– Я готова, Тео.
Он открыл глаза и улыбнулся стоящему перед ним видению. Люси распушила волосы полотенцем и надела маленькую ночную сорочку, нечто коротенькое, с большим вырезом и абсолютно прозрачное. Сквозь ткань сорочки были видны округлые женские формы с выделяющимся темным треугольником внизу живота и темными, твердыми бугорками сосков. Глаза Люси были широко открыты. Улыбка казалась смущенной. Густые волосы спутаны, а сочетание уязвимости и агрессивной сексуальности заставило Тео усомниться, сможет ли он одновременно защитить и обольстить ее.
Но когда Люси забралась на кровать и приблизилась к нему, Тео и думать забыл о защите и занялся непосредственно обольщением. Он приподнял ее и поцеловал. Его руки сжимали ее предплечья, губы впивались в ее губы с отчаянием долго сдерживаемой жажды.
Обхватив Люси руками, Тео тесно прижал ее к себе. Он чувствовал каждый кусочек тела Люси, каждый изгиб, каждую выпуклость и впадинку. Он чувствовал ее груди, тесно прижатые к его грудной клетке, соски, похожие на маленькие камушки, он чувствовал жар, заключенный между ее бедрами.
Его губы и язык ласкали ее рот, открывали ее, погружались в нее, и хотя ему было приятно ощущать прижавшееся к нему тело, он не мог продержаться так долго. Ему необходимо было двигаться. Тео просунул руку сзади под ночную сорочку и поднял ее выше округлых полушарий. Он ласкал спину Люси, обхватив руками ее талию, гладил живот, бедра, груди, а подол невесомой ночной сорочки прикрывал его руки. Тео бы хотелось, чтобы она была совсем голой, но если в этом маленьком кусочке ткани Люси чувствует себя комфортнее, то он потерпит.
– Потрогай меня, Тео, – прошептала она. – Господи, пожалуйста, потрогай меня.
Он просунул пальцы между ее полными шелковистыми бедрами и стал гладить, заставляя раздвинуть ноги. Она передвинулась, раскрылась перед ним, и его пальцы сразу же накрыли ее жаркую влажную ложбинку.
– Боже, Люси. Ты такая мокрая. Ты всегда такая мокрая? – Она рассмеялась:
– Я не помню.
Тео тоже рассмеялся, увлекая ее за собой, и они еще несколько минут катались по покрывалу и смеялись, и Тео знал, что никогда раньше он не испытывал такой радости в присутствии женщины, такого единения с ней и такого счастья. С Дженной было совсем не так, и с другими тоже.
Они подходили друг другу. Они с Люси подходили друг другу так, словно были друг для друга созданы. Этим все объяснялось.
И, как будто услышав его молчаливый вердикт, Люси обвила ногами его талию, а руками шею, что было явным приглашением. Тео посмотрел ей в лицо и увидел свою собственную уверенность и свое собственное желание, отраженные в ее сияющих глазах.
– Я больше не буду убегать, – прошептала она.
Тео вошел в нее, медленно, дюйм за дюймом, и радость разлилась в нем, разрастаясь, а потом хлынула с такой силой, которую он считал невозможной. Эту радость, это наслаждение, этот рай подарила ему Люси.
Стивен смотрел на экран телевизора и видел, как палец правой руки Тео Редмонда постукивает по металлу: тук-тук. Сердце трепыхалось в груди Стивена, словно умирающая рыба.
– Черт побери, – прошипел он.
Схватившись рукой за подбородок, Стивен не отрывал взгляда от пальца тренера – тук-тук-тук. Камера дала крупный план лица Люси Каннингем. Стивен ненавидел это лицо. Это чертово пухлое, как котлета, лицо, «триумф человеческого духа», чертовски его раздражало.
Редмонд продолжал постукивать. Ожидание убивало Стивена. Тук-тук, сдвинулась гирька, тук-тук- тук.
– О, ради Бога, прекратите этот спектакль! – Он глотнул кофе и пошарил в письменном столе в поисках ибупрофена и батончика «Сникерс».
Наконец-то гирька весов обрела равновесие на ста семидесяти фунтах, и лицо Люси засияло, как полная луна.
Стивен был убит.
– Потеря веса в этом месяце составила целых семнадцать фунтов! – объявил Редмонд, улыбаясь в камеру так, словно рекламировал слабительное. – Это феноменально!
Стивену пришлось выдержать зрелище того, как тренер поднял Люси в воздух, словно только что вернувшийся домой с войны солдат, и закружился с ней по площадке, а ее волосы развевались вокруг них. И недоумки в зрительном зале на это купились. Камера показала ряды прыгающих и аплодирующих домохозяек. И тут Стивен замер.
Весь проклятый сектор зрителей в студии был в одинаковых футболках с надписью: «Мы любим Люси!»
У Стивена вырвался жалобный стон. Это уже слишком!
Люси Каннингем нельзя было терять в весе! Неужели это непонятно? Эта женщина оставалась толстой, как корова, все то время, что она работала у них! Больше года Стивен наблюдал, как она жует свои карамельки в шоколаде с утра до вечера.
Разве не правда, что все эти чертовы диеты должны включать в свою рекламу предостережения о нетипичных результатах? Ему всего-то и нужно было не дать получить типичные результаты! Но Люси Каннингем действительно преуспевала! Она делала невозможное и одновременно создавала сенсацию для пиарщиков!
Зазвонил телефон.
– Эта девка. Она тощая.
– Я этого бы не сказал.
