– Я – Лорд Ранд из Дома ал'Тор, – выпалил он единым духом, лишь бы побыстрее с этим покончить. – А это – мои гости. Верин Айз Седай из Коричневой Айя. Лорд Ингтар из Дома Шинова, из Шайнара. Лойал, сын Арента, сына Халана, из Стеддинга Шангтай. – Лойал просил опустить название стеддинга, но Верин настояла на обязательном соблюдении всех возможных с их стороны формальностей.
Слуга, с небрежным поклоном потянувшийся за приглашением, при каждом новом имени слегка вздрагивал; на Верин он глядел выпученными глазами. Потом сдавленным голосом он просипел:
– Добро пожаловать в Дом Дамодред, милорды. Добро пожаловать, Айз Седай. Добро пожаловать, друг огир. – Взмахом руки он распорядился широко открыть двери и с поклонами ввел Ранда и остальных внутрь, где поспешно передал приглашение другому слуге в ливрее и что-то зашептал тому в ухо.
У того Древо и Корона, вышитые на груди зеленой куртки, были больше, чем у слуг, виденных ранее.
– Айз Седай, – произнес он и, опершись на свой длинный жезл, поклонился ей, согнувшись почти вдвое, – голова едва не коснулась колен, потом одарил таким поклоном поочередно каждого из гостей. – Милорды. Друг огир. Меня зовут Ашин. Пожалуйста, следуйте за мной.
Дальше в зале были одни слуги, но Ашин ввел всех в громадную комнату, наполненную знатными господами, в одном конце ее выступал жонглер, в другом – акробаты. Голоса и музыка, доносящиеся отовсюду, говорили, что в этой зале собрались не все гости и представление дают не только тут. Благородные стояли по двое, по трое и по четверо, иногда мужчины и женщины вместе, иногда только мужчины или только женщины, и всегда между группками сохранялось пустое пространство – чтобы ни одно лишнее ухо не услышало, о чем идет разговор. Одежда гостей была темных кайриэнских цветов, и у каждого яркие цветные полоски– нашивки не менее чем в половину его или ее груди, а у некоторых они доходили до пояса. Волосы женщин уложены в высокие сложные башни из локонов, прически не повторяли одна другую, юбки были тоже темного цвета и столь широки, что в дверях поуже, чем в этом маноре, им пришлось бы поворачиваться боком. Ни у кого из мужчин не было заметно бритых голов солдата – длинные волосы покрывали темные бархатные шляпы, у одних по форме вроде колокола, у других – плоские, и, как и у женщин, руки утопали в кружевных гофрированных манжетах цвета темной желтоватой кости.
Ашин стукнул об пол жезлом и громким голосом объявил о вновь прибывших, имя Верин прозвучало первым.
Все взоры устремились на вновь пришедших. На плечах Верин лежала шаль с коричневой бахромой, вышитая виноградными листьями; появление Айз Седай вызвало шепотки среди лордов и леди, а жонглер выронил кольцо, правда на него больше никто не смотрел. Не меньшего внимания удостоился Лойал, не успел еще Ашин огласить его имя. Несмотря на серебряное шитье на воротнике и рукавах, однотонная во всем остальном чернота Рандовой куртки заставляла его выглядеть совсем невзрачным рядом с кайриэнцами, и многие взгляды притянули их с Ингтаром мечи. На первый взгляд, из здешних лордов никто вооружен не был. Ранд расслышал не единожды произнесенные слова 'клинок со знаком цапли'. Некоторые из устремленных на Ранда взглядов можно было назвать хмурыми; он подозревал, что это те, кого он оскорбил, сжегши их приглашения. К Ранду подошел стройный красивый мужчина. У него были длинные седеющие волосы, а темно–серый кафтан пересекали многоцветные полосы – от шеи почти до самых колен, где кафтан и кончался. Для кайриэнца он был чрезвычайно высок, всего на полголовы ниже Ранда, а то, как он стоял – вздернув подбородок и словно глядя на всех сверху вниз, – заставляло его казаться еще выше. Глаза сверкали черными камушками. Но на Верин он бросил опасливый взгляд.
– Я удостоен Благодатью вашего появления, Айз Седай. – Голос Бартанеса Дамодреда был глубок и уверен. Его взгляд прошелся по остальным. – Я не ожидал столь выдающихся гостей. Лорд Ингтар, друг огир. – Его поклон каждому был лишь чуть больше, чем простой кивок; Бартанес доподлинно знал, насколько он могуществен. – И вы, мой юный Лорд Ранд. Вы столько толков возбудили в городе, да и во всех Домах. Возможно, у нас будет шанс побеседовать этим вечером. – Тон его говорил, что разговор состоится, подвернется этот шанс или нет, что никакие слухи его нисколько не взволновали, но глаза его на долю секунды скользнули, прежде чем он спохватился, к Ингтару и Лойалу и к Верин. – Добро пожаловать.
