обязателен, вы не находите? Ведь может быть и совсем наоборот?

— Да, может, — задумчиво ответил он, спрашивая себя, действительно ли это так.

— А иначе плата за счастье была бы слишком высока, — продолжала она. — Оно того не стоит.

— Вы хотите сказать, — произнес Юджин, глядя на нее в упор, — вы хотите сказать, что способны были бы пойти на это?

У него мелькнула мысль, что она готова принести себя в жертву ради него. Что-то в ее задумчивости и глубокой сосредоточенности навело его на эту мысль.

Сюзанна отвернулась к окошку и кивнула головой.

— Да, — серьезно сказала она, — если бы это можно было устроить. Почему бы и нет? Я не вижу причины.

Лицо ее в эту минуту было прекрасно. Юджин не понимал, во сне это или наяву. Сюзанна так рассуждает! Сюзанна читала «Анну Каренину» и философствует! Сюзанна строит теории на основе жизни и книг, да еще невзирая на то, что история Анны Карениной целиком говорит против нее! Что за чудеса!

— Знаете, Юджин, — продолжала она после небольшой паузы. — Я думаю, мама не стала бы возражать. Она вас уважает. Она это не раз говорила… К тому же она часто высказывалась в этом духе про других… Она считает, что замуж надо выходить только по любви. И что не обязательно вступать в брак, — все зависит от взаимного согласия. Ведь мы могли бы, если бы захотели, просто жить вместе…

Юджин и сам слышал критические рассуждения миссис Дэйл о браке, но не придавал большого значения ее философической болтовне. Так же безответственно и бойко рассуждала она и на социальные темы. Он не знал, конечно, о чем она говорила с дочерью, но не допускал, чтобы она стала внушать ей мало-мальски радикальные взгляды.

— Не придавайте большого значения тому, что говорит ваша матушка, Сюзанна, — сказал он, любуясь ее прелестным личиком. — Она сама этому не верит. И уж во всяком случае она не станет применять свои теории к вам. Это слова, не больше. Если бы она думала, что с вами может случиться что- либо подобное, она заговорила бы иначе.

— Нет, едва ли, — задумчиво ответила Сюзанна. — Видите ли, мне кажется, что я знаю мама лучше, чем она сама. Она считает меня ребенком, но мне часто удается заставить ее поступить по-моему. Это уже не раз бывало.

Юджин в изумлении смотрел на Сюзанну. Он не верил своим ушам. Эта девушка так рано и так серьезно задумывается над такими вопросами! И неужели у нее более сильный характер, чем у матери?

— Сюзанна, — сказал он, — ради бога, будьте осторожны в том, что вы говорите и делаете. Не затевайте необдуманно никаких опасных разговоров. Это плохо кончится. Я люблю вас, но мы должны действовать осмотрительно. Если миссис Витла что-нибудь узнает, она сойдет с ума. Ваша мама при малейшем подозрении увезет вас в Европу, и только я вас и видел.

— О, нет, мама этого не сделает, — решительно ответила Сюзанна. — Я знаю ее лучше, чем вы думаете. Уверяю вас, я имею на нее влияние. Я убедилась в этом. — Она тряхнула своей очаровательной головкой, и Юджин потерял способность трезво рассуждать. Глядя на нее, он не в состоянии был спокойно думать.

— Сюзанна, — сказал он, привлекая ее к себе, — вы очаровательны, бесподобны, вы сама женственность! И подумать только, что вы способны так судить о жизни, вы, Сюзанна!

— А почему бы и нет? — спросила она, в недоумении поднимая брови. — Почему это вас удивляет?

— Да, разумеется, все мы задумываемся над жизнью, но далеко не так серьезно, моя радость.

— Но ведь теперь мы обязаны думать серьезно, — просто сказала она.

— Да, теперь мы обязаны думать серьезно. И вы действительно согласились бы поселиться со мной, если бы я снял отдельную студию? Сейчас мне ничего другого не приходит в голову…

— Согласилась бы, если бы знала, как это устроить. Мама такая странная. Она все следит за мной. Считает меня ребенком. А ведь вы знаете, что я не ребенок. Я иногда ее не понимаю, — говорит одно, а делает совсем другое. Я лично предпочла бы не говорить, а делать. Как вы находите?

Он молчал.

— Но все же я надеюсь, что мне удастся все уладить. Предоставьте мне действовать, хорошо?

— И если вам удастся, вы придете ко мне?

— О, да, да! — пылко воскликнула она и вдруг повернулась к нему и сжала его лицо в своих ладонях, мечтательно заглядывая ему в глаза.

— Но мы должны быть осторожны, — предостерег он ее. — Никаких необдуманных поступков!

— Обещаю, — сказала Сюзанна.

— И я тоже, — сказал Юджин.

Оба на время умолкли. Он не спускал с нее глаз.

— Я могла бы ближе сойтись с миссис Витла, — сказала она немного погодя. — Она ко мне хорошо относится, не правда ли?

— Да, — ответил Юджин.

— Мама ничего не имеет против того, чтобы я бывала у вас, и я могла бы заранее предупреждать вас.

— Чудесно. Так и сделайте, — сказал Юджин. — Смотрите же, не забудьте. Вы еще помните, за кого я выдал себя сегодня, когда звонил вам?

— Да, помню, — сказала она. — А знаете, мистер Витла, то есть Юджин, я ведь так и думала, что вы позвоните.

— Неужели? — с улыбкой сказал он.

— Да, думала.

— Вы придаете мне мужества, Сюзанна, — сказал он, прижимая ее к груди. — В вас столько веры, столько решительности! Жизнь еще не коснулась вас.

— Когда я не с вами, я далеко не такая храбрая. Мне приходят в голову ужасные мысли. Даже страшно становится.

— Но вы не должны бояться, моя радость, вы так нужны мне! Если б вы знали, как вы мне нужны!

Она посмотрела на него и в первый раз провела рукой по его волосам.

— Знаете, Юджин, в вас еще много мальчишеского.

— Неужели? — сказал он, польщенный.

— Да, а иначе я не могла бы так любить вас.

Он снова привлек ее к себе и стал осыпать поцелуями.

— Нельзя ли нам почаще совершать такие прогулки? — спросил он.

— Да, если мы не уедем.

— Можно мне звонить вам, — я буду называть чужую фамилию.

— Я думаю, что можно.

— Давайте подберем себе псевдонимы, специально для телефонных разговоров. Вы будете Дженни Линд, а я Эллан По.

А потом они снова предались пылким ласкам, пока не пришло время возвращаться. О работе в эту, вторую, половину дня уже не могло быть и речи.

За этим последовал ряд свиданий, сопряженных с большими трудностями и опасностью; они губительно сказывались на душевном покое Юджина, на появившемся у него столь недавно чувстве ответственности — моральной и деловой, отвлекая его от цели, к которой он так упорно стремился, притупляя его интерес к издательскому и литературному миру, которому он был столь многим обязан. Но свидания эти были полны для него такого острого блаженства, что они тысячу раз вознаграждали его за все ухищрения, к которым приходилось прибегать, за все его безумие. Иногда он приезжал на машине и ждал