— Интересно, погибли ли люди?

— Нет, видите, на палубе кто-то движется…

— Они подают сигналы.

— Просят о помощи…

— Смотрите, поднимают флаг на шесте!

«Санта-Мария» была уже близко от потерпевшего крушение судна.

— Ах! — воскликнул Антонио, — видите, на палубе человек с рупором. Он хочет говорить.

— Молчание! — приказал офицер.

Человек поднес рупор ко рту и крикнул:

— Помогите! Помогите!

— А ну-ка, ребята, — сказал капитан, — спустить шлюпки на воду и снять этих людей.

В одно мгновение шлюпки заплясали на волнах, и тут же от корабля, просившего о помощи, тоже отвалила шлюпка. Антонио остался на «Санта-Марии».

Вскоре три шлюпки с людьми пристали к борту военного корабля, не оставив на тонущем судне ни одного живого существа. «Санта-Мария» всех приняла на борт, и тут старая, разбитая посудина, словно только этого и дожидалась, начала трещать, погружаться в воду, затем стремительно перевернулась и исчезла в пучине, оставив за собой бурлящий водоворот. И волны снова сомкнулись.

Таков был трагический конец «Знаменитого кантабрийца».

Антонио Железная Рука принимал на борту спасенный экипаж. Капитан, боцман, рулевой, матросы — все остались невредимы. Но как ни странно, среди моряков оказались две женщины. Когда они стали подыматься по трапу, Антонио почувствовал, будто сердце у него остановилось: он узнал сеньору Магдалену и Хулию. При одной мысли об угрожавшей им опасности Антонио пришел в ужас.

Хулия вскарабкалась по трапу первая, Антонио поспешил помочь ей. Девушка еще не пришла в себя и боялась даже глаза поднять. Вдруг она почувствовала, что ее обнимает чья-то рука. Узнав Антонио, Хулия вскрикнула не то от радости, не то от испуга. Антонио сразу оттащил ее в сторону, пока другой матрос помогал сеньоре Магдалене.

— Молчи, Хулия, ради бога молчи! — шепнул он девушке.

— Что случилось, дочь моя? — спросила подбежавшая к ним сеньора Магдалена. — Что с тобой?

Железная Рука отошел как бы затем, чтобы помочь другим потерпевшим.

— Ничего, матушка, — отвечала Хулия с напускным спокойствием. — Просто я невольно вскрикнула от радости.

— Благословен господь, спасший нас от смерти, — проговорил присоединившийся к женщинам Педро Хуан.

Хулия терялась в догадках и с волнением следила за Железной Рукой. Она знала, что ее возлюбленный ушел к пиратам, к самому Джону Моргану. Что же он делает здесь? Не попал ли он в плен во время сражения? А может быть, Антонио так же, как она, нашел на испанском судне прибежище после кораблекрушения? Или они, сами того не ведая, попали на пиратский корабль? Хулия не знала, что и думать. Однако последнее предположение показалось ей самым вероятным. Не выдержав, она спросила у Хуана:

— Что это за судно?

— Испанский военный корабль, — преисполнившись национальной гордости, ответил Медведь- толстосум. — Сейчас узнаю, как он называется.

Хуан подошел к одному из офицеров, и вернувшись к женщинам, объявил, пыжась, как павлин:

— Военный корабль его католического величества короля Испании (да хранит его бог), названный в честь победы, одержанной над голландцами, «Санта-Мария де ла Виктория», имеющий по сорок пушек на каждом борту и двести человек морской пехоты — гроза голландцев и пиратов, страж торговли Западных Индий.

Произнеся эту торжественную реляцию, Педро Хуан с самодовольным видом поднял шляпу над головой, а сеньора Магдалена ответила ему легким реверансом.

— Теперь, мои дорогие, вы видите, — продолжал Медведь-толстосум, — что его католическое величество располагает не менее мощным флотом, нежели христианнейший король Франции. Такие корабли с честью несут герб испанской монархии в этих водах.

И Медведь-толстосум показал женщинам на красно-желтый флаг, словно язык пламени, вьющийся на свежем утреннем ветру.

Хулия чувствовала, что сомнения ее растут, и хотела любой ценой разрешить их.

— А что произошло с пиратами? — спросила она.

— Я сам думал об этом, — ответил Хуан, — и задал тот же вопрос офицеру. Он сказал, что, едва началась канонада, буря разметала обе эскадры по всему океану, и теперь неизвестно, спаслись ли какие- нибудь корабли или нет. Единственное судно, которое им повстречалось, было наше.

Теперь Хулии стало ясно, что испанцы не могли подобрать Антонио в море. Что же он делал на этом корабле? Неужели он обманул ее? Нет, все, что угодно, только не это! Измученная сомнениями, она решила во что бы то ни стало объясниться с возлюбленным.

Антонио и сам искал случая поговорить с Хулией, но это было почти невозможно. Суровая дисциплина военного корабля связывала его по рукам и ногам, а сеньора Магдалена и Педро Хуан не отходили от Хулии ни на шаг, боясь оставить ее одну среди солдат и матросов.

Ревность влюбленного отчима и материнская любовь в союзе с воинской дисциплиной воздвигли непреодолимую стену между Железной Рукой и Хулией. Они обменивались взглядами, но глаза влюбленных способны произносить только одну фразу:

— Я обожаю тебя!

Больше они ничего не умеют, а если даже и пытаются сказать что-нибудь другое, то все равно говорят лишь:

— Я люблю тебя!

Словарь безмолвного языка очень ограничен, но зато есть взгляды красноречивее слов, и они знакомы влюбленным. Итак, все попытки оказались бесплодны, и влюбленные довольствовались только взглядами. Антонио к тому же все время старался избегать сеньоры Магдалены и Педро Хуана, опасаясь, как бы они не узнали его.

Корабль «Санта-Мария де ла Виктория» отбился от эскадры и потерял первоначальный курс. Однако согласно наказу адмирала, данному на случай бури или разгрома, все корабли, которым не удалось бы соединиться с эскадрой в море, должны были направляться к острову Куба.

Капитан взял курс на запад. Он плохо знал эти воды, и ему необходимо было определиться: книги и советы никогда не дают полной уверенности, если им не сопутствует практическое знание. Дул благоприятный ветер, корабль летел как на крыльях. Так прошло утро. После полудня ветер стих, и пришлось свернуть паруса. Это грозило серьезной опасностью. Если пираты были близко, то отставшее от своей эскадры судно легко могло попасть в плен. Капитан в лихорадочном волнении поглядывал то на бессильно повисший флаг, то на пустынный горизонт.

Антонио отлично понимал, какие мысли одолевают капитана. Помня, что главной его задачей было завоевать доверие главы корабля, он подошел и почтительно обратился к нему:

— Сеньор!

— Что тебе надо? — высокомерно спросил капитан.

— Разрешит ли ваша милость доложить?

— Говори и убирайся.

— Сеньор, я хорошо знаю эти воды…

— Отлично, и что из этого?

— Сеньор, ветер слабеет, почем знать, так может пройти несколько дней. Наступает штиль.

— Это я и сам вижу. Что дальше?

— Дело в том, что тут есть течение, оно идет по направлению к Кубе.

— Где же оно проходит?

— Прямо по нашему курсу. Если бы удалось дотянуть до него, мы бы могли быстро достигнуть берега.