еще и сейчас соблюдают праздничный отдых не по воскресеньям, а по субботам — но «седьмому» дню (например, адвентисты седьмого дня, организовавшиеся в 1846 году в Америке с целью вернуться к строгому соблюдению библейских предначертаний в ожидании пришествия Христа на землю).

5. «Почитай отца твоего и матерь твою…», чтобы и ты мог затем прожить долгие годы на земле, добавляют обе библейские версии.

6. «Не убивай». В еврейском тексте говорится дословно «не умерщвляй», то есть не убивай члена своего клана; убийство врагов, включая женщин и детей, не только допускается, но категорически предписывается богом Яхве. Кстати, и в Коране шестой завет гласит: «Не убивай никого из тех, кого запретил тебе убивать Аллах, если нет на это справедливой причины». Здесь виден сдвиг в сторону цивилизации при сравнении с жестоким законом раннего бедуинского племени.

7. «Не прелюбодействуй», что означает, согласно еврейскому закону, не соблазняй замужнюю или хотя бы обрученную женщину, после того как плата за нее внесена[122]. Соблазнить незамужнюю женщину или рабыню — это не прелюбодеяние. Речь ведь идет не о морали, а о нарушении права собственности. В случае соблазнения рабыни ее хозяин мог потребовать денежного вознаграждения.

8. «Не кради».

9. «Не приноси ложного свидетельства на ближнего твоего».

10. «Не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабы его, ни вола его, ни осла его…» и т. д.

Собственно говоря, еврейский термин в значении «желать» означает «бросить взгляд па что-либо», так что не исключено, что эта заповедь связана с представлением о «сглазе», то есть с поверьем о том, что можно принести вред другому человеку, несправедливо желая присвоить его имущество и даже завладеть им посредством колдовства. Было также отмечено, что в наиболее древнем тексте декалога женщина попросту перечисляется среди всех других видов имущества, тогда как во Второзаконии она выделена в отдельную категорию, так что католическая церковь разделила десятую заповедь на две части, впрочем, предварительно объединив две первых и устранив осуждение идолопоклонства, которое, с одной стороны, уже утратило смысл, а с другой — оказалось в противоречии с религиозной практикой верующих, почитавших изображения божеств и святых.

Этим последним замечанием мы и закончим, напомнив читателю, что формулировка «десяти заповедей» в христианском культе несколько отличается от только что приведенной. Новый текст их принадлежит св. Августину и составлен на заре V века н. э. Но и этот вариант был затем перекроен и сокращен для католического катехизиса на Тридентском соборе в XVI веке (раздел IV, канон 19).

С тех пор текст заповедей не подвергался сколько-нибудь существенным переделкам.

При изучении еврейской религии следует обратить внимание на одно из важнейших явлений — эквивалентность терминов мессианство и христианство. С лингвистической точки зрения их подобие не нуждается в доказательствах, так как слово «Христос» от греческого глагола хрио, «помазать», является точным переводом еврейского слова «машиах», то есть «помазанник», «царь», «мессия».

Ветхий завет именует этим титулом национальных вождей, жрецов и пророков, торжественно возведенных в их сан помазанием ароматными маслами главы и тела избранника — так справлялся магический обряд посвящения. Но очень скоро, когда получил преобладание монархический строй, значение терминов сужается: «мессия» становится синонимом самодержца, царя, тем более что по еврейским традициям монарх имел также и жреческие функции[123].

Когда находившимся в изгнании в IV–III веках до н. э. евреям, особенно жившим в городах Малой Азии и Египта, потребовалось перевести слово «машиах» на язык средиземноморского населения то есть народный греческий, или койне, они использовали единственное слово, которое могло буквально передать древнее понятие, — «христос» и принялись фантазировать на основе текстов писания о пришествии избранника, Христа, потомка Давида, который, подобно этому великому царю, некогда объединил народ Израиля, якобы освободил его от врагов и восстановил «царство».

И все же этот факт выходит за пределы простых этимологических сопоставлений и не должен быть ограничен рамками чисто исторического исследования. Мы стоим перед одним из типичных выражений процесса отражения в мире идей основного опыта человека в области экономики, политики и общественных отношений.

В период образования Римской империи, который лишь много веков спустя некоторые хронисты начали соотносить со временем возникновения христианской легенды, — еврейский народ утратил всякую возможность независимой жизни. Та часть древней цивилизации, которая существовала в бассейне Средиземноморья, подпала под иго чужеземцев. Евреи не избежали общей участи. Вследствие самого географического положения Палестины, которая всегда являлась местом столкновения крупнейших восточных монархий, независимость евреев была уничтожена уже в VII–VI веках до н. э., и с этого времени гнет одних завоевателей сменялся здесь лишь господством других.

Ассирийцы, вавилоняне, мидяне, персы, Александр Македонский, властелины эллинистической Сирии последовательно владычествовали в Палестине и оставляли глубокие следы в общественной, экономической, культурной и религиозной жизни израильского народа. При поддержке наиболее богатых слоев палестинского общества железная рука римских завоевателей установила режим двойного угнетения — экономического и национального.

Нужно сказать, что борьба за независимость никогда не прекращалась в течение всего этого долгого времени и зачастую принимала характер вооруженного мятежа и народного восстания против угнетателей. Как раз в то время, когда, согласно преданию, должен был родиться Иисус, римский прокуратор Сабин со своим легионом был застигнут повстанцами врасплох в Иерусалиме, а в различных краях Палестины три народных вождя были провозглашены своими приспешниками — большей частью скотоводами, неимущими горожанами и рабами — «царями (то есть мессией, Христом) Израиля». Сирийский легат Квинтилий Варон вмешался в то время в события. Он утопил в крови восстание и приказал, устрашения ради, распять две тысячи повстанцев на кресте — такой казни в то время подвергали беглых рабов и бунтовщиков. Подобными событиями полна история тех времен. Все это укрепляло в еврейском народе убеждение, возникшее еще за пять-шесть веков до того времени, что только вмешательство сверхъестественных сил, представленных «царем» божественного или сверхчеловеческого происхождения, может вернуть стране независимость и обеспечить беднякам и угнетенным благоденствие и справедливость на земле.

С незапамятных времен пророки провозглашали веру в пришествие Эммануила (это другой мессианский титул, означающий «с нами бог»). Так было в 453 году до н. э., в связи с отступлением сиро- ефраимитских захватчиков, и в 701 году до н. э., после поражения ассирийского тирана; как рассказывает неканоническая книга Исайи, будучи в изгнании в Вавилоне, он приветствовал в качестве мессии персидского царя Кира, который победил мидян и угрожал Вавилону[124] . Ив 538 году до я. э. евреи восприняли чужеземного царя как своего рода божественного избавителя, орудие, которым Яхве воспользовался, чтобы вернуть свой народ в Иерусалим.

Так мало-помалу представления о мессии перерабатывались в народном сознании, превратившись в узловой момент новых политических и общественных представлений.

Гонимые и рассеянные по всему известному тогда миру, евреи несли с собой веру в наступление лучших времен и надежду на «царство божие» для очищенных от зла людей.

Мессианские чаяния возникли на основе ожидания политико-религиозного освобождения. Ограниченные вначале иудейской нацией, они распространились на другие страны, где представление о спасении приобрело самые различные формы с характерными чертами мистического освобождения от нищеты, материальных и духовных страданий, рабского ига.

И в еврейской народной поэзии мессия уже выступает как некто, который «избавит нищего, вопиющего и угнетенного, у которого нет помощника»[125], и к нему обращаются страждущие, чтобы он «избавил души их» от «коварства и насилия»