безразлично. Его слова звучали у нее в ушах, и она про все и про всех забыла. «Великолепный костюм… Вы бесподобны… леди Шелтон…»

Николь не помнила, как у нее в руке оказался бокал шампанского. Пульс учащенно бился, ей было очень жарко. Оглядывая гостей, она иногда видела и его. И каждый раз отмечала, что он внимательно смотрит на нее.

Его лицо было все время напряженным, а взгляд обладал каким-то магнетическим воздействием. Герцог снова посмотрел на Николь и поднял бокал шампанского, как бы провозглашая тост за них обоих, за нее и за себя.

Герцог Клейборо… Как долго он пробудет в Чепмен-Холле? Женат ли он? А что происходит с ней? Она находилась в состоянии сильнейшего нервного возбуждения и не могла оторвать от него глаз.

Со скучающим видом он слушал кого-то из гостей. Стаси Вортингтон стояла рядом с ним, восхищенно глядя на него снизу вверх. Неожиданно Николь охватил приступ ревности. Она даже удивилась себе. Будто почувствовав ее беспокойство, он повернул голову и пронзил ее взглядом. Она знала, что ей надо опустить глаза, но не смогла.

Словно электрический ток прошел между ними.

— Дорогая Николь! Сколько лет мы не виделись!

Рядом стояла седоволосая маркиза Хейзелвуд. В свое время она больше всех клеветала на Николь, но сейчас маркиза улыбалась ей, словно самой близкой подруге.

— Как приятно видеть вас снова, Николь. Герцог говорит, что вы и ваш костюм это то, что надо.

Николь еще не понимала, какую игру затевает маркиза, но насторожилась.

— Да мне кажется, года четыре прошло после званого вечера у Кастлетонов, — произнесла Николь без всякой теплоты. — Вы помните тот маленький праздник?

Разумеется, маркиза должна была помнить, как она разделалась с Николь. Тогда, в присутствии гостей Кастлетонов, она позволила себе назвать Николь непристойной, призывала не принимать ее. Теперь же она улыбалась, словно того вечера никогда не было.

— Да, так много воды утекло… — вздохнула маркиза. Затем, приподняв очки, стала рассматривать костюм Николь, одобрительно кивая головой.

— Теперь я вижу, почему герцог нашел ваш костюм неповторимым. Пожалуйста, заходите к нам, когда будете поблизости Хейзелвуда, и передайте привет графу и графине. — Коснувшись руки Николь очень дружеским жестом, она отошла от нее.

Николь была возмущена. Она прекрасно поняла, почему маркиза пригласила ее. Не похвали герцог ее костюм, никто бы не проявил к ней дружеских чувств.

Николь выпила еще один бокал шампанского и стала прохаживаться, надеясь где-нибудь неожиданно наткнуться на герцога. Впервые она поняла, какой властью обладают такие люди, как герцог. Он не пытался быть ее защитником. Его отзыв о ней был вполне беспристрастен. Однако все стали относиться к ней так, будто никакого скандала и не было.

— Вы не выглядите очень счастливой, леди Шелтон, — прозвучал низкий голос за ее спиной.

У Николь от радости перехватило дыхание. Она резко обернулась, пролив немного шампанского. Он стоял так близко, что ее грудь, прикрытая лишь легкой сорочкой да шелковой блузкой, задела его руку. Покраснев, она отступила назад и еще больше пролила вино.

Трудно было понять, что выражал его взгляд, когда он взял у нее из рук бокал. Она успела заметить, что глаза его были не карими, а какого-то золотистого цвета, как шерри-бренди.

Ее поведение, вероятно, забавляло его.

— Позвольте вам подлить вина, — предложил он.

Мгновенно появился слуга, держа поднос с шипящим шампанским. Герцог один бокал протянул ей, другой взял себе. Когда он задел ее руку, Николь показалось, будто он прикоснулся к чему-то такому внутри ее, что было, наверное, ее душой.

— Почему вы сердитесь?

— Нельзя сказать, чтобы я сердилась, — ответила Николь осторожно. Она пыталась взять себя в руки. Но, глядя на его губы, ей захотелось, чтобы он поцеловал ее. Эта мысль снова привела ее в смятение.

— Сейчас, похоже, вы уже не сердитесь, — произнес герцог, медленно ее оглядывая.

Что-то в его голосе вызывало в ней мгновенный отклик, что-то очень близкое, но Николь не могла определить, что же это такое. Она почувствовала, как груди ее наливаются упругостью.

— Да, я больше не сержусь, — выдохнула она.

— Хорошо, — сказал он низким, ласкающим голосом, — мне бы не хотелось, чтобы вы сердились на меня в первую же минуту нашего знакомства.

В этих словах было какое-то значение, ей было трудно догадаться, о чем он думает и почему именно ее он выделил из всех. Неожиданно для самой себя она произнесла:

— Я никогда не буду сердиться на вас. — Николь вспыхнула, ей стало ужасно стыдно за столь откровенное признание.

— А… вот вы и опять изменились. Есть над чем подумать. Я представляю себе, что ваше настроение, как и вы вся, постоянно меняетесь. Это интересно.

Она смотрела на него во все глаза, лишившись речи. Да и что она вообще могла ему ответить, не понимая значения его слов.

— Я… я… не знаю. — Она совершенно определенно погибала.

— А у меня нет на этот счет сомнений, — сказал он почти шепотом, — как нисколько не сомневаюсь я в том, что ваша оригинальность заходит далеко за пределы, установленные обществом.

Николь представила себе, как она мчится на лошади в мужском костюме. Этот образ как будто придал ей сил. Она посмотрела ему прямо в глаза, дыхание стало легким и ровным. Да, это правда. Он глубоко вздохнул и посмотрел на нее как-то по-особенному.

Николь сразу почувствовала, что он не понял и придал ее словам значение, которое она в них вовсе и не вкладывала. Она решила сменить тему разговора.

— Мы сейчас с вами соседи, — вежливо сказала она. — Чепмен-Холл совсем рядом с Драгмором.

— Как удобно, — сухо ответил он. — Значит, с моей стороны будет просто по-соседски пригласить вас в гости, не так ли?

Его золотистые глаза не отпускали ее. Она не могла поверить своим ушам. Она улыбнулась и не поняла, почему он опять глубоко вздохнул.

— Я довольно часто проезжаю верхом мимо Чепмена, — ответила она с жаром.

— Не сомневаюсь. Значит, в следующий раз, когда будете проезжать мимо, обязательно сверните ко мне, чтобы поздороваться, — сказал он повелительным тоном.

— Обязательно, — пообещала Николь.

Герцог Клейборо вернулся в Чепмен-Холл в полночь очень раздраженным. Как человек нелюдимый, он терпеть не мог праздники, которые устраивались в его честь, прекрасно понимая, что его популярность — это дань его богатству, титулам и положению в обществе.

Он не уважал людей типа леди Аддерли, которые постоянно вились вокруг него, и считал их не очень умными.