Он позволил себя увести красивой женщине, которая положила унизанную кольцами ладонь, утопающую в кружевах, ему на руку, но взгляд Бартанеса, пока он отходил, то и дело возвращался к Ранду.
Опять загудели прерванные разговоры, вытянутыми петлями начали взлетать почти до самого оштукатуренного потолка, в добрых четырех спанах, кольца жонглера. Акробаты же и не останавливались; женщина взмыла вверх со сложенных в замок рук партнеров, в свете сотни ламп блестя в полете смазанной маслом кожей, и приземлилась ногами на руки мужчины, уже стоящего на плечах второго. Он поднял ее вверх на вытянутых руках, а нижний атлет проделал то же самое с ним, потом она раскинула руки в стороны, словно ожидая аплодисментов. Никто из кайриэнцев словно и не замечал выступавших.
Верин и Ингтар потихоньку вклинились в толпу. Шайнарец удостоился нескольких настороженных взглядов; кое-кто смотрел на Айз Седай большими глазами, другие встревоженно хмурились, будто на расстоянии вытянутой руки от себя обнаружили бешеного волка. Подобные взгляды чаще кидали на нее мужчины, чем женщины, а некоторые женщины с нею заговаривали.
До Ранда дошло, что Мэт с Хурином уже исчезли на кухню, где собирали всех слуг, пришедших с гостями, и где они будут ждать, пока не позовут хозяева. Ранд надеялся, что им нетрудно будет потихоньку улизнуть оттуда.
Лойал склонился к юноше и проговорил только ему на ухо:
– Ранд, поблизости здесь Путевые Врата. Я чувствую их.
– То есть тут была огирская роща? – негромко произнес Ранд, и Лойал кивнул:
– Когда ее высадили, Стеддинг Тсофу еще не был заново найден, иначе огир, помогавшим возводить ал'-кайр'раиеналлен, незачем была бы рощица в напоминание о стеддинге. Когда я проходил через Кайриэн в прошлый раз, тут повсюду стоял лес, и принадлежал он королю.
– Видно, Бартанес оттяпал его себе какой-то интригой. – Ранд окинул комнату нервным взглядом. Все продолжали беседовать, но не один человек и не два посматривали на него и огир. Ингтара Ранд не заметил. Верин обступила тесная кучка женщин. – Жаль, не можем мы оставаться вместе.
– Верин сказала 'нет', Ранд. Она говорит, тогда все начнут что-то подозревать, рассердятся, считая, будто мы чураемся их. Мы обязаны заглушить все подозрения, пока Мэт и Хурин чего-нибудь не найдут.
– Что она говорила, я слышал не хуже тебя, Лойал. Но я по-прежнему считаю: если Бартанес – Приспешник Тьмы, тогда он понимает, зачем мы здесь. Разбрестись поодиночке – все равно что попросить стукнуть по голове.
– Верин говорит, он ничего не станет предпринимать, пока не придумает, как ему нас использовать. Ранд, делай что она нам сказала. Айз Седай знают, что делают.
Лойал отошел к толпе, и не успел ступить и десяти шагов, как его взяли в плотное кольцо лорды и леди.
Остальные устремились к Ранду, оставшемуся теперь в одиночестве, но он развернулся в другую сторону и торопливо зашагал прочь. Айз Седай-то, может, и знают, что они делают, но мне бы хотелось, чтобы я тоже знал. Мне это не нравится. Свет, как мне хочется знать, говорила ли она правду. Айз Седай не лгут никогда, но правда, которую ты слышишь, может оказаться совсем не той правдой, о какой ты думаешь.
Чтобы с ним не заговаривали гости, юноша продолжал идти. Он миновал анфиладу комнат, во всех – полно лордов и леди, во всех давали представления: Ранд видел трех менестрелей в разноцветных плащах, еще больше жонглеров и акробатов, музыкантов, играющих на флейтах, биттернах, цимбалах, лютнях, плюс к этому на скрипках пяти размеров, на шести видах труб: прямых, изогнутых, скрученных спиралью, на десятке всевозможных барабанов – от литавров до тамбуринов. Кое на ком из игравших на рожках и трубах Ранд задержал взгляд – у кого они были скручены, – но все инструменты были обыкновенными, медными.
Дурень, не стали бы они вытаскивать Рог Валир сюда, подумал он про себя. Если только Бартанесу не вздумалось подать мертвых героев как часть представления для гостей на своем приеме. Здесь был даже бард, в отделанных серебром тайренских сапогах и желтой куртке. Он расхаживал по комнатам, пощипывая струны арфы, изредка останавливался и декламировал какие-то строфы Высоким Слогом. Он пренебрежительно глядел на менестрелей и не особо задерживался в комнатах, где они выступали, но
