мужеством, скакал губернатор.

Антонио и его охотники взяли всадников на прицел. Блеснул огонь, грянул залп, засвистели пули, и все скрылось в клубах дыма и пыли. Однако кони, очевидно, продолжали свой бег, потому что поднятая ими туча пыли приближалась.

Когда рассеялся дым, стало ясно, что удача была на стороне пиратов. Антонио своим выстрелом настиг самого губернатора, немало всадников было убито, а их кони, не чуя больше узды, рванулись вперед и, налетев на пиратов, кое-кого, в том числе и Антонио, сшибли с ног. Уцелевшие испанцы, отступив, соединились со своими главными силами и сообщили печальную весть о гибели губернатора.

Однако боевой пыл испанцев не угас, и бой продолжался с прежним ожесточением.

Железная Рука поднялся с земли и увидел, что конь губернатора в испуге мечется среди пиратов. Он бросился к нему, схватил его за узду и так ловко вскочил в седло, что пираты разразились криками восторга.

Теперь Антонио почувствовал себя во всеоружии. Нескольким пиратам тоже удалось захватить коней, оставшихся без седоков, и вскоре Железная Рука оказался во главе небольшого кавалерийского отряда. Этого только он и хотел: теперь победа будет за Морганом.

Антонио и его всадники сеяли смерть повсюду, где появлялись, пешие пираты теснили врага со всех сторон, и вскоре в рядах защитников города поднялось смятение. Морган понял это и решительно двинулся вперед. Пираты с торжествующим криком бросились за ним.

Испанцы начали отступать, ища спасения в лесу. Однако лес был далеко, а конница пиратов преследовала и разила врага, захватывая все новых лошадей.

Сражение длилось долго и под конец превратилось в бойню. Немногим испанцам удалось скрыться в лесу — почти все они полегли мертвыми на поле боя.

Морган, не теряя времени, собрал всех своих людей. Его потери, по сравнению с потерями противника, были ничтожны, и он дал приказ немедля двинуться на город. Колонна, состоявшая теперь из кавалерии и пехоты, выступила в путь и через несколько часов подошла к Пуэрто-Принсипе.

Там пиратов ожидал новый бой, хотя и не столь упорный, как в поле. Губернатор оставил в городе гарнизон и, несмотря на печальный исход первого сражения, защитники города приготовились к сопротивлению. Вскоре, однако, гарнизон сдался. Отдельные жители пытались обороняться в своих домах, но тоже вынуждены были сложить оружие.

До этого часа Антонио еще по-настоящему не знал людей, с которыми свела его судьба. Он думал, что все россказни о жестокости пиратов — клевета, измышления испанцев. Но то, что он слышал, не могло сравниться с тем, что увидел он собственными глазами.

Почувствовав себя хозяевами города, пираты набросились на мирных жителей. Мужчины, женщины, дети, старики, рабы — все без исключения были заперты в церквах, а в опустевших домах начался самый разнузданный грабеж. Антонио наблюдал, как пираты тащили из жилищ разное добро, как складывали и увязывали свою добычу, готовясь переправить ее на корабли.

Возмущение вспыхнуло в груди юноши, и он отправился на поиски адмирала, желая узнать, как же сам он смотрит на поведение своих людей.

Джон Морган не принимал участия в бесчинствах пиратов. Спокойно отдыхал он в доме, ранее принадлежавшем губернатору. Увидев Железную Руку, адмирал сразу понял, что происходит в душе молодого охотника. Они были наедине, и Морган мог говорить свободно.

— Готов прозакладывать голову, — сказал адмирал, — что знаю, чем так взволнован мой новый друг.

— Навряд ли, сеньор. Боюсь, я и сам не решусь открыться вам.

— Напрасно. Это означает, что вы плохо знаете людей.

— Возможно, сеньор.

— Тогда слушайте: вы — честный, отважный юноша, не способный ни на что дурное и стремящийся лишь к благородным и возвышенным целям, — пришли в ужас, увидев, что творят мои люди в городе, не так ли?

— Да, сеньор, — согласился Антонио, ободренный искренней сердечностью Моргана.

— Вы правы. Вот почему я нигде не показываюсь и сижу здесь взаперти…

— Но если вас возмущают эти бесчинства, отчего вы их не запретите?

