раскрылись в счастливой улыбке, а глаза были спокойны, как голубые опалы, таящие где-то в глубине своей золото и огонь.

Еще издали она увидела его и бросилась навстречу, протягивая ему руки.

— Сюзанна! — воскликнула миссис Дэйл. — Как тебе не стыдно!

— Молчи, мама! — нетерпеливо ответила девушка. — Мне дела нет ни до чего! Мне ни перед кем не стыдно! Ты одна виновата во всем! Незачем было лгать мне. Он не приехал бы, если бы я не вызвала его. Теперь я уеду в Нью-Йорк. Я тебя предупреждала, что уеду.

Она не воскликнула «О Юджин!», когда подошла к нему, а только взяла его голову в обе ладони и нежно заглянула в глаза. Его взгляд обжег ее огнем. Она отступила на шаг и широко раскрыла объятия, чтобы крепче прижать его к себе.

— Наконец-то, наконец-то! — говорил он, лихорадочно целуя ее. — О Сюзанна! Моя голубка!

— Я знала, что вы приедете, — сказала она. — Я говорила ей, что вы приедете. Теперь я уеду с вами.

— Да, да! — воскликнул Юджин. — Какая дивная ночь! Какое счастье! И вы снова со мной!

Миссис Дэйл стояла неподалеку, бледная, как смерть, в полном оцепенении. Подумать только, ее дочь способна так вести себя, так опозорить ее, заставить ее быть свидетельницей подобного срама! Это невероятно, ужасно, немыслимо!

— Сюзанна! — всхлипнула она. — Мне легче было бы умереть, чем видеть это!

— Я говорила тебе, мама, ты еще пожалеешь, что увезла меня, — сказала Сюзанна. — Я предупреждала тебя, что напишу Юджину. Я так ждала вас! — обратилась она к нему и нежно сжала его руку.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на девушку. Царственные осенние звезды на бархате ночи поплыли вокруг его головы. Так вот что такое победа! Как прекрасна жизнь! Мог ли он думать, что его ждет такой триумф! Переживал ли когда-нибудь влюбленный более радостную победу?

— О Сюзанна! — горячо прошептал он. — Это как во сне, как в сказке. Мне не верится, что я вижу вас наяву.

— Да, да, Юджин, как хорошо, как невообразимо хорошо! — ответила она.

И, не обращая внимания на миссис Дэйл, они взялись за руки и скрылись в темноте.

Вся беда заключалась в том, что Юджин, снова сжимавший Сюзанну в своих объятиях, не приготовил сколько-нибудь ясного плана действий. Вместо того чтобы немедленно предложить ей какой-то способ открыто или тайно вырваться на волю или же, овладев девушкой, увезти ее, — чего в сущности она и ждала, — он принялся передавать ей слова миссис Дэйл и, вместо того чтобы сказать «бежим», — спрашивал ее совета.

— Вот что ваша матушка только что предложила мне, Сюзанна, — начал он и стал излагать разговор во всех подробностях. В обещаниях миссис Дэйл он уже видел свершение всех своих надежд.

— Я ответил ей, — сказал он, подразумевая миссис Дэйл, находившуюся где-то тут же, поблизости, — что ничего не могу сказать. Она требовала от меня обещания, что мы именно так и поступим, но я заявил, что решение вопроса должно быть предоставлено вам. Если вы хотите вернуться в Нью-Йорк, мы поедем туда сегодня или завтра. Если же вы предпочтете принять совет вашей матушки, то я подчинюсь вашему желанию. Я предпочел бы, конечно, чтобы вы стали моей теперь же, но вместе с тем готов и ждать, при условии, что мы будем иметь возможность видеться.

Сюзанна слушала его и не понимала. Какого решения он от нее ждет? Она жаждала чего-то необыкновенного, какой-то волнующей драматической развязки, — но так как ничего не произошло, ей приходилось довольствоваться тем, что есть. По правде говоря, ею владело одно только желание — быть с Юджином. Она отнюдь не рассчитывала, что он получит развод. Под влиянием прочитанных книг и незрелых размышлений ей казалось, что в этом и нет особой необходимости. Она вовсе не желала зла Анджеле. Она не хотела, чтобы Юджин нанес жене смертельное оскорбление, открыто бросив ее. После того как Юджин сказал ей, что жизнь с Анджелой его не удовлетворяет, что между ними нет настоящей любви, что и Анджела не питает к нему сколько-нибудь сильного чувства, — она и сама признавала это в своем письме, — Сюзанна решила, что нет ничего дурного, если она будет делить Юджина с Анджелой. Но что такое он говорит сейчас? Он рассуждает о том, как им быть в дальнейшем. Она думала, что он явится и умчит ее, как некий бог, а вместо этого он развивает перед нею какую-то новую теорию и отнюдь не похож на юного бога. Сюзанна совсем растерялась. Она не могла понять, почему Юджин не хочет немедленно увезти ее.

