мифологии независимо от экономических и социальных условий, ее породивших.

За девятнадцать столетий до христианской эры Хаммурапи, повелитель одного месопотамского города, завоевал большую часть окрестных земель и провозгласил себя «царем вселенной». Новая столица, носившая имя Вавилон, превратилась в центр одной из самых могучих держав Древнего Востока, и ее бог Мардук, бывший до того незначительной и неприметной фигурой ассиро-вавилонского пантеона, сразу же оказался претендентом на «мировое господство».

Одна клинописная табличка, по меньшей мере 1800 года До н. э., представляет нам различных богов той страны в качестве носителей разнообразных свойств могущественного вавилонского бога и исполнителей его различных функций: «Нергал есть Мардук войны; Энлаль есть Мар-Дук правительства; Небо есть Мардук торговли; Адад есть Мардук дождя и т. п.» Речь идет не об утверждении монотеистической веры, как наивно утверждают некоторые историки религии, а о литургическом признании преобладания одного бога над всеми остальными, возникшего из тех отношений между людьми, которые сложились в их борьбе за власть.

Когда же Вавилонская империя оказалась в руках ассирийцев, над всеми божествами покоренных народов был поставлен провозглашенный «властелином мира» их бог, бородатый Ашшур, вооруженный луком и трезубцем завоевателей и почитавшийся до того в городе того же имени.

Следует навсегда отказаться от старой теории постепенного перехода человечества к верованию в единого бога, совершавшегося якобы в процессе нарастания рациональности и духовности религии. Корни религии не в ней самой и не в морали, а в экономических и социальных условиях жизни людей. Разложение тотемической общины и разделение общества на классы вызвало и в Месопотамии переход от бога- животного и от бога-природы к богу-господину. В значении слова «Мардук», которое древние истолковывали как «Телец солнца», явно отражаются представления двух пройденных фаз — тотемизма и культа природы. Но боги Вавилона начали претендовать на господство в небесах только после того, как обнаружились претензии царя Хаммурапи на господство на земле.

Примерно таким же путем развивалась и еврейская религия.

В период вавилонского пленения наиболее развитой формой ее была, пожалуй, монолатрия (единопочитание), или культ одного бога, а не признание существования единого бога, то есть монотеизм. Люди были твердо убеждены и существовании богов других наций, в том числе и Мардука. Что касается христианской религии с характерной для нее верой в святую троицу, с культами святых, богородицы и ангелов, то, пожалуй, и ее трудно назвать строго монотеистической. Недаром Мухаммед считал, что христиане- политеисты (Коран, сура 5, 116)[66].

С другой стороны, мы не отыщем в истории религий уравнительного политеизма, в котором все божества обладали бы равным могуществом. Обычно боги классифицируются согласно строго установленному иерархическому порядку, который оказывается религиозным отражением' общественного разделения труда среди людей. Во многих дошедших до нас документах наряду с главными богами перечисляются все их министры, дети и рабы. Роли п различные функции богов тщательно распределены и в точности соответствуют должностям придворных вавилонских царей. Так называемая «Большая скрижаль», состоявшая из двенадцати колонн, насчитывала, по-видимому, свыше 2500 имен богов.

Столкновения между городами и народами порождают непрерывные изменения в мире бессмертных.

Во всех семитических племенных объединениях, родственных вавилонянам (у ханаан, финикийцев, сирийцев, арамеев, евреев, арабов), бог — это господин (ваал), царь (мелек), господин (адон), высшая власть (эль, элогим), правитель (илах, с артиклем это слово будет «аль илах», «аллах», то есть «бог»). Не удовлетворенные тем, что Мардук оказался верховным божеством по политическим мотивам, жрецы прилагали все старания, чтобы придать его главенству также и теологический характер. Бог Вавилона поглотил титулы, сконцентрировал функции и мифы почти всех божеств Месопотамии, как это произошло с Амоном, богом солнца в образе барана, в эпоху возвышения Фив, новой столицы Египта. Сохранившиеся религиозные тексты из библиотеки Ашурбанипала в Ниневии, относящиеся к середине VII века до н. э., были переделаны с целью приспособить их к теологическому главенству Мардука. Эа, владыка вод и заговоров, стал его отцом, Иштар, утренняя звезда, превратилась в одну из его супруг. Небо, бог торговли и письма, некогда славившийся еще больше, чем Мардук, должен был удовольствоваться ролью сына и глашатая могущественного «повелителя» мира.

Такой же переделке подверглись и религиозные поэмы, составленные жрецами для чествования местных богов, прежде всего миф о сотворении, об утраченном рае и происхождении труда и смерти. В центре этих сказаний, известных нам в различных версиях, был отныне помещен великий Мардук, победитель чудовища Тиамат, существовавшего до всего сущего, этого олицетворения хаоса, состоявшего из тьмы и воды — в точности, как в первых строках Библии.

Из этих преданий евреи заимствовали почти все свои мифы, приспособив их к своему религиозному учению, и почти без изменений сохранили их до наших дней.

Нужно сказать, что еще до полного торжества Мардука в мифологии и теологии существовала эпическая поэма в двенадцати книгах, или табличках, которая повествует о подвигах месопотамского героя Гильгамеша, весьма близкого греческому Прометею.

В этой эпопее речь идет о божестве древнего шумеро-аккадского мира, почитавшегося еще до прихода вавилонян. Тот факт, что до нас дошли по меньшей мере четыре различных варианта на одном только семитическом языке, не считая хеттского и митаннийского, свидетельствует о том, что вся Передняя Азия была знакома с этой древнейшей легендой, восходящей по меньшей мере к XXV веку до н. э., и усвоила ее.

Название этой поэмы «Сха на гба имуру» означает «тот, кто все видел». Гильгамеш — на две трети божество, на одну треть человек. Этот герой действительно все видел и все знает, он страдает из-за любви к человечеству и совершает самые опасные подвиги, пытаясь достичь бессмертия и передать своему народу знание того, что было в мире до потопа. Описание потопа в девятой табличке заслуживает особого внимания.

Месопотамская легенда о потопе представляет собой один из многочисленных вариантов мифа о разрушении мира разгневанным божеством. Жажда мести и уничтожения рода человеческого отражает в драматической форме противоречия, возникшие в результате разделения общества на противоположные классы — единственной причины несправедливости и горя. Предание об уничтожении человечества мы встречаем в самых различных формах у всех народов в тот период, когда система рабства окончательно еще не сложилась, но уже нанесла смертельный удар укладу жизни первобытной общины[67]. Отсутствие какого-либо классового сознания ведет к выражению протеста в фантастической и теологической форме. В свою очередь легенда усугубляла эксплуатацию и гнет рабства.

Первоначально, однако, вавилонская легенда рассказывает об осуждении не всего человечества, а лишь населения некоего города, а именно Шуруппака на Евфрате.

Заметим, между прочим, что нет необходимости считать эти легенды воспоминанием, пусть даже