дорогой, какая жена уезжает гостить к друзьям всего через две недели совместной жизни?
— Мама, мне неприятно обсуждать эту тему. Однако хорошо. Я желаю больше никогда к этому не возвращаться. Мы решили, что будем жить отдельно.
— Жить отдельно? — ужаснулась Изабель.
Внезапно яростным ураганом налетел гнев.
— Так всегда бывает, — холодно ответил он. — Вообще, я должен поблагодарить тебя за напоминание: надо, чтобы ей предоставили приличный дом.
— Приличный дом! Хэдриан, что случилось?
Он удивленно поднял бровь:
— Ничего. Ровным счетом ничего.
А в мозгу что-то щелкнуло, и бесформенная доселе мысль материализовалась в одно слово — все. Он быстро закрыл глаза, не желая осознавать то, что подсознание уже хорошо усвоило.
— Но это смешно! — воскликнула Изабель. — Поезжай и немедленно забери ее домой. Вы предназначены друг для друга! Если она от тебя ушла, забудь свою гордость — топни ногой!
Вместо ответа герцог поднялся и открыл для нее дверь.
— Прости, мама, у меня сейчас очень важная встреча. Я полагаю, что нашу тему мы уже обсудили, — сказал он довольно грубо.
Николь одевалась к обеду. Она делала это очень сосредоточенно, малейшая работа поглощала все ее внимание, даже такая, как причесывание или приготовление чашки чая. Она решила, что, сосредоточиваясь на каком-либо деле, даже самом пустяковом, она сможет жить изо дня в день и не думать о неприятном.
Неделю назад она приехала в загородную усадьбу Серлей совершенно неожиданно для хозяев. Увидев ее распухшее от слез лицо, Марта сразу же проводила ее в спальную комнату для гостей. Николь, не сдерживаясь перед подругой и не стараясь сохранить приличный вид, разрыдалась у нее на груди и все рассказала.
Она сейчас не жила, а только существовала, стараясь ни о чем не думать, забивая голову всякой светской чепухой. И так каждый день. Гнетущая боль притаилась в разбитом сердце, готовая в любой момент вырваться наружу. Раньше она хоть надеялась, могла мечтать. Казалось, что ее мечты осуществятся. Но этого не произошло. Горе сидело глубоко в душе, и она боялась его трогать.
«Я настолько для него ничего не значу. Он даже не пытался остановить меня. Он позволил уйти, не колеблясь».
Николь не позволяла себе сосредоточиться на этой мысли, но она постоянно преследовала ее.
В конце недели появилась Регина. Николь понимала, что со временем вся семья узнает о ее местонахождении. Она была рада сестре и одновременно боялась встречи.
— Что ты наделала! — воскликнула Регина.
Она никогда не умела ходить вокруг да около, а говорила все сразу и напрямик.
— Николь, подумай, что ты делаешь?!
У Николь еще свежи были воспоминания, когда Регина, Джейн и Марта приехали ее навестить. Николь вспомнила все до мельчайших подробностей: в каком она была платье, какие на ней были сережки, что она ощущала в тот момент. Она парила в небесах, она была необычайно счастлива, она была влюблена.
Николь закрыла глаза и, обняв себя руками, старалась сосредоточиться на чем-то постороннем и успокоиться.
— Пожалуйста, Регина, не заводи разговор о моем браке. Все кончено. Я никогда не вернусь назад.
— Глупая! Какая же ты глупая! Что же он мог такое сделать, чтобы ты так глупо себя повела? Неделю назад ты была на седьмом небе от счастья.
Николь смогла грустно улыбнуться.
— Ты скоро возвращаешься в Лондон? Ты по-прежнему встречаешься с лордом Хартенсом?
Регина удивленно посмотрела на нее:
— Не увиливай, пожалуйста!
Николь не выдержала и разозлилась:
— Не приставай! Это моя жизнь. Если бы он хоть немного любил меня, то давно бы за мной приехал. Пошел он к черту!
Регина от удивления не могла произнести ни слова. А Николь вдруг ощутила всю боль утраты, боль, которую ей до сих пор удавалось сдерживать. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Регина обняла ее.
— Извини. Ты права, это твоя жизнь. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива, — шептала она.
— Что бы я делала без тебя и без Марты? Пожалуйста, будьте на моей стороне! Пожалуйста, не принимайте его сторону!
Регина сосредоточенно обдумывала слова Николь и наконец кивнула в знак согласия.
— Ты не хочешь рассказать мне, что случилось?
— Нет.
Николь глубоко вздохнула.
— Ну вот. Теперь я чувствую себя значительно лучше. Как только я совсем забуду об этом браке, то сразу стану другим человеком. Опять вернусь в Драгмор, и моя жизнь потечет так же счастливо, как и раньше.
Регина печально посмотрела на нее:
— А как ты собираешься забыть его?
Николь не посмела честно ответить на этот вопрос, гак как сама еще ничего не знала.
— Я полагаю, что такой могущественный человек, как он, сможет довольно быстро получить развод.
— Развод?
Николь утвердительно кивнула:
— Этот брак был ошибкой с самого начала. Я отправила ему письмо с просьбой дать мне развод.
ГЛАВА 33
Он перечитывал письмо в третий, четвертый раз, пока не запомнил его наизусть. Вот опять — уже в который раз — слезы навернулись на глаза, и слова стали неразличимыми. Радость и печаль — два чувства боролись в нем. Боже мой, у него есть сын!
«Дорогой сэр!
Я сын Изабель де Варенн Брекстон-Лоувел. Я смею надеяться, что, по прошествии стольких лет, Вы все-таки помните мою мать и то, что однажды произошло между вами. Недавно она доверила мне свою тайну.
Я был поражен не менее, чем будете поражены Вы, так как она рассказала мне не только о давней Вашей дружбе, но и то, что Вы мой настоящий отец. Я надеюсь, что Вы живы, здоровы и что мы познакомимся, если Вы, конечно, этого захотите. Такая встреча может состояться на земле Вашего или моего отечества.
До встречи, искренне Ваш, Хэдриан де Варенн Брекстон-Лоувел, девятый герцог Клейборо».
Он аккуратно сложил потертое на изгибах письмо и засунул его во внутренний карман пиджака. У него есть сын! Он все еще не мог прийти в себя от этого известия, хотя со времени получения этого письма прошло несколько недель. Его сын, который надеется познакомиться с ним.
Хэдриан Стоун сам не мог дождаться этого дня. Теперь его мысли были заняты одной темой — сын. Он без конца думал о нем, но тон письма был настолько официален и сдержан, что за этими строчками никак не проглядывалось лицо сына. Был ли сын так сдержан потому, что писал незнакомому человеку, или старался быть очень сдержанным? Хотел он его на самом деле видеть или ему было просто любопытно? А может быть, он испугался? Возможно, он даже рассердился. Ведь он был девятым герцогом Клейборо, и совершенно очевидно, что до сего времени он был уверен, что его отец — восьмой герцог Клейборо. Разве тут не разозлишься? Может быть, он даже почувствовал угрозу своему положению. У Хэдриана Стоуна было несколько знакомых англичан, и он знает, как они пекутся о своих титулах и своей голубой крови. А теперь, несомненно, его родственники, мужчины этого рода, станут претендовать на этот титул, захотят отобрать
