осталось больше ничего, кроме грубой тропы под лошадиными копытами.

Прямая, как стрела, белая линия вела через мрак к большой каменной плите, покрытой огирскими письменами, выложенными серебром. Те же оспины, что испещряли тропу, местами попортили и надпись.

– Указатель, – пробормотала Илэйн, поворачиваясь в седле и оглядываясь. – Элайда немного рассказывала мне о Путях. Много она не говорила. Совсем мало, – добавила она угрюмо.

– Или, может, чересчур много.

Лиандрин спокойно сравнила надпись на Указателе с пергаментом, затем засунула его в карман плаща, и Эгвейн не успела глянуть на него даже одним глазком.

Свет фонарей не тускнел по краям, его будто резко отсекало, но и так Эгвейн разглядела толстую каменную балюстраду, местами совсем искрошившуюся, а Айз Седай повела отряд дальше, прочь от Указателя. Остров – так назвала это место Илэйн; в темноте судить о размерах Острова было затруднительно, но, по прикидке Эгвейн, тот в поперечнике мог достигать сотни шагов.

Балюстраду пересекали каменные мосты и переходы, каждый отмечен стоящим рядом каменным столбом с одной-единственной строкой огирских письмен. Мосты арками выгибались в ничто. Скаты вели вверх или вниз. Проезжая мимо них, всадники не могли разглядеть ничего, кроме начала переходов.

Останавливаясь только для того, чтобы бросить взгляд на каменные столбы. Лиандрин свернула на скат, уводящий вниз, и совсем скоро вокруг остались лишь путь под копытами лошадей да тьма повсюду кругом. Царя над всем, повисла влажная тишина, и у Эгвейн появилось ощущение, что стук копыт по шершавому камню не разносится далее пятна света.

Вниз и вниз сбегал скат, выгибаясь сам собой, пока не достиг другого Острова, с порушенной балюстрадой между мостами и переходами, с Указателем, у которого Лиандрин сверилась с пергаментом. Остров казался подобен твердому камню, как и тот, первый. Эгвейн упорно гнала уверенность, будто первый Остров находится прямо у них над головами.

Внезапно, вторя мыслям Эгвейн, заговорила Найнив. Голос ее звучал твердо, но на середине фразы она остановилась и перевела дыхание.

– Может… может быть, и так, – слабо откликнулась Илэйн. Она подняла глаза кверху и быстро опустила их. – Элайда говорит, в Путях не выполняются законы природы. По крайней мере, не так, как снаружи.

– О Свет! – проворчала Мин, потом повысила голос: – И долго мы тут проторчим?

Медового цвета косички Айз Седай качнулись, она резко повернулась лицом к девушкам.

– До тех пор, пока я не выведу вас, – глядя на них в упор, ровным голосом сказала Лиандрин. – Чем больше вы станете отвлекать меня, тем дольше все затянется. И она вновь склонилась над пергаментом и Указателем.

Эгвейн и ее подруги умолкли.

Лиандрин вела свой отряд от Указателя к Указателю, по скатам и мостам, что словно без всякой опоры протянулись над безбрежной, бесконечной тьмой. На других Айз Седай обращала очень мало внимания, и у Эгвейн мелькнула мысль, а вернется ли Лиандрин, если кто из них вдруг отстанет. Видимо, похожая мысль посетила и ее подруг, поэтому они скакали тесной кучкой, ни на шаг не отставая от темной кобылы.

Эгвейн поразило, что она по-прежнему ощущает притяжение саидар, ее удивило как само присутствие женской половины Истинного Источника, так и желание коснуться его, направить поток этой силы. Почему-то ей представлялось, что пятно Тени, омрачившее Пути, как-то скроет от нее Источник. До некоторой степени она чувствовала эту порчу. Она чувствовалась слабо и ничего общего не имела с саидар, но девушка была убеждена: потянуться здесь к Истинному Источнику – это все равно что просунуть руку в жирный, вонючий дым, чтобы достать чистую чашку. Что бы она ни сделала, всякое ее действие будет нести на себе отпечаток этой порчи. В первый раз за многие недели ей не представило труда сопротивляться притягательности саидар.

– В мире вне Путей уже давно была бы ночь, когда на одном Острове Лиандрин вдруг спешилась и объявила привал для ужина и сна. Во вьюке на второй ее лошади оказались запасы провизии.

