Атмосфера заведения была густо наполнена звуками, бранью и запахами дыма, крепких напитков и стейка, переперчённого так, что вряд ли можно было за приправой ощутить вкус мяса. Может, оно и к лучшему. Даже здесь, в Кэймлине, невозможно было предугадать, когда именно испортится мясо.

Окружавшие Мэта бугаи следили, как катятся кости: от одного из них воняло чесноком, от другого – потом, а от третьего – живодёрней. Несмотря на то, что у них были грязные руки и сальные волосы, деньги оставались деньгами. Игра была шайнарской, и Мэт не знал её правил. Она называлась Коронный выстрел.

– Пять единиц, – объявил чесночный тип. Его звали Риттл. Похоже, он был обеспокоен. – В пролёте.

– Вот и нет, – мягко возразил Мэт. Неважно, что правила ему не известны. Он-то знал, что выиграл, просто чувствовал. Удача была при нём.

Хорошая штука, сегодня ночью она ему пригодится.

Живодёр потянулся к поясу, на котором висел жутковатого вида кинжал. Имя живодёра было Саддлер, и о его подбородок при желании можно было бы точить мечи:

– Мне казалось, дружище, что ты не знаешь правил?

– Не знаю. Дружище, – ответил Мэт. – Но знаю точно, что выиграл. Может, расспросим людей, вдруг кто-то подскажет?

Троица с мрачным видом переглянулась. Мэт поднялся. За долгие годы стены таверны закоптились от трубочного дыма, а окна, несмотря на превосходное стекло, стали тусклыми от копоти и грязи. Никогда их не мыть стало доброй традицией. На выцветшей от времени вывеске на фасаде здания красовалось изображение колеса фургона; название таверны было «Пыльное колесо». Но вся округа называла её «Колесом Сплетен», поскольку здесь было лучшее во всём Кэймлине место, чтобы узнать последние слухи. По большей части они не имели ничего общего с действительностью, но в этом-то и заключалась забавная часть процесса.

Почти вся публика пила эль, однако Мэт в последнее время пристрастился к хорошему красному вину.

– Хотите ещё, мастер Кримсон? – поинтересовалась у него служанка, по имени Кэти. Она была жгучей брюнеткой с улыбкой шириной в половину дороги до Кайриэна. Кэти всю ночь увлечённо с ним флиртовала, хоть он и объяснил ей, что женат. Он даже не улыбался ей в ответ. Почти. И даже не самой лучшей из улыбок своего арсенала. Некоторые женщины не желают видеть правды, даже если она написана у них на лбу. Это факт.

Он от неё отмахнулся. Всего один кубок на всю ночь. Для куража. Чтоб ему сгореть, но кураж ему точно потребуется. Покоряясь судьбе, Мэт сдёрнул шарф с шеи и положил на край стола. Затем, вытащил и повесил на виду, поверх нового красного кафтана, расшитого серебром, который приобрёл для него Том, лисий медальон. Свет, как же здорово было вновь его надеть!

Потом взял в руки прислонённый к стене ашандарей и снял с его лезвия чехол. Копьё он положил на плечо.

– Эй! – громко воскликнул он. – Кто-нибудь в этом треклятом месте знает правила Коронного Выстрела?

Все трое его соперников по игре уставились на оружие. Третий из них, по имени Снелли, поднялся на ноги, и, заложив большие пальцы за пояс, отодвинул полы кафтана. Под ним оказался заткнутый за пояс короткий меч.

Основная публика вначале не обратила на Мэтта никакого внимания. Болтовня не стихала. Трепались про ушедшую армию Приграничников, про беременность королевы, про Возрождённого Дракона, про странные смерти, и про не очень странные тоже. Здесь у каждого была сплетня, которой можно поделиться. Публика была разной, кто-то носил не более чем лохмотья, другие же – дорогие наряды. Знать, нищие и все, кто между ними – все шли в Колесо Сплетен.

Только несколько человек у бара повернулись поинтересоваться, из-за чего шум. Один удивлённо вытаращился. Мэт взял со стола за тулью широкополую чёрную шляпу и нахлобучил её на голову. Тип толкнул своих приятелей. Потный и лысый Снелли поднял руку к подбородку, словно пытаясь что-то вспомнить, и задумчиво его поскрёб.

