Алексей Константинович перелистывает несколько страниц, затем поднимает глаза на собеседницу:

— Не очень. Кто же это так читал ее? Трубочист?

— Не трубочист, а футболист, — вносит поправку Людмила Александровна, берет у тренера книгу и решительными движениями снова заворачивает ее в бумагу. — Во дворе нашего фабричного дома живет много ребят. Они хотят играть в футбол и хотят, чтобы никто не закрывал этого футбола. И у них там происходят целые трагедии, как вот эта, например, с книгой.

Людмила Александровна осуждающе смотрит на тренера, потом на Ипполита. Ипполит виновато опускает глаза, словно он персонально ответственен за все трагедии, которые происходят на футбольных полях.

— Но ведь, Людмила Александровна, сделано не так уж мало, — примирительно говорит Григорьев и лезет в задний карман брюк, откуда вытаскивает большой мелко исписанный лист бумаги. — Мы провели молодежный кросс, в котором участвовало…

Его прерывает Ася:

— Спрячь, Федя, свои отчеты. У нас никто не отнимает того, что сделано. Действительно, мы устраиваем смотры, проводим кроссы, организуем соревнования, эстафеты, конференции, костры, походы… Все это очень хорошо. А под боком у нас живут ребята, все свободное время они проводят во дворе. А мы до сих пор ничего для них не сделали.

— Вот это и обидно, — уж более спокойно замечает Людмила Александровна, — ведь, действительно, спорт поставлен у нас на фабрике неплохо.

Ободренный этим замечанием, Григорьев снова пытается продолжить свои объяснения:

— Если разобраться, Людмила Александровна…

Его снова прерывает Ася:

— После будем разбираться, Федя.

И, повернувшись к тренеру, она добавляет:

— Вы, Алексей Константинович, должны нам помочь. Мы устроим во дворах, где живут наши рабочие, волейбольные и баскетбольные площадки, будем проводить соревнования между командами разных дворов…

— Сделаем турники, повесим кольца, — напоминает Григорьев.

— А в чем же может выразиться наша помощь? — спрашивает Алексей Константинович.

— А нам от вас самое основное нужно, — говорит Ася. — Нам нужно, чтобы вы выделили хороших спортсменов, которые помогли бы организовать во дворах футбольные команды.

— И в первую очередь в доме номер пять по Грибному переулку, — заключает Людмила Александровна.

Алексей Константинович понимающе кивает головой. Потом обращается к Смирнову:

— Мне кажется, тебе, Паша, это дело как раз по плечу. Ты как на это смотришь?

Смирнов даже раскрывает рот от неожиданности и в полной растерянности смотрит на своего тренера:

— Что-то вы, Алексей Константинович, не то придумали. Ведь там же маленькие мальчики. Вы бы меня еще в детский сад воспитателем послали. Вот как я на это смотрю.

Людмила Александровна не может согласиться с такими сравнениями:

— Вы мастер футбола, товарищ Смирнов! А ребята! Они так увлекаются этой игрой. На каждом пустыре, в каждом дворе часами они гоняют свой мяч. Надо им помочь, товарищ Смирнов! Обязательно помочь!

— Ребячьего дядьку хотите из меня сделать… Чтобы все на фабрике пальцами на меня показывали, — не глядя на библиотекаршу, отрывисто бросает Смирнов. И уже совсем иронически добавляет: — Для детей есть детские работники, а не футболисты, которые украшают фабричную команду. А что же будут делать воспитатели? Может быть, начнут забивать мячи в ворота противника?

— Я бы на твоем месте не отказывался, Паша, — пытается уговорить упрямого футболиста Григорьев. — Я бы на твоем месте так сразу не рубил сплеча.

— Как хотите, сплеча или не сплеча, но я не согласен. Может, еще в ясли няней меня определите. Уж заодно.

В разговор бурно вступает Ася. Она резко поворачивается к Смирнову и гневно восклицает:

— Ясли! Детский сад! Няня! Великий мастер не может снизойти до такого дела, как тренировать ребят. Постыдился бы!

Алексей Константинович спокойно говорит:

— Конечно, Паша, силой мы тебя не можем заставить заниматься с ребятами. Но ты обдумай это предложение. Мы тебя не торопим, если надумаешь — скажешь.

— Нет, к детям вы меня не сосватаете. Тут и надумывать ничего не надо, — упрямо заявляет Смирнов.

Сделав прощальный жест, он уходит.

Ася смотрит ему вслед удивленно и недоброжелательно: пойди, уговори такого! Потом поворачивается к тренеру:

— Что же нам делать. Алексей Константинович? Ведь так оставить дело нельзя.

— А как вы думаете, Алексей Константинович, если бы я взялся за это дело? — вдруг предлагает Ипполит, сам удивляясь своей необыкновенной смелости. — Я же недавно из ремесленного училища, знаю, как с ребятами надо обращаться. И все правила игры им покажу, расскажу про режим дня, про тренировки, когда уроки надо учить, и даже как надо питаться… Все расскажу мальчикам…

Людмила Александровна с интересом разглядывает Ипполита, словно желая ответить самой себе — сможет ли он, действительно, справиться с работой воспитателя детей? Переводит взгляд на Алексея Константиновича, от которого, собственно, зависит решение этого вопроса. Тот улыбается старой библиотекарше, затем поворачивается к Ипполиту:

— Тренерская работа требует больших знаний, умения и опыта. Одного желания, Ипполит, здесь недостаточно. А кроме того, — правда, не хотелось бы говорить об этом при всем честном народе, но придется, — у вас самого есть еще мальчишеская горячность, которую надо сначала в себе побороть. Что вы думаете по этому поводу, Ася?

Ася утвердительно кивает головой.

— Он сам знает об этом своем недостатке. Мы с ним не раз говорили о его характере, и спорили, и ссорились. И мне тоже кажется, что Дугину рано еще думать о воспитательной работе. Себя перевоспитай, Ипполит!

— Словом, разделали молодого человека под орех, — смеется Людмила Александровна. — Ничего, горячность лучше холодности. Так мне, по крайней мере, кажется. Но советовать не берусь.

Ипполит смущенно смотрит на своего тренера.

— Помочь очень хотелось, Алексей Константинович, потому и предложил себя. А найдете другого — только рад буду.

— Неужели никого, кроме Смирнова, нет? — спрашивает Ася.

— Я все время думаю о том, что у нас четыре двора, четыре площадки, что надо выделить четыре человека. Трое у меня уже есть, но сюда, в Грибной переулок, мне хотелось бы послать действительно опытного человека. Кроме Смирнова, у меня есть Гаврилов…

— Гаврилов — это хорошая кандидатура, — обрадованно говорит Григорьев. — Только он сейчас болен.

— Сегодня болен, а завтра выздоровеет. Словом, Ася, как только он появится, мы его туда пошлем.

— Значит, все в порядке, — весело говорит Людмила Александровна.

— Все решено. Только бы Гаврилов долго не болел.

— Наши футболисты долго не болеют! — прощаясь, успокаивает библиотекаршу Алексей Константинович.

— И мы тоже может идти, — говорит Ася и дружелюбно кивает Ипполиту. Потом подхватывает одной рукой Григорьева, другой — Людмилу Александровну и уходит вместе с ними.