– Разделите ее, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь с этим поручением. – Рассчитывайте что дорога до Мыса Томан займет у нас самое меньшее два дня. Мне не нужно, чтобы вы прибыли туда изголодавшимися, раз вы оказались настолько глупы, что не взяли с собой съестного. Резкими движениями она расседлала и стреножила свою кобылу, а потом уселась на седло и стала ждать, когда одна из девушек принесет ей что-нибудь поесть.

Илэйн протянула Лиандрин ее долю плоских хлебцев и сыра. Айз Седай взяла их, всем своим видом показывая, что не желает общества спутниц, так что остальные ужинали нехитрой снедью в сторонке от нее, усевшись на тесно сдвинутых седлах. Слабой приправой к ужину служила тьма, сгустившаяся за пределами освещенного фонарями круга.

Спустя немного времени Эгвейн сказала:

– Лиандрин Седай, а что, если мы столкнемся с Черным Ветром? – Мин повторила название одними губами, с вопросом в глазах, но Илэйн тихо пискнула. – Морейн Седай говорила, что он может и не убить или повредить не слишком сильно, но я ощущаю в этом месте испорченность, которая только и ждет, чтобы извратить любое наше действие с Силой.

– Не думай впредь так много об Источнике, если я тебе не скажу, – отрезала Лиандрин. – Ладно, если ты вздумаешь тут, на Путях, направлять, то ты так же, как и мужчины, можешь сойти с ума. Ты не обучена обращаться с испорченностью, с порочным воздействием тех мужчин, что создали Пути. Если появится Черный Ветер, я с ним разберусь. – Она пожевала губами, рассматривая кусок сыра. – Морейн знает не так много, как считает. – И с улыбкой отправила сыр в рот.

– Мне она не нравится, – пробормотала Эгвейн совсем тихо, чтобы Айз Седай ни за что не услышала.

– Если Морейн может с ней работать. – вполголоса сказала Найнив, – то и мы сумеем. Нельзя сказать, что Морейн нравится мне больше Лиандрин, но если они опять затеяли что-то, решив втянуть туда Ранда и остальных… – Она замолчала, подтянула плащ. Тьма не была холодной, но ощущения говорили обратное.

– Что это за Черный Ветер? – спросила, Мин. После объяснения Илэйн – со слов Элайды и матери, Мин вздохнула.

– За многое ответственен Узор. Не знаю, заслуживает ли такого какой-нибудь мужчина.

– Тебя никто не заставлял идти, – напомнила ей Эгвейн. – В любое время ты могла уйти. Никто бы не стал останавливать тебя, реши ты покинуть Башню.

– О, я могла бы потихоньку смыться. – с кривой ухмылкой сказала Мин. – Запросто, как и ты, и Илэйн. Узору мало заботы до того, чего хотим мы. Эгвейн, а что, если после того, как ты пройдешь через столько опасностей. Ранд на тебе не женится? Что если он женится на какой-нибудь женщине, которую ты никогда раньше не видела, или на Илэйн, или на мне? Что тогда?

Илэйн фыркнула:

– Мамочка никогда не одобрит.

Эгвейн помолчала. Ранд может и не успеть ни на ком жениться. А если женится… Она представить себе не могла, чтобы Ранд кого-нибудь обидел. Нет, даже после того, как он сойдет с ума. Должен быть какой-то способ прекратить это, способ переменить все! Айз Седай столь многое знают, столь многое умеют! Если они могут остановить это, тогда почему они ничего не сделали? Был единственный ответ, почему они так не поступили, и вовсе не такого ответа ей хотелось.

Эгвейн постаралась придать голосу беззаботности:

– Не думаю, что я выйду за него. Вы же знаете, Айз Седай редко выходят замуж. Но я бы не стала сокрушаться и страдать, если это будешь ты. Или ты, Илэйн. По–моему… – Голос у нее сорвался, и, пряча душившие ее слезы, она закашляла. – По–моему, вряд ли он когда-нибудь женится. Но если так обернется, то желаю всего хорошего той, кто с ним свяжется, даже одной из вас. – Ей показалось, что она говорит так, словно уверена в этом. – Он упрямей мула и чересчур упорствует в своих ошибках, но он добрый.

Голос у Эгвейн задрожал, но она сумела обернуть всхлип в смех.

– Как бы ты ни твердила, но тебе совсем не все равно, – сказала Илэйн. – Я думаю, ты одобрила бы