Потом он улыбнулся:

– Похоже, дружище, никто не собирается тебе отвечать. Видимо, придётся положиться на наше слово. Не нужно было садиться играть, не узнав правил. А теперь или плати, или…

Риттл вытаращил глаза, вскочил на ноги и дёрнул приятеля за руку, затем наклонился к его уху и что- то шепнул. Снелли посмотрел на медальон Мэта, потом поднял взгляд и уставился ему в глаза.

Мэт кивнул.

– Прошу прощения, – произнёс Риттл, пятясь назад. Остальные двое присоединились к нему. Они ушли, бросив свои игральные кости и деньги на полу.

Мэт как ни в чём ни бывало присел, и, собрав монеты, ссыпал их в кошелёк. Игральные кости он оставил лежать, где были. Они были заряжены и почти всегда выкидывали тройки. Он смог определить это ещё в серии пробных бросков, перед тем как поставить деньги на кон.

По общему залу таверны, словно рой муравьёв, облепляющих труп, пронеслось шушуканье. Задвигались стулья. Разговоры изменили ритм, какие-то из них смолкли вовсе, другие – накалились. Мэт поднялся на ноги, собираясь идти. Народ быстро очистил ему путь.

Уходя, Мэт оставил на стойке бара золотую крону и прощально прикоснулся к шляпе, обращаясь к владельцу – Хатчу. Тот стоял за стойкой, протирая полотенцем стаканы. Рядом стояла его жена. Она была хорошенькой, но у Хатча всегда под рукой была особая дубинка, которой он охаживал тех, кто засматривался на его жену слишком долго. Поэтому ей Мэт уделил лишь мимолётный взгляд.

Брошенный чёрный шарф остался лежать на полу. Всё равно в нём дыра. Мэт вышел на ночную улицу, и в тот же момент грохотавшие в его голове кости остановились.

Начиналось серьёзное дело.

Он вышел на середину улицы. Весь вечер он провёл, не пряча своего лица, и мог с уверенностью сказать, что его опознали несколько типов, а именно – те, кто затем молча выскользнули из таверны. У окон и двери таверны начала собираться толпа зрителей, наблюдая, как он идёт прочь от крыльца.

Мэт старался отогнать от себя мысль о том, что все эти уставившиеся ему в спину взгляды похожи на впившиеся ножи. Свет, он чувствовал, будто болтается в ещё одной петле. Мэт поднял руку и провёл пальцами по шраму. Давненько он не разгуливал с голой шеей. Даже находясь с Тайлин, шарф он обычно оставлял.

Но этой ночью он танцует с Джаком из Теней. Мэт привязал медальон к лезвию ашандарея. Он разместил его так, чтобы медальон лежал вдоль плоской части лезвия, и одним краем чуть выступал за кончик острия. Хоть и непросто будет ударить плоской частью копья так, чтобы попасть медальоном по телу, но это лучше, чем вращать его на шнурке рукой.

Закрепив медальон, он выбрал дорогу и двинулся в путь. Сейчас он находился в Новом Городе, где все здания, в отличие от прекрасной огирской работы кварталов центрального Кэймлина, были построены людьми. Дома были сделаны на совесть, но они были узкими, хрупкими и жались один к другому.

Не успел он перейти на другую улицу от Колеса Сплетен, как на него напала первая группа убийц. Их было четверо. Едва они напали, из ближайшего переулка выскользнули смутные тени во главе с Талманесом. Мэт повернулся к оказавшимся в меньшинстве убийцам. Уличные бандюганы тут же испарились, и Мэт кивнул Талманесу.

Бойцы Отряда вновь растворились в темноте, и Мэт продолжил свой путь. Он старался идти помедленнее, держа ашандарей на плече. Солдатам было приказано держаться подальше, пока на него не нападут.

За час их помощь понадобилась ему ещё трижды. Каждый раз это помогало распугать большие группы головорезов. В последний раз ему с бойцами даже пришлось вступить в схватку. Бандиты не могли сравниться в мастерстве с опытными солдатами, не помогла даже темнота и знакомые улицы. После обмена ударами на мостовой осталось пять мертвецов, но только один из его бойцов оказался ранен. Мэт отправил Харвелла обратно в сопровождении ещё двух солдат.

Становилось всё темнее. Мэт уже начал волноваться, что следующей ночью придётся повторить