– Ты здорова, любовь моя? – озабоченно спросил Лан.

– Не называй меня так! Я не твоя любовь! Я не могу выйти за тебя замуж!

Он поразил ее до глубины души, закинув голову и громко расхохотавшись.

– Твое предположение, что мы не женаты, огорчило бы наших детей, жена. И как это ты не моя любовь? Другой у меня нет и не будет.

– Мне нужно вернуться. – Она в отчаянии заозиралась, высматривая арку и обнаружив лишь луг и небо. Прочнее стали и более смертоносно, чем яд. Лан. Дети Лана. Помоги мне Свет! – Мне нужно сейчас же вернуться.

– Вернуться? Куда? В Эмондов Луг? Если хочешь… Я отправлю письма Моргейз и распоряжусь об эскорте.

– Одна, – пробормотала она, не переставая озираться. Где же она? Мне нужно уходить! – Не хочу в них запутаться. Я не вынесу. Только не это! Мне нужно уходить, сейчас же!

– В чем запутаться, Найнив? Чего ты не вынесешь? Нет, Найнив. Здесь ты можешь кататься одна сколько хочешь, но если королева Малкири явится в Андор без надлежащего эскорта, Моргейз если и не обидится, то будет шокирована. Ты же не хочешь ее обидеть? Я думал, что вы с ней подруги.

У Найнив было такое чувство, будто ее по голове стукнули, – удар, потом опять ошеломляющий удар.

– Королева? – неуверенно сказала она. – У нас дети?

– Ты точно не заболела? По-моему, тебя лучше отвести к Шарине Седай.

– Нет. – Она опять от него попятилась. – Никаких Айз Седай.

Это не по-настоящему. Меня в этот раз ни во что не втянут. Ни за что!

– Очень хорошо, – медленно произнес он. – Как моей жене не быть королевой? Здесь мы – Малкири, не южане. Тебя короновали в Семи Башнях тогда же, когда мы обменялись кольцами.

Невольно он двинул левой рукой; указательный палец охватывал гладкий золотой ободок. Она глянула на свою руку, на кольцо, которое – она знала – там было. Найнив сжала ладонь другой рукой, но что она хотела: спрятать его и забыть о нем или же удержать, – не сказала бы.

– Теперь ты вспомнила? – продолжил Лан. Он протянул руку, словно собираясь погладить ее по щеке; и она отступила еще на шесть шагов. Он вздохнул.

– Как хочешь, любовь моя. У нас трое детей, хотя лишь одного можно, строго говоря, назвать ребенком. Марик тебе почти по плечо и никак не может решить, что ему больше нравится – лошади или книги. Элнора начала уже упражняться, как кружить мальчикам головы, если только не докучает Шарине с расспросами, когда ей по летам будет отправиться в Белую Башню.

– Элнора – так звали мою мать, – тихо сказала она.

– Так ты и сказала, когда выбрала это имя, Найнив…

– Нет. Меня на этот раз ни во что не втянут. Не во что. Нет! – Позади него, среди деревьев у луга, она увидела серебряную арку. Раньше ее заслоняли деревья. Путь обратно появится, но лишь единожды. Она повернулась к арке. – Мне нужно идти.

Он поймал ее за руку, и ноги ее будто обернулись каменными столбами; она не могла заставить себя двинуться с места.

– Не знаю, что тебя гнетет, жена, но, что бы это ни было, скажи – и я со всем разберусь. Да, знаю, я – не самый лучший из мужей. Когда я встретил тебя, я был весь из твердых граней, но ты кое-какие из них сгладила.

– Ты – самый-самый лучший из мужей, – пробормотала она. К своему ужасу, она обнаружила, что вспоминает его как своего мужа, вспоминает смех и слезы, ожесточенные ссоры и нежные примирения. Воспоминания были смутными, но она чувствовала, как они крепчают, теплеют. – Я не могу.

Арка стояла там, всего в нескольких шагах. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой.