— Вы очень молоды, и у вас еще мало жизненного опыта. Вы думаете, что так легко было бы запретить грабежи? А не думаете ли вы, что я стал бы первой жертвой, если бы попытался сдержать моих солдат? А если бы это даже удалось, поверьте, через двадцать четыре часа мы с вами, хотя бы и сохранив жизнь, оказались бы в совершенном одиночестве.

— Тогда зачем же вы стали во главе дела, которое повсюду сеет лишь ужас, разорение и смерть?

— Выслушайте меня, Антонио. Я открою вам свое сердце, потому что только вы один способны понять и поддержать меня. Здесь, вот здесь, — и Морган прикоснулся ко лбу, — храню я свой замысел. Великий замысел, о котором многие догадываются, цель, к которой все тщетно стремятся. Достичь ее дано только мне. Цель эта — независимость Западных Индий.

— Независимость!..

— Да. Выслушайте меня, не прерывая. Я объездил все колонии, которыми владеет Европа на материке. Я наблюдал, как тирания и рабство разъединяют людей, но я провижу свет грядущей свободы и верю, что принесу народам освобождение. Как я могу это сделать? Судите сами: есть в океане острова, возникшие из морской пучины, похожие один на другой. Вы знаете их: Куба, Эспаньола, Ямайка… Жители и гарнизоны этих островов дрожат от одного нашего имени, трепещут, завидев парус на горизонте. Но эти острова — ключ от океана, стена между Старым и Новым Светом. Создать там единую нацию, могучую своим богатством, грозную своим флотом, прервать сообщение между Европой и ее колониями, разбить морские силы угнетателей, воодушевить угнетенных, помочь им поднять восстание, которое не смогут задушить их владыки, — разве не значит это даровать свободу половине мира? Снять оковы с сотни народов? И ради этого можно прибегнуть к любым способам, стать пиратом, привлечь на свою сторону всякий сброд, отщепенцев, действующих только из корысти. Внушая ужас, мы внушим уважение к себе, заставим считать нас великими, хотя сейчас мы еще ничтожны. Но завтра, о, завтра! Верьте мне, настанет день и пиратские корабли превратятся в мощные эскадры, которые будут подчиняться законам нравственности так же, как эскадры испанского короля. Города и селения не станут больше трепетать при нашем приближении, они назовут нас своими спасителями, и над нашими судами взовьется наш флаг, прекрасный флаг новой нации, свободной, великой и могущественной. Короли вступят с нами в переговоры, как равные с равными, и мы унизим их гордыню. Мы создадим народ, который, подобно римлянам, взяв начало от горсти разбойников и пиратов, завоюет полмира. И народ этот поставит на колени тиранов. Ты понимаешь меня, Антонио?

— Да, да, я все понимаю, сеньор, и я последую за вами!

— Пусть эти ничтожества делят свою добычу. Они думают лишь о сегодняшнем дне. Рожденные ползать по трясине, они не видят неба! Но я превращу этот сброд, этих злодеев без сердца и мысли, эти отбросы общества в великую нацию, и те, кто теперь называют меня низким пиратом, будут благословлять меня как освободителя и воздвигать в мою честь памятники и статуи. Если бог, которому ведомы мои замыслы, дарует мне помощь, не пройдет и года, как весь мир узнает, чего я стою и на что способен…

Железная Рука слушал Моргана с восторгом. Он хотел ответить ему, но внезапно на улице послышались крики и шум. Адмирал и охотник подошли к окну и увидели внизу всех англичан, участвовавших в походе. Оглашая город воплями ярости, они несли на руках чей-то труп. Одни взывали к правосудию, другие — к мести, и вот вся шумная толпа ринулась в дом адмирала. Лицо мертвеца было накрыто платком. Морган снял его, и у Антонио вырвался крик ужаса. То был Ричард, друг Железной Руки, которому поручил он защиту Хулии.

Хулия почти все время проводила в каюте, боясь даже показываться на палубе. Она чувствовала себя одинокой, безмерно одинокой — сеньора Магдалена едва с ней разговаривала.

По мнению сеньоры Магдалены, Хулия обесчестила семью, объявив себя женой Антонио Железной Руки, который в лучшем случае был охотником на быков, а в худшем — пиратом.

Ричард и Бродели следили за девушкой неотступно, один — чтобы спасти ее, другой — чтобы погубить. Однако преимущество было на стороне Ричарда. Он знал, кто его враг, а тот и не подозревал, что на