— Я, право, не знаю… Как вы находите лучше, — сказала она. — Если вы хотите, чтобы я пробыла здесь еще месяц…

— Нет, нет, — прервал ее Юджин; он догадывался, что допустил какую-то ошибку, и хотел поскорее исправить ее. — Я этого ни в коем случае не хочу. Нет, нет, вовсе нет! Я хочу, чтобы вы поехали со мной сегодня же, если возможно. Но я считал своим долгом вам все рассказать. Ваша матушка говорила как будто искренне. Если мы можем добиться своего и притом остаться с ней друзьями, было бы очень нехорошо не воспользоваться этим. Зачем причинять ей лишние страдания? Но если вы и в самом деле согласны…

Он замолчал, чувствуя, что окончательно запутался. Сюзанна едва ли могла бы в ту минуту сказать, какое впечатление произвели на нее его слова. Она только чувствовала, что все бремя ответственности за то или иное решение взваливается на нее. Но это было несправедливо, ей не хватало для этого сил. Не хватало жизненного опыта. Пусть Юджин решает, и как он решит, так и будет.

Надо сказать, что даже в тот момент, когда Юджин опять заключил Сюзанну в свои объятия, — да еще в присутствии ее матери, — он все же не почувствовал того триумфа, как ожидал, потому что еще не считал судьбу свою окончательно решенной. Он не считал возможным пренебречь предложением миссис Дэйл, если оно серьезно. Она заявила ему, прежде чем позвать Сюзанну, что если он не примет ее условий, она будет продолжать борьбу — немедленно даст телеграмму Колфаксу и попросит его приехать. Несмотря на то что Юджин забрал свои деньги из банка и готов был бежать, как только представится возможность, его все же удерживала мысль о Колфаксе и желание сохранить свое обеспеченное положение, присоединив к нему все, что предлагала миссис Дэйл. Он колебался. А может быть, удастся все уладить к общему удовольствию?

— Я не жду от вас окончательного решения, — сказал он, — но как вы думаете?

А Сюзанна пребывала в каком-то смутном состоянии, мешавшем ей думать. Юджин был с нею. Это был рай. Высоко в небе сияла луна.

Чудесно снова быть с ним, чувствовать его ласки. Но он не собирается похищать ее. Они не бросали миру вызова. Они не делали ничего похожего на то, о чем она мечтала, не неслись через все препятствия к победе, — а между тем она именно для этого вызвала его сюда. Мать обещала помочь ему в получении развода. Она окажет материальную поддержку Анджеле, если понадобится. И она, Сюзанна, через некоторое время выйдет замуж, и скоро у нее будет свой дом, и все, как у других. Как странно! Но ведь это вовсе не то, чего она добивалась. Она хотела пренебречь условностями, она мечтала о чем-то смелом, необыкновенном. Может быть, она и погубила бы себя, хотя ей это казалось маловероятным. Мать рано или поздно уступила бы. Так почему же Юджин идет на эту сделку? Как странно…

Ничто не могло нанести такого удара их любви, как эти вдруг проснувшиеся сомнения. Ведь с приездом Юджина они должны были соединиться. Они должны были бороться и победить. Но вот теперь он обнимал ее, а у нее не шли из головы эти смутные мысли. Что-то омрачало их счастье, — словно бледная дымка, туманящая яркую луну, словно брызги пены над морским прибоем или крохотное облачко, не больше человеческой ладони, от которого сердце сжимается боязливым предчувствием. Юджин был для нее по- прежнему желанным — но он не собирался бежать с нею. Они говорили о возвращении в Нью-Йорк, — но не сейчас же и не вместе. Как же так?

— Вы думаете, это будет очень для вас плохо, если мама все расскажет Колфаксу? — спросила она, когда Юджин передал ей угрозу миссис Дэйл.