих Наташу и Таню, начинает стряхивать с костюма пыль.

Держась за руки, девочки неуверенно проходят внутрь гаража. Здесь после солнечного света кажется темно.

— Осторожнее, ведро, — говорит Коля, поднимает с земли громыхающую жестяную посудину и ставит ее на полку. Затем сам встает с досок и уступает гостям свое место. — Садитесь, девочки, вот здесь.

Наташа проводит по доске пальцем, придирчиво его осматривает и, видимо, оставшись не очень довольной результатами осмотра, неодобрительно говорит:

— Ну да, после вашей пыли веков три года не отмоешься.

— Это для крепости и верности, — не очень кстати вставляет свое слово Вася.

Теперь уже Таня привыкла к темноте и на лице подруги она ясно читает: «Ага, что я говорила насчет поговорки?». Но ей сейчас не до чтения чужих мыслей. Продолжая стоять — все-таки наташины соображения насчет пыли довольно резонны, — она говорит:

— Мы к вам по делу. Собственно, не мы, а я. И не к вам, а к Васе.

— Да, Вася должен сдержать свое обещание, — заявляет Наташа.

Мальчики переглядываются. Какая-то путаница: книгу брал Петя, вернуть ее в срок обещал Петя, а сдержать обещание должен Вася.

— Надо же научить когда-нибудь Маришку носить покупки, — говорит Таня. — И чтобы она стоять на задних лапках умела.

— Зачем на задних? — перебивает подругу Наташа. — Ты ее, Вася, научи, чтобы она стояла на передних. Знаешь, я в цирке видела, замечательно получается.

— Так при чем же здесь Вася? — удивляется Коля.

— Все понятно, — очень бодро поясняет Вася, — я обещал Володе дрессировать их Маришку.

Пудель, услыхав свое имя, вскакивает с пола и садится, глядя поочередно на каждого говорящего.

— Ой! — всплескивает руками Таня. — Как будто и не купали ее сегодня.

Наташа тоже всплескивает руками и наставительно говорит:

— Нельзя же, мальчики, в самом деле, в такой грязи жить. Смотрите, во что превратилась собака.

И «грязь» Вася не оставил бы без ответа. Но сегодня такой уж день, что приходится любые обиды переносить молча.

— Что же, пойдем поучимся? — спрашивает он Маришку, ласково гладя ее по шерсти. Он готов