просьба высадить их вне видимости берега была такой же странной, как и вообще просьба о проезде. Но что в этом было такого страшного?
«Все Амайяр покинули наши порты, даже те, кто зарабатывал деньги на верфях или в канатных мастерских, но в течение двух или трех дней об этом никто не беспокоился». – Вино не смогло пока смочить горло Семейлле, так что её голос все еще звучал хрипло. Тыльной стороной ладони она стерла со щёк стекавшие слезы. – «До тех пор, пока мы не осознали, что никто не вернулся. Губернатор отправил людей в поселения Амайяр и они обнаружили…» – Она крепко-крепко зажмурилась – «всех Амайяр мертвыми или умирающими. Мужчин, женщин», – её голос дрогнул – «детей».
По каюте разнеслись траурные причитания. Харине была удивлена, когда осознала, что в скорбный хор голосов вплетается и её собственный голос. Настолько печальная весть, чтобы заставить разрыдаться якорь? Да, случившееся способно заставить пролить слёзы даже небеса. Теперь никто не удивлялся хрипоте Госпожи Парусов. Сколько часов, сколько дней она плакала с того момента, как узнала про эту катастрофу?
«Как?» – раздался вопрос Пеланны, едва причитания стихли. С обезумевшим лицом она наклонилась вперед на стуле. У своего носа она держала коробочку с благовониями, словно их запах мог каким-то образом смягчить эту ошеломляющую новость. – «Какая-то болезнь? Говори, женщина!»
«Яд, Госпожа Волн», – ответила Семейлле. Она попыталась взять себя в руки, но слезы продолжали стекать по её лицу. – «Везде, где я побывала, одно и тоже. Они дали детям яд, погрузив их в глубокий сон, от которого уже не очнуться. И, словно этого было недостаточно, взрослые тоже приняли медленный яд. Некоторые прожили достаточно долго, чтобы их нашли и смогли поведать историю. Великая Рука на Тремалкине расплавилась. По слухам, холм, на котором она находилась, превратился в глубокую яму. Кажется, у Амайяр были пророчества, связанные с Рукой. Когда она разрушилась, они решили, что это означает приход конца времен или, как они это называют, конец Иллюзий. Они полагали, что настало время покинуть эту… эту иллюзию» – горько усмехнулась она, – «что мы называем миром».
«И никого не удалось спасти?» – спросила Зайда. – «Никого?» – На её щеках тоже блестели слёзы, но Харине не могла её за это упрекнуть. Её собственные щёки были влажными.
«Никого, Госпожа Кораблей»
Зайда встала, и, не смотря на слезы, она сумела сохранить ауру властности, а голос её был твердым. – «Самые быстрые суда должны быть отправлены на каждый остров. Даже на все Айл Сомера. Должен быть найден способ. Когда после Разлома соль вновь растворилась в воде, Амайяр попросили нашей защиты от разбойников и бандитов, и мы остаемся обязанными их защищать. Если мы сумеем найти лишь горстку оставшихся в живых, то по-прежнему будем нести перед ними свои обязательства».
«Эта самая грустная история из тех, что я слышал», – голос Логайна прозвучал слишком громко. Он вышел и встал перед Зайдой. – «Но ваши корабли направляются в Бандар Эбан. Если у вас не хватает гонщиков, то нужно использовать другие быстроходные корабли. Все, что понадобятся».
«Ты безумен или бессердечен?» – спросила Зайда. Она, подперев кулаками бедра и расставив ноги, выглядела так, словно стояла на юте, испепеляя Логайна взглядом. – «Мы обязаны скорбеть. Мы должны спасти тех, кого можем спасти, и скорбеть по тем бессчетным тысячам, кого спасти не в силах»
С тем же успехом она могла улыбаться – её взгляды не возымели на Логайна никакого эффекта. Когда он заговорил, Харине почудилось, что все вокруг заледенело, а свет померк. Она была не единственной женщиной, сжавшейся в противостоянии этому холоду. – «Скорбите, если должны», – промолвил он, «но скорбите в пути на Тармон Гай’дон».