– Я не понимаю, что происходит, Найнив, но у меня такое ощущение, что я тебя теряю. Такого я не перенесу. – Он погрузил руку ей в волосы; закрыв глаза, она прижалась щекой к его пальцам. – Останься со мной навсегда.

– Я хочу остаться, – тихо произнесла она. – Я хочу остаться с тобой. – Когда она открыла глаза, арка исчезла… Появится, но лишь единожды… – Нет! Нет!

Лан повернул ее лицом к себе:

– Что тревожит тебя? Если я могу помочь, ты должна мне рассказать.

– Это не по-настоящему.

– Не по-настоящему? До того как встретить тебя, я считал, что все, кроме моего меча, – не настоящее. Оглянись вокруг, Найнив. Это все – по-настоящему, все – реальность. Что бы ты ни захотела по-настоящему, мы можем вместе сделать это реальным, ты и я.

Изумленная, она и вправду оглянулась. Луг по-прежнему был здесь. По-прежнему над Тысячью Озер стояли Семь Башен. Арка исчезла, но ничто больше не изменилось. Я могла бы остаться тут. С Ланом. Ничего не изменилось. Мысли свернули в сторону. Ничего не изменилось. Эгвейн одна в Белой Башне. Ранд будет направлять Силу и сойдет с ума. А Мэт и Перрин? Могут они собрать вновь обрывки своих жизней? И Морейн, которая в клочья разорвала всю нашу жизнь, жизнь каждого из нас, по-прежнему с нее как с гуся вода?

– Мне нужно вернуться, – прошептала она. Не в силах вынести боль, отразившуюся у него на лице, она вырвалась. В отчаянии она сформировала в разуме цветочный бутон, белый бутон на кусте терновника. Она сделала колючки острыми и жестокими, желая, чтобы они могли вонзиться в тело, чувствуя себя так, будто сама уже повисла на терновых ветках. На грани слышимости кружил голос Шириам Седай, он твердил, что опасно пытаться направлять Силу. Бутон раскрылся, и саидар наполнила ее светом.

– Найнив, скажи мне, в чем дело?

Голос скользнул по ее сосредоточенности; она запретила себе услышать его. Все равно должен быть путь обратно. Глядя на место, где стояла серебряная арка, она старалась отыскать какие-либо ее следы. Ничего.

– Найнив…

Она пыталась мысленно нарисовать картину арки, вылепляя ее, придавая форму до последней детали, изгиб мерцающего металла наполнился свечением как будто от белоснежного огня. Арка будто рябила там, перед нею, где и была раньше, между нею и деревьями, потом исчезла, потом опять появилась.

– … я люблю тебя…

Она зачерпнула из саидар, припав к потоку Единой Силы, пока ей не стало казаться, что вот-вот взорвется. Излучение наполнило ее, сияя вокруг нее, больно ударяя по глазам. Жар будто поглотил ее. Огонь и боль словно заполнили ее всю; кости немилосердно жгло; череп будто превратился в ревущую топку.

– … всем своим сердцем!

Она бегом рванулась в серебряный изгиб, не позволив себе оглянуться. Раньше Найнив была уверена: самое мучительное и горькое, что она слышала когда-либо, был крик о помощи Марин ал'Вир, когда Найнив покинула ее, но тот вопль был сладостной песней по сравнению с преследующим ее страдальческим голосом Лана:

– Найнив, пожалуйста, не покидай меня!

Белое свечение поглотило ее.

Нагая, Найнив вывалилась через арку и рухнула на колени, с дрожащими губами, содрогаясь от рыданий, и слезы струились у нее по щекам. Шириам опустилась подле нее на колени. Найнив сверкнула злыми глазами на рыжеволосую Айз Седай.

– Я ненавижу вас! – через ярость и горечь слез едва сумела она выговорить. – Я ненавижу всех Айз Седай!

Шириам едва заметно вздохнула, затем потянула глотающую слезы Найнив на ноги.

– Дитя мое, почти каждая проделавшая это женщина говорит во многом схожие слова. Немалое нужно мужество и силы, чтобы смело встретиться со своими страхами. Что это? – резко спросила она, поворачивая к себе ладони Найнив.