азбуки усвоить не можете. Ну что с вами делать? Наказывать?

Привыкший к подобным нотациям, Сокольский терпеливо стоял посредине кабинета и смотрел мимо полковника куда-то в пустой угол.

Отчитывая Сокольского, полковник тщательно осмотрел его шинель, сапоги, подворотничок. Не снижая суровости, спросил:

— Чем вы занимаетесь?

— Готовлюсь к солдатскому вечеру, — ответил Сокольский, переступив с ноги на ногу.

Полковник оживился:

— Да, да, ведь сегодня вечер.

Он совсем забыл, что сам же неделю назад, просматривая план клубной работы, подчеркнул этот пункт красным карандашом и предупредил замполита, чтобы тот внимательно проверил программу вечера.

— Ну и как, все готово? — спросил он у Сокольского.

— Почти все, товарищ полковник.

— Что значит «почти»?

Сокольский замялся.

— С оформлением еще не закончили. На часок работы будет.

— Вот-вот, на часок, на два. Очень красиво получается. А с женским хором что у вас происходит? Когда очередная репетиция?..

— Завтра, — ответил Сокольский.

— А как с посещаемостью?

— Ничего... Нормально...

— Где же нормально? Степшина не приходит на репетиции... Ничего вы, Сокольский, не знаете. В хоре спевки срываются, а у вас все нормально. Безобразие.

Сокольскому сделалось жарко. Он попятился назад и совсем тихим голосом произнес:

— Товарищ полковник, ведь хором сама Мария Семеновна...

— Что Мария Семеновна, — загремел Жогин. — Вы начальник клуба, а не Мария Семеновна. Сами извольте и заботиться о хоре. А то нашли себе заместителей. Мария Семеновна! С завтрашнего дня сами занимайтесь сборами хористок. Поняли?

— Так точно, понял.

Сокольский вышел из кабинета. А Жогин все еще продолжал возмущаться: «Ишь, приспособился. Мария Семеновна собирает ему хористок, Мария Семеновна руководит хором, а он бездельничает. Надо еще посмотреть, что сегодня будет у него в клубе».

Эта мысль не выходила из головы Жогина до конца дня. С ней он и пришел в клуб. Пришел, когда уже солдатский вечер был в полном разгаре. В вестибюле его остановила большая красочная афиша: «Товарищ! Заходи скорей, скучать не будешь». Под этими словами перечислялась вся программа:

— Мда-а-а, — произнес полковник и покачал головой. — Цирк, а не солдатский клуб.

Еще раз внимательно перечитав афишу, он заглянул в зал. Там было много солдат и, как показалось Жогину, царила неорганизованность. «Ну вот, я так и знал». Но, присмотревшись получше, он убедился, что организованность есть, что все солдаты разделены на три группы и каждая занимается своим делом. На сцене собрались любители разгадывать загадки, ребусы, шарады. В зале одна из групп накидывала кольца на деревянные штоки, другая тесным кругом стояла возле четырех плясунов, рьяно старающихся переплясать друг друга.

Минут пять прохаживался Жогин от одной группы к другой. При его приближении солдаты бросали игру, вытягивались. Он довольно кивал головой и говорил вполголоса:

— Продолжайте.

Внешне полковник был спокоен и строг, но внутренне бушевал. «И придумают же занятия, — рассуждал он, возмущаясь. — Это для школьников подходяще, а для солдат...» Подозвав к себе невысокого подвижного сержанта, он коротко сказал ему:

— Разыщите начальника клуба. Быстрей!

Тот громко пристукнул каблуками и бегом устремился по залу.

Пришел Сокольский, суетливый, немного растерянный.

— Показывайте, что еще есть.

Сокольский пригласил полковника в соседние комнаты. В одной из них состязались певцы. Чуть приоткрыв дверь, Жогин махнул рукой, недовольно проворчав:

— Не то. Боевое что-нибудь покажите!

Прошли в другую комнату. Здесь солдаты метали ручные стрелы в фанерные фигуры зверей.

— Ох и занятие, — развел руками Жогин. — Да что тут, детский сад?

Но в другом конце комнаты он увидел вдруг плакат:

— Вот это игра! — одобрил Жогин и подошел к солдатам, которые вытягивали из ящика билетики с вопросами. Первым с таким билетиком попался на глаза командиру Зозуля. И то ли от смущения перед полковником, то ли по рассеянности, он никак не мог пересказать обязанности часового у технического парка. Трижды начинал и всякий раз что-нибудь забывал.

— Не знаете, — заключил Жогин. — Плохо. Может, и другие обязанности забыли?

Солдат молчал, виновато моргая длинными ресницами.

— Изобретательством занимаетесь, — продолжал полковник. — К высоким материям тянетесь, а солдатскую азбуку не изучаете. Ну что ж, давайте заглянем в устав.

Но устава в комнате не оказалось.

— Да как же так? — строго спросил Жогин. — Игру придумали, а о главном забыли.

Полковник перевел взгляд на Сокольского:

— У вас-то уставы есть?

— Уставы? — несмело повторил лейтенант. — Должны... Кажется, есть...

— Тащите сюда.

Только успел Сокольский уйти, как в комнату зашел Григоренко. Смуглое лицо его было довольным. Острые кончики усов лихо торчали в стороны. Сдержанно улыбнувшись, он хотел что-то сказать, но Жогин перебил его короткой фразой:

— Ну и вечер устроили.

— А чем плох? — удивился замполит. — Столько развлечений разных...

Жогин покачал головой, выдавил сквозь зубы:

— Развлечения. А что толку от этих развлечений? Мы с вами под стол пешком ходили, когда увлекались подобными играми. А вы солдат, вооруженных защитников страны, потчуете вот этими штучками.

Он поднял с полу стрелу, повертел ее в руках и бросил обратно:

— Очень красиво получается! — Помолчав, добавил: — Единственное серьезное занятие — это вон по уставу.

— Почему же единственное? — спокойно сказал Григоренко. — Зайдите, пожалуйста, в библиотеку.

Жогин посмотрел на замполита, словно спрашивая: «А что там?». — и шагнул к двери.

Читальный зал библиотеки был переполнен. Солдаты сидели за столами, стояли возле стен. Среди них полковник сразу же увидел светловолосую голову Ольги Борисовны. Она стояла возле одного из столов и, обращаясь к присутствующим, спрашивала:

— Какие художественные произведения посвящены Сталинградской битве?..

Рядом с Ольгой Борисовной сидел Мельников, перелистывая книгу. «И этот здесь», — подумал Жогин, делая вид, что не замечает комбата.

Появление Жогина внесло в аудиторию замешательство. Сначала все встали, потом наступила тишина.