Глава 23
Созыв Совета
Благодаря отсутствию этим утром Маглы и Салиты, Романда получила залатанную коричневую палатку в свое единоличное пользование – отличная возможность почитать спокойно, хотя две медные лампы разной формы на маленьком столике выделяли слабый, но малоприятный запах прогорклого масла. В эти дни всем приходилось терпеть подобные неудобства. Она читала «Пламя, Клинок и Сердце» – книгу, неподобающую ни ее интеллекту, ни статусу – и даже во времена ее юности в Фар-Мэддинге подобные издания были под запретом, но сейчас это было приятным отвлечением от сухих новостей и ужасающих отчетов о порче продуктов. Она видела кусок говядины, месяцами сохранявший свежесть, словно корову только что забили, но теперь охранные стражи распадались один за другим. Ходили слухи, что виной тому изъяны в плетениях Эгвейн, но это было полной чушью. Если плетение сработало один раз, и сработало правильно, оно будет работать всегда, если его специально не искажать. И новые плетения Эгвейн всегда работали так, как было заявлено, должна она отдать девочке должное. И как бы они ни пытались, а они пытались изо всех сил, но ни одна не смогла обнаружить постороннего вмешательства. Это было похоже на то, словно сама саидар начинала распадаться. Это было немыслимо. И неизбежно. Хуже всего было то, что никто не смог придумать, что с этим делать! Она точно не смогла. Небольшое развлечение с романтическими историями и приключениями было более благоприятно для раздумий, чем тщетная болтовня о неудачах, неизменно приводящая к провалу.
Послушнице, чинившей палатку, хватило ума не комментировать ее чтение – та даже дважды не взглянула на книгу в деревянной обложке. Бодевин Коутон была очень хорошенькой, но при этом еще и умной. Чертами лица, и особенно глазами, она напоминала своего брата, но гораздо большее сходство было заключено в ее смышленой головке, что она иногда даже признавала. Несомненно, она уже шла по пути к Зеленым или, возможно, Голубым. Девушка хотела сама пережить приключения, а не просто читать о них. Как будто жизнь Айз Седай не принесет ей больше приключений, чем можно себе представить, даже если их не искать специально. Романда не чувствовала ни малейших сожалений по поводу возможного выбора девушки. У Желтых был богатый выбор среди более подходящих послушниц. Конечно же, никаких вопросов не может возникнуть о принятии кого-то из женщин постарше, и тем ни менее выбор остается богатым. Она попыталась сосредоточиться на странице. Романда наслаждалась историей о Бергитте и Гайдале Кейне.
Палатка была не самой просторной и при этом тесно заселена. Здесь было три раскладушки из жесткой холстины, прикрытые лишь тонкими матрасами, набитыми войлоком, три складных стула, сделанных, несомненно, разными мастерами, расшатанный умывальник с разбитым зеркалом, обшарпанный голубой кувшин в белом тазу, и обшитые медью сундуки для одежды, постельного белья и личных вещей, стоявшие вдоль стола, под одну из ножек которого для устойчивости был подложен кусочек дерева. Как Восседающая, она могла потребовать для себя отдельную палатку, но не хотела лишиться возможности приглядывать за Маглой и Салитой. Им не стоило слишком доверять только из-за того, что они принадлежали к Желтым. Магла, предположительно, была ее союзницей в Совете, хотя слишком часто вела свою игру, а Салита только этим и занималась. Все это могло привести к серьезным неудобствам, если оставить их без присмотра. У Бодевин было еще достаточно работы – в основном, убрать на место разбросанные по драному в клочья ковру платья и туфли Салиты, решившей, что они ей не подходят. Эта женщина была достаточно легкомысленной даже для Зеленой. Она каждое утро перебирала весь свой гардероб! Создавалось впечатление, будто она думала, что служанка Романды приберется за нее. Казалось, Салита считала Аэлмару скорее своей прислугой, а не ее. Аэлмара преданно служила Романде многие годы, вплоть до ее выхода в отставку, не говоря уже о помощи в побеге из Фар Меддинга после небольшого недоразумения некоторое время спустя. После всего этого она просто не могла приказать Аэлмаре ухаживать за другой сестрой так же, как за собой.
Она хмуро уставилась в книгу, не обращая внимания на слова. Почему, во имя Света, Магла настаивала на возвращении Салиты в Салидар? По правде говоря, Магла называла еще несколько имен, каждое нелепее предыдущего, но в итоге она остановилась на Салите, когда решила, что пухленькая тайренка имеет наибольшие шансы стать Восседающей. Романде пришлось отказать в поддержке Дагдары,