Сюзанну у холодильника, иногда она по телефону или запиской сообщала ему в издательство, что приедет в город. Однажды, когда у него была полная уверенность, что они никого не встретят, он повез ее в машине на строящийся курорт, посоветовав на всякий случай надеть густую вуаль, которую можно было в любой момент опустить на лицо. В другой раз — вернее, несколько раз — она приходила на Риверсайд-Драйв, якобы с целью проведать миссис Витла, но в действительности ради свидания с ним. Сюзанна не питала антипатии к Анджеле, но не чувствовала к ней и привязанности. Она находила ее довольно интересной женщиной, но считала, что она не пара Юджину. Юджин никогда не жаловался ей, что несчастлив в браке, и только говорил, что не любит жену. Теперь он любит ее, Сюзанну, одну ее.

Дальнейшие отношения Юджина и Сюзанны должны были осложниться еще одним исключительно важным обстоятельством, о котором он пока еще ничего не знал. Дело в том, что Анджела, с громадным удовлетворением следившая за деловой карьерой Юджина и со страхом и недоверием — за его успехами в обществе, решилась наконец на тот прыжок в неизвестность, каким для нее и для Юджина был ребенок. Она надеялась, что появление ребенка упорядочит жизнь Юджина, пробудит в нем чувство ответственности, научит его находить радость не только в светских развлечениях и в чарах юных красавиц. Она не забыла совета, данного ей еще в Филадельфии миссис Санифор и ее врачом, и не переставала думать о том, как подействовало бы на Юджина появление в их жизни ребенка. Юджин нуждался в какой-то точке опоры. Его положение в обществе было еще слишком неустойчивым, да и на него самого было трудно положиться. Ребенок — она надеялась, что это будет девочка, так как маленькие девочки всегда приводили его в умиление, — заставит его остепениться. Если бы родилась девочка!

Месяца за два до своей болезни, как раз в то время, когда Юджин незаметно для нее начал увлекаться Сюзанной, она перестала соблюдать предосторожности, — вернее, совершенно отказалась от них, и с некоторых пор у нее возникли подозрения, что ее страхи или надежды, или то и другое вместе, начинают сбываться. Но нагрянувшая вскоре болезнь, отразившаяся вдобавок и на сердце, мешала ей особенно радоваться своему новому состоянию. Ее тревожили мысли об исходе, о том, как примет это известие Юджин. Он никогда не выражал желания иметь ребенка, и она ничего ему не говорила, так как хотела сначала убедиться сама. Если окажется, что она ошиблась, он будет отговаривать ее от дальнейших попыток, а если она права, ему останется лишь примириться. Как все женщины в таком положении, Анджела тосковала по сочувствию и вниманию и особенно остро замечала, насколько все интересы Юджина направлены в сторону того мира, к которому она не была причастна. От нее не ускользнул его интерес к Сюзанне, но она не слишком тревожилась, зная, что миссис Дэйл бдительно следит за дочерью. Времена меняются. За последний год Юджин стал все больше выезжать один. Ребенок ей поможет. Давно пора завести ребенка.

Когда Сюзанна начала бывать у них вместе с матерью, Анджела приняла это спокойно. Но во время ее болезни девушка несколько раз заезжала одна, когда Юджин бывал дома, и Анджела стала бояться, как бы между ними что-нибудь не возникло. Сюзанна была так очаровательна. Однажды, когда Анджела, погруженная в раздумье, лежала в своей комнате, — Сюзанна оставила ее на минутку и вышла в студию, — она услыхала, как Юджин шутит с девушкой и громко смеется. Переливчатый смех Сюзанны звучал так заразительно. Конечно, Юджину не стоило никакого труда рассмешить девушку, но Анджеле почудились какие-то необычные нотки в интонациях его голоса и в ее смехе. Когда Сюзанна приезжала, Юджин каждый раз вызывался отвезти ее домой. Все это наводило Анджелу на размышления.

Она начала уже поправляться после болезни, и Юджин пригласил знаменитого тенора, славившегося своим репертуаром, дать концерт в его доме. Он познакомился с ним в Бруклине, на вечере, к которому имел какое-то касательство Уинфилд. Юджин разослал довольно много приглашений, между прочим миссис Дэйл, Сюзанне и Кинрою. Но миссис Дэйл не могла приехать, а потому Сюзанна, которой нужно было на другое утро, в воскресенье, быть по делу в городе, решила переночевать у них. Юджин был в восторге. Он незадолго до этого завел альбом, в котором делал по памяти зарисовки Сюзанны, и надеялся показать их ей. Кроме того, он хотел, чтобы она послушала прекрасного тенора.

Компания собралась интересная. Кинрой довольно рано привез Сюзанну, а сам вскоре уехал. Поздоровавшись с Анджелой, Сюзанна вышла с Юджином на каменный балкончик, с которого открывался вид на реку. Юджин тихонько шептал ей о своей любви; когда никто не видел, он брал ее руку и украдкой целовал. Скоро начали съезжаться приглашенные, и наконец появился тенор. Сиделка и Юджин помогли Анджеле дойти до студии, где она, заняв место среди гостей, стала с увлечением слушать певца. Сюзанна и Юджин, захваченные красотой музыки, обменивались пылкими взглядами, которые так много говорят влюбленным. Юджину лицо Сюзанны представлялось каким-то магическим цветком. Ему трудно было хотя бы на миг отвести от нее взгляд. Тенор кончил петь, и гости разъехались. Анджела не сразу пришла в себя; она сидела в кресле и плакала, — так взволновала ее красота «Лесного царя». Затем она вернулась к себе в спальню. Сюзанна отправилась в отведенную ей комнату. Вскоре она вышла, чтобы пожелать миссис Витла спокойной ночи, а потом хотела пройти обратно к себе. Но в студии ее поджидал Юджин. Он схватил ее в объятия и молча стал целовать. Они делали вид, будто перебрасываются незначащими замечаниями, и он предложил ей выйти посидеть на балконе, полюбоваться рекой в лунном свете.

— Не надо, — сказала Сюзанна, когда в темноте он прижал ее к себе. — Она может войти.

— Нет, нет, — горячо уверял он.

Они прислушались, но все было тихо. Юджин заговорил о чем-то, не переставая гладить прекрасную обнаженную руку Сюзанны. Красота девушки, очарование ночи, опьянение музыкой — все это сводило его с ума. Невзирая на протесты Сюзанны, он обнял ее, и в это мгновение в противоположном конце студии показалась в дверях Анджела. Прятаться было поздно, — она все видела. Сюзанна едва успела вскочить, как Анджела быстрыми шагами направилась к балкону. Задыхаясь от ярости и ни на минуту не забывая о своем состоянии, сознавая, что над нею нависла страшная катастрофа, она все же чувствовала себя еще слишком слабой, чтобы устроить скандал или открыть все. Снова, казалось, рушился весь ее мир; увлеченная своими планами, она, несмотря на подозрения, была в сущности далека от мысли, что Юджин опять способен ей изменить. Правда, она пришла сюда с целью захватить его врасплох, но втайне надеялась и даже была уверена, что ничего не увидит. И что же? Вот они стоят друг против друга: эта красивая девушка, жертва вероломного обольстителя, сама она, Анджела, запутавшаяся в сетях своих планов и надежд, и, наконец, он, Юджин, трепещущий и пристыженный, смиренно ожидающий позорного конца своей нелепой связи, которую она пресечет в самом корне. Анджела не собиралась делать Сюзанну свидетельницей супружеской сцены, но страшная обида за себя, стыд за Юджина, невольная жалость к самой девушке и желание соблюсти приличия, теперь уже не столько ради себя, сколько ради ребенка, вызвали в ней былую ярость и вместе с тем заставили ее взять себя в руки. Случись это шесть лет назад, она дала бы волю своему гневу. Но время научило ее сдержанности. Она понимала, что грубость тут не поможет.

— Сюзанна, — сказала она и, выпрямившись, остановилась в полумраке комнаты, слабо озаренной луной, — Сюзанна, как вы могли так поступить? Я была о вас лучшего мнения.

Лицо Анджелы, исхудавшее от продолжительной болезни и постоянной тревоги в связи с ее положением, все еще было красиво какой-то особенной, духовной красотой. На ней был бледно-желтый кружевной пеньюар в белых цветах, а длинные волосы, которые сиделка заплела в две косы, придавали ей сходство с Гретхен, как называл ее когда-то Юджин. Руки у нее были тонкие, белые, красивые, усталое от страданий лицо напоминало изображение скорбящей богоматери.

— Почему же? Почему? — воскликнула Сюзанна, страшно испуганная и потрясенная и все же готовая грудью встать на защиту того, что целиком владело ею. — Я люблю его, миссис Витла. Потому я так и поступаю.

— О нет, вы его не любите, вы только воображаете, что любите, как воображали многие женщины до вас, Сюзанна! — произнесла Анджела ледяным тоном, не забывая ни на мгновение о будущем ребенке. (О, почему она не сказала ему раньше!) — Какой стыд! И это в моем доме! Вы — молодая, невинная девушка, какой вас все считают! Что сказала бы ваша матушка, если бы я сейчас позвонила ей по телефону и рассказала все? Или ваш брат? Вы ведь знали, что Юджин женатый человек. Я могла бы еще простить вам, если бы вы этого не знали, если бы вы не были знакомы со мной, если бы не пользовались моим гостеприимством. Что же касается его, мне не о чем с ним говорить. Это случается уже не впервые, Сюзанна. У него было много женщин до вас. Много будет и после. Этим я расплачиваюсь за то, что вышла замуж за так называемого талантливого человека. Не думайте, Сюзанна, что вы сообщаете